Ну вот. Оказывается, воспитанные барышни не нравятся четырнадцатилетним мальчишкам.
Ох, лучше бы они не нравились взрослым подонкам!
- Диего, ты не знаешь, они собираются принести в жертву только нас?
- Не знаю, - юный герцог уже отчаянно пытается раскачать и вытащить из стены облюбованный им камень. Лишь чуть-чуть выступающий над общей гладкостью.
Эйда бессильно сжала слабые кулаки. Что делать ей? Бесполезно колотиться в дверь? Поискать еще одну каменюку и тщетно попытаться вооружиться? А враги тем временем...
- Диего, у них моя дочь! - не выдержала девушка.
Совсем ошалела - вываливать такое на ребенка? Но молчать уже нет сил!
- У вас есть дети? - герцог Диего Илладийский мигом перешел на "вы".
Вот что значит - "хорошее воспитание". Его ведь всем давали - и барышням, и кавалерам...
А до этого Диего ее что, за сверстницу принимал?
- Дочь. Мирабелла. Ей год и семь месяцев.
- Как ваш супруг допустил, чтобы вы оказались в подобном месте?! - в угольных глазах сверкнул неподдельный гнев. - Когда мы выберемся отсюда - я буду иметь честь вызвать его на дуэль!
Камень действительно пошатнулся - или это Эйде только кажется?
- Нет у меня никакого супруга, - устало вздохнула она. - И никогда не было. У меня только дочь. И из-за женщин моего сорта дуэлей не устраивают. Вы должны это знать, Диего.
- Когда выберемся - я разыщу отца вашей дочери и заставлю жениться на вас.
От такой решимости девушка даже грустно улыбнулась. Куда исчезает в мальчишках благородство, когда они вырастают?
- Диего, вы не можете драться на дуэли, вы - несовершеннолетний.
- Тогда... - на миг задумался юный рыцарь, - просто морду ему набью!
- Диего, я вовсе не хочу выходить за... того человека, - Эйда против воли вздрогнула. - Я хочу просто спасти дочь!
- Будь я взрослым - женился бы на вас сам, - неожиданно заявил Диего. - Вы - очень красивая!
- Можете жениться на моей дочери - когда оба вырастете, - разрешила девушка. - Она будет похожей на меня - значит, тоже красивой.
Если выживет!
- Диего, когда я сейчас постучу в дверь - не будете ли вы так любезны помочь мне выйти отсюда? Боюсь - понадобится драться.
Понадобится! Эйда - не героическая Элгэ и даже не Ирия, но больше некому.
- Помогу, но стучать не нужно, - Диего оставил в покое непослушный камень. - Помогите мне его вытащить.
Девушка послушно шагнула к мальчишке, попробовала помочь. Увы - каменюка сидит в стене надежно...
- Я читал об этом, - еле слышно шепнул юный герцог. - Но если б вы не сказали про дочь - нипочем бы не догадался.
В черных глазах плеснулась печаль. Почти безнадежная.
Что он хочет сказать?! Что Мирабеллу уже...
Земля поплыла из-под ног - Эйда едва удержала сознание...
- В одной легенде я прочел о ритуале передачи Силы. Нужно убить родича, чтобы получить его Силу...
Девушка вновь чуть не рухнула - теперь уже от облегчения. Убьют не Мирабеллу! Зачем им передавать чью-то Силу Эйде?
- Силу? - Уже нечему удивляться. Разве что... - Но у меня никакой Силы нет...
- Ты не дослушала: "или инициировать свою". Еще свою можно отдать - тоже ритуал есть специальный. Только в той легенде подробности не расписаны - и правильно. Еще начнут пробовать всякие кретины. Вроде моего дяди.
- Подожди, ведь твой дядя...
- Ага, граф Валериан Мальзери. Только он - придурок. А легенды если и читал, то кусками. Там инициация после сорока вообще невозможна, а дяде - под пятьдесят.
- А он об этом знает? - похолодела девушка. - Что невозможна?
- Так это там в самом начале текста... Так что не бойся - ничего с твоей дочерью в твое отсутствие не сделают. Ее если и убьют, то только при тебе...
- Ее?! - могильный холод обдал от волос до сандалий. - Не меня?
- Тебя-то зачем? - опять перескочил на "ты" Диего. - Силы у тебя, сама говоришь, нет. И ты - не девственница.
А как у мальчишек насчет покраснеть? Похоже - никак. А вот саму Эйду точно бросило в жар.
- Но зачем им... инициировать меня?
- Да незачем. Ты же не станешь ничего для них делать - если с твоим ребенком что-то случится. Как думаешь, те, кто нас здесь держат, могут быть дураками? - серьезно-серьезно спросил Диего.
"Когда мы выберемся отсюда..." Он не хуже ее понимает, что двоим безоружным - "воспитанной барышне" и подростку - не одолеть вооруженных жрецов. Выберутся они отсюда только на алтарь.
- Нет, - прошептала Эйда. - Они - сволочи, а не дураки.
- Тогда, - юный илладиец крепко сжал ее руку, - мы просто не знаем чего-то, что известно им. Чего-то важного.
Да. Это - единственное объяснение. И это "что-то" вряд ли станет приятным открытием.
- Эйда, - Диего убийственно, слишком по-взрослому серьезен, - нам нельзя сейчас поднимать шум. Всё, чего добьемся, - нас свяжут снова.
- А что изменится потом?
- Мы должны тянуть время. Сколько сможем. Без нас ритуала не будет. Наверное...
Наверное. Будем надеяться...
Захотелось взвыть!
- Я понимаю, Эйда, это - наивно. Но по той легенде приносить подобную жертву можно лишь в определенную ночь месяца и в определенное время. А иначе - ничего не выйдет. Ты мне веришь?
- Да, - прошептала девушка.
Больше всё равно ничего не остается.
3
Чудесная вещь - портреты в гостиной. Ральф Тенмар весьма уважал старину. И как хорошо, что при этом решился продырявить одного из ледяных кавалеров прежних эпох, а не солнечную работу неизвестного студента. А этому предку прежние глаза без надобности - всё равно ничего не выражали.
Умница Мари не подвела. Ни с вином, ни с собственным нарядом. Столь свободное платье скроет фигуру и на большем сроке.
Служанка встречалась с Люсьеном Гамэлем. И об этих встречах знал, по крайней мере, один человек - Ральф Тенмар.
Конечно, Соланж Тенье - маленькая глупышка. Констанс - поэт и вертопрах. А тетушка Одетта в обед не вспомнит, что ела на завтрак.
Но Полина казалась Леону хрупким, безобидным цветочком. А подрастающая змейка Кати с самыми острыми в замке глазками и самым ядовитым после мамаши языком была ни днем не старше малышки Софи. И зыбучая трясина обычно кажется безобиднейшей полянкой в лесу. Зеленой такой, солнечной, пышнотравной... Трава вообще хорошо растет на кладбище - хоть подземном, хоть подводном.
- Это восхитительно! - кузина Одетта в подтверждение собственных мыслей оглушающе чихнула в лицо Мари. - Где Лорен?
- Госпожу баронессу зовут Ирэн, тетушка. - Констанс - сама любезность - поднес бывшей королеве балов и мужских сердец и нынешней дряхлой развалине бокал белого вина.
- Лорен - несносная девчонка!..
Кузен зря старался. На балу в Тенмаре почтенная Одетта Лефрэз была глуха как пробка. И вряд ли с тех пор что-то изменилось. Разве что раздражения прибавилось.
- ...В мое время юные девицы не тратили столько времени на платья! Но нынешняя молодежь - стыдно сказать! - незамужние девы носят декольте! Да мало того - красят ресницы! - Госпожа Одетта удостоила не успевшую увернуться Мари нового почтенного чиха.
Ральф Тенмар как-то за бокалом красного марэйского весьма красочно расписал племяннице наряды кузины Одетты сорокалетней давности.
- Любой порядочный отец сгорел бы со стыда, увидев твое декольте, Воланж!
- Я - Соланж... - стушевалась бедняжка.
- А уж про платье Лорен...
Отец кузины Одетты в свое время и сгорал. А потом сгорал муж - если герцог Тенмар не врал и не преувеличивал.
Мари вышла за новыми сладостями для Софи. "Воланж" кажется взволнованной. А кузен Констанс слишком сильно сжимает бокал... или это Ирии уже чудится? А даже если и нет, кто поручится, что причина - не ее опоздание?
Идти, что ли, уже к ним? Всё равно они ничего там не обсудят. Разве что тетя Одетта опустошит весь графин.
