Ирина вскочила из-за стола, протянула руку, чтобы позвонить тёте Жанне, вспомнила, что дворцовый телефон лежит тут же на столе, сгребла обе трубки и почти выбежала из комнаты. Тётя Жанна и Георгий Андреевич степенно прогуливались по подъездной аллее. Ирина заставила себя аккуратно придержать входную дверь и не подбежать, а подойти к ним быстрым шагом.
- Так тихо, что мне даже страшно, - сказала тётя Жанна.
- Страшно?
- Я шучу, но после всех этих толп просто не верится... Такая тишина, мне даже страшно!
Если бы она не сказала это слово, Ирина какое-то время говорила бы ни о чём и только потом медленно подобралась бы к сути дела. Но слово "страшно" было последней каплей.
- Что вам сказал Рощин? - прямо спросила она.
- Когда звонил мне?
- А он вам звонил? Ведь звонили из инспекции, разве нет?
- Он тоже звонил, через час, кажется. Было плохо слышно, шум вокруг. Но он сказал что-то вроде: "У моей матери приступ, я срочно еду. Извините, но машину я оставил в Ключевом". У него был такой странный голос, ну и не удивительно. Я ничего не поняла, перезвонила, но нас не соединяли. Я хотела сказать, что мне очень жаль, если с его мамой что-то произошло, и пусть он о машине не беспокоится. Вот так вся жизнь - то хорошее, то плохое, полоса за полосой... Интересно, кто это едет? Георгий Андреевич, идёмте в парк, я устала от бесконечных посетителей. Ирина, скажи им, что праздник уже закончился.
- Ладно, - сказала Ирина, догадываясь, кто приехал, и пошла навстречу. Сейчас она всё объяснит насчет Рощина и...
- А где Алексей Вадимович? - спросила женщина, не выходя из машины.
- Его нет.
- А когда будет?
- Он уехал, у него какие-то...
- Как уехал? Но я Элла Певцова.
- Понимаете...
- Я Элла Певцова из Долгоозерска. Мы же договорились, он объяснил дорогу сюда.
- Когда договорились?
- Ну вот же, что-то около трёх. Как же так - уехал? - незнакомка вдруг уронила голову на руки и тихо, жалобно заплакала. Ирина не остолбенела и не растерялась, как в романах, но ей стало очень и очень не по себе.
Рощин, разговаривая с Ириной днем, в полвторого, вызвался сейчас же съездить в магазин возле заправки и сделать ксерокопию зеленой тетрадки.
Рощин приблизительно тогда же написал и отдал Крокову записку для Ирины: "Прости, всё это не имеет смысла, я уезжаю, не сердись", написанную почему-то печатными буквами (а ещё при этом он вместо бороды нацепил усы), а потом уехал на Роксаниной машине в Ключевой.
Рощин около трёх договорился с этой женщиной о встрече и подробно рассказал, как ехать в "Лаславское".
Рощин приблизительно в три позвонил тёте Жанне и сказал, что у него заболела мать, но его было плохо слышно, у него был странный голос, потом до него невозможно было дозвониться.
А ну-ка, сейчас? Нет, ничего, абонент недоступен.
Ладно, он зачем-то хотел уехать, и чтобы за ним не гнались и не искали его, обманул Ирину, оставил ей записку и позвонил тёте Жанне. Логично? Логично.
Тогда зачем ему нужен был приезд сюда женщины, которая сейчас плачет? Неважно, звонил он ей до тёти Жанны или после - записка Ирине была давно передана, а машина брошена посреди Ключевого, возвращаться он не собирался.
"Оно тебе надо? - пискнул у неё в душе насмешливый голосок. - Что ты чужими хлопотами маешься?Этот Рощин давно уже..."
"Брысь! - оборвала голосишко Ирина. - Этот Рощин - малолетний пацан? Угнал подержанную "ренушку", сбежал, всех обманул и хихикает в кулачок, брызгая соплями, да?"
Она заглянула в машину и сказала:
- Не плачьте, дайте мне сесть рядом и расскажите, что у вас случилось.
Женщина подняла заплаканное лицо:
- А вы вместо Алексея Вадимовича?
- Да, - решительно сказала Ирина, - я вместо Алексея Вадимовича... если вы согласны.
3
Женщина есть женщина. Элла Певцова прежде всего достала косметичку, зеркальце, салфетки, пудру, помаду и прочее, как будто собиралась рассказывать о своих проблемах в режиме 5D. Устраняя последствия плача, она ещё потихоньку всхлипывала и шмыгала носом, но броня из макияжа и духов дала ей возможность собраться с силами и сказать:
- Меня зовут Элла Певцова. Я хочу, чтобы вы сходили со мной в ресторан и были со мной везде, где я скажу. Платить буду сто долларов в день.
Так вот без церемоний и заявила.
Ирина была искренне разочарована. Только-то? Из-за этого так реветь?
- Простите, но в газетах масса предложений эскорт-услуг. Зачем вы ехали...
Элла на миг закрыла глаза, потом медленно их открыла.
- Я серьёзно. Это другое. Ах да, я и Алексею Вадимовичу почти ничего не рассказала. Пропала моя сестра. Я хочу поискать её.
- Но есть же специальные службы...
- Я подала заявление, но они говорят прямо: "Загуляла".
Ирина не видела в этом ничего невозможного, но промолчала.
- Мне просто некого взять с собой, - вздохнула Элла, - не могу же я ходить по ресторанам одна. А я боюсь за Наденьку. Мне кажется, я знаю, в чём дело. И я должна поискать. Звучит глупо, не спорю. Но большего я сказать не могу. Я пришла сюда, потому что слышала от Игоря, что вы, то есть, люди из вашего агентства, будем выражаться прямо, умеют держать язык за зубами.
"Агентства? Это ещё что за чудеса? - удивилась Ирина. - Алексей что, маклер? Нет, глупости, маклеры по ресторанам в поисках попавших девушек не ходят. Сыщик? Сыщик?! Не может быть! Ладно, послушаем эту сестрицу дальше".
- Знаете, Элла, от ваших слов я должна напугаться до смерти. Но как могу вам помочь, если вы от меня всё скрываете? Почему бы не объяснить, не рассказать всё с начала и до конца?
- Не могу.
- Не можете что?
- Рассказать с начала и до конца. Не могу. Честно заявляю - это никакой не обман. Я не больна и не свихнулась. Я нуждаюсь в вашей помощи. Я готова хорошо за неё заплатить.
Голос женщины становился выше и выше тоном, она перешла почти на крик. Потом запнулась и всхлипнула:
- Я вас прошу! У меня неприятности, моя сестра пропала. У меня есть причины так считать. Мне кажется, я знаю, что с Наденькой. Но не расспрашивайте меня. Я только хочу, чтобы вы были рядом.
- Послушайте, Элла, у вас неприятности. Если я начну вам помогать, то они будут и у меня. Так?
- Н-наверное.
- Так или нет?
- Так...
- И вы думаете, я соглашусь на такой расклад, ничего не зная? Алексей Вадимович точно не согласился бы.
Элла вздохнула.
- Хорошо, Я... я расскажу вам кое-что. Наденька совсем не моя сестра. Она дочь подруги моей матери. Я не хотела врать, но думала, что скажу "сестра", и так будет проще. Но теперь понимаю - не проще. Вы не обиделись?
- Нет, - сказала Ирина. - Я знаю, как трудно откровенничать с незнакомыми. Рассказывайте.
Она не обижалась, но насторожилась: почему Элла так нервничает из-за дочери какой-то посторонней женщины?
- Мама и Анна Петровна познакомились ещё девушками. Потом вышли замуж, жили в разных местах, но иногда обменивались письмами. Мы, в конце концов, переехали в Длинноозёрск, а Стоковы так и жили в том посёлке. У неё три дочери и сын, у Анны Петровны. Две дочки и сын обычные, как бы это сказать. Они работают и слушаются.
- А Наденька не слушается?
- Не слушается, но работает... то есть, я теперь не знаю. Она не хотела жить и работать в посёлке!
- Понятно.
- Но они небогатые люди, а она хотела всё получить сразу, не ждать много лет.
- Понятно, бывает.
- В школе у неё была подруга по имени Ядвига. Нехорошая девушка, по словам Анны Петровны. Мужчины за ней бегали вовсю.
- Это так плохо?
- Не в том дело, у них в семье все такие, и она сбила Наденьку с толку.
- Ах так...
- Да! Однажды эта Ядвига с каким-то поручением поехала в Длинноозёрск и оттуда не вернулась. Мать её ругала, обещала съездить и притащить оттуда. Но это так, трёп, матери её было плевать. Но когда Ядвига уехала, Анна Петровна обрадовалась: теперь Наденька станет больше думать об учебе. Да, она даже поступила в педагогический колледж. Но потом от Ядвиги стали приходить письма. Наденьке. И она высылала ей иногда подарки. Косметику или одежду. "Как же она зарабатывает столько денег?" - спрашивала я Наденьку. Но Ядвига ей этого не писала.
