ШАХТАРОВ ДМИТРИЙ СТЕПАНОВИЧ
СМЕРТЬ ПИНЯГИНА
Пинягин умер в субботу. Будучи по жизни человеком тактичным, он никогда бы не стал причинять лишних беспокойств своим близким, но все сложилось как-то против его воли. Умер он естественной смертью для русских, то есть совершенно по иной причине, нежели от болезни, от которой его лечили. Мы не будем пенять врачам на ошибку в диагнозе, учитывая , что это рядовой случай . Вон в Африке негры в большинстве помирают вобще без диагнозов и ничего.
Иван Васильевич своей смертью был недоволен по ряду причин: первая - он прожил всего сорок восемь лет. Пусть не так и не там и не где хотелось, но прожил. Вторая - на том свете все оказалось вопреки всем ожиданиям.
Между нами говоря, Пинягин о загробной жизни особо не задумывался - возраст еще позволял. А потом он вообще задумывался не часто. Хотелось есть - ел, хотелось пить - пил, все по обстановке. Женился, родил трех детей, развелся, сошелся - все как у людей. А тут такая неприятность. Так что никаких представлений у Пинягина не было – одни догадки, основанные на отрывках телепередач Прокопенко.
Так вот в субботу он вознесся и без всяких переходов, темных труб и воронок очутился в огромном присутственном месте, в котором царил строгий порядок.
Перед ним, нет, скорее перед ними, поскольку народ прибывал просто пачками, на табло, висящим в пространстве, горела надпись «Регистрация» без всякого дублирования на иные языки. Понизу стояли тысячи терминалов электронной очереди. По залу шустро носились представители встречающей стороны в белой униформе с нагрудными бэйджиками.
Перед Пинягиным остановился молодой и кудрявый ангел, ну конечно ангел, кто же еще? На русском языке без акцента он спросил Ивана Васильевича о характере его затруднений.
Сразу скажу, что Пинягин растерялся не особо, благо что при жизни работал механиком в автохозяйстве районного ЖКХ. Просто он несколько иначе представлял встречу в загробном мире - ну, там святой Петр с ключами, потом допрос о признании вины, то есть грешности, а потом уже формирование этапа в чистилище. Вот как-то так в общих чертах. Иван Васильевич, ориентируясь на характер надписей, уже докумекал, что попал во входные врата для россиян и порадовался тому, насколько такой порядок сокращает стояние в очередях, говорящих на разных языках. Опять же логистика и здесь не стоит на месте.
Поэтому он поблагодарил ангела и самостоятельно ткнул пальцем в окошечко терминала с надписью «Вход». На экране выскочили все данные Пинягина, начиная с ФИО и кончая размером ботинок. Здесь же мелким шрифтом были помечены все его пристрастия, недостатки и недостойные поступки. Шрифт был настолько мелок, что становилось ясно, что встречавшие не придавали им особого значения. Воровато оглянувшись по сторонам и подивившись качеству своего личного досье, Иван Васильевич остановил взгляд на графе « Вероисповедание», выделенной желтым.
Лично сам Пинягин относил себя к православным, имея об иных религиях отдаленное представление. Собственно и в православии он тоже не был силен, точнее, как все - почти никак, но крестик носил, обращаясь к Господу как водится в случаях тяжелых болезней, хронического безденежья и иных тяжких бытовых катаклизмов.
Так вот в этом окошечке горела надпись «Атеист»! Это сначала озадачило механика, а потом и напрягло. Озадачило, потому что он считал себя все же верующим, а напрягло, поскольку могло оказаться чреватым последствиями. Сразу мелькнула мысль об аде и Пинягину захотелось как-то развеять дурные предчувствия. Поискав в толпе и выцепив взглядом наиболее интеллигентного мужчину, он услышал, как терминал бздынькнул и зажег на вспыхнувшем табло восьмизначный номер, который тут же продублировался на тыльной стороне левой ладони механика. И с этим он был солидарен. Ведь номер можно забыть, потерять, обменять добровольно, обменять принудительно - да мало ли что могло случиться среди своих.
Иван Васильевич дождался, когда выбранный мужчина получит номер и подошел к нему с некоторой робостью, присущей при общении с умными людьми.
- Простите, вы не могли бы уделить мне пару минут?
- Пожалуйста, - повернулся к нему мужчина, рассматривая яркий номер на руке.
- Как вы думаете, куда нас э..э..
- Направят? - продолжил мужчина. - Я предполагаю несколько вариантов развития событий. Простите, как вас?
- Иван Васильевич. Можно Иван. Так какие могут быть варианты? Либо в рай, либо в ад, раз загробный мир существует. Вроде все наши попы об этом толковали.
- Все, да не все, - возразил мужчина, показывая взглядом на очередь к соседнему терминалу, где получал номер дородный и чернобородый батюшка, явно исповедовавший не ислам.
Священник имел совершенно ошеломленный вид. Он то окидывал зал очумевшим взором, то рассматривал номер на руке, исподтишка стараясь его затереть .
- Видите, - сказал мужчина, - тут все без преференций. Значит - есть варианты.
Это несколько успокоило Пинягина и он спросил:
- А вас как величать?
- Абрамом Леонтьевичем, - ответил мужчина, вызвав у механика натуральную оторопь.
- Вот то-то же, - хмыкнул Абрам Леонтьевич. - Нас сортируют не по теоретическому вероисповеданию и национальности, а просто по языковому признаку. Даю голову на отсечение, что в наших очередях нашлось место и для парочки негров.
- С этим более-менее понятно, - осторожно согласился механик, - но вот меня с ходу зачислили в атеисты, хотя я считал себя верующим.
- А с Торой, извините, с Библией знакомы, хотя бы в общих чертах?
- Вы знаете, - замялся Пинягин, - как-то руки не доходили. Но зачем так сразу зачислять меня в атеисты?
- То есть вас это беспокоит? - уточнил собеседник.
- Ну да. Может неверующих здесь, - Пинягин опасливо оглянулся, - того..
- Не думаю, чтобы этот цирк затевался для конфессиональных разборок , - возразил Абрам Леонтьевич. - Это явно не пенитенциарное учреждение. Тут нечто иное. Вот, взгляните на номер. Видите - восьмизначный.
- Ну и что?- напрягся Пинягин.
- А то, что если бы он был шестизначным, вариантов на Россию точно не хватило, а так - в самый раз. Логично?
- Ага, - согласился механик.- А дальше как будут сортировать?
За время беседы их непостижимым образом влекло в пространстве строго в горизонтальной плоскости. В безмерном объеме пути транспортировки вели к маркированным проемам .
- С их возможностями можно было и сразу сбросить в нужную дыру, - проворчал Пинягин, на что собеседник возразил, что хозяева явно стремяться адаптировать прибывающих без излишних эксцессов.
- Тревожно как-то, - продолжал механик, - так что вы говорили про варианты?
- В первом приближении предполагаю грубую сортировку, - уверенно заявил Абрам Леонтьевич. –Догадываетесь, какую?
- Нет, - честно ответил Пинягин. – В голове только рай и ад. Ну, разве в чистилище отсидеться.
- Понимаю, - согласился собеседник, - у русских на вооружении Оккам впереди планеты всей.
- Извините, - опять сконфузился Иван Васильевич. - Что за Оккам? Нерусь что ли?
- А, - махнул рукой Абрам Леонтьевич, - если коротко, то все сложные вопросы русские стремятся решать предельно просто, самыми примитивными способами.
- Цепляетесь? - обиделся Пинягин.
- Да господь с вами, точнее уже с нами. Вы когда - нибудь слышали выражение «хитрожопый русский»? Конечно нет. А «хитроумный еврей»? Сколь угодно. Думаю, что ситуация здесь намного сложней.
Движение в пространстве еще более ускорилось. Окружающее расширялось во все стороны. Начались узловые развязки, на руках мужчин вспыхнули первые цифры номеров и толпы заметно поредели.
- Едем вместе, - порадовался Пинягин, - все не так страшно.
- Так вот, - продолжил Абрам Леонтьевич, - я полагаю, что нам предложат как минимум три основных варианта. Первый - поотираться здесь пару-тройку столетий, второй - отправят в иную реальность, а вот третий…
