Тело Алексея было предано земле. Когда на могилу усопшего была брошена последняя лопата земли, провожающие стали медленно расходиться, возвращаясь к автобусу. Возле могилы остались родители Алексея, Игорь и несколько самых близких родственников. Маргарита по-прежнему рыдала, и прощалась с сыном. Виктор стоял молча, но его лицо красноречивей любых слов выражало все его чувства.

Поминки устраивались в столовой и, как обычно, сопровождались обильным спиртовозлиянием, иначе говоря, поминали усопшего водкой, что было категорически запрещено церковью, но на чей запрет никто никогда не обращал внимания.

На следующий день Игорь снова встретился с Виктором, который поведал ему о том, что его жена все же раздобыла телефон епархии.

- Ну, ну, и что вам там сказали? - оживленно спросил Лебедев.

- А ничего, - раздраженно сказал Виктор, пристально глядя на собеседника.

- То есть как ничего? - опешил тот.

- А так. Рита пошла в регистратуру, там ей выдали телефон епархии. Она звонила, звонила, и так не дозвонилась. Что делать? Узнала у регистраторши адрес, где находится епархия, и сегодня утром поехала туда. Там ее встречает какой-то молодой пацан.

- Какой пацан? - не понял Игорь.

- А я не понимаю, как он у них там называется, - махнул рукой Виктор. - Ну, посетителей, что ли, он там принимает. Не знаю. Молодой парень, лет двадцати пяти, в спортивном костюме. Он там вопросы всякие решает. Ну, Рита спрашивает его, как с архиепископом встретиться. Тот спрашивает, по какому вопросу. Рита рассказала ему. Тот говорит, что архиепископ такими делами больше не занимается. Он не компетентен в этих вопросах.

Игорь в полном недоумении смотрел на Виктора. Честно говоря, он представлял себе епархию совсем иначе. Никакие молодые парни в спортивных костюмах не входили в это представление. И что это за речи такие? Как может архиепископ быть некомпетентен в таких вопросах? Кто же тогда?

- Не компетентен? Не занимается? - растерянно повторял он.

- Нет. Рита спрашивает, а как же быть, к кому обратиться. Тот говорит, что такие вопросы решаются на местах. Идите к своему батюшке, пусть он и решает.

- Так он же отказался совершать панихиду, - воскликнул Игорь.

- Рита ему так и сказала. А тот и говорит, мол, раз отказал, ничего поделать не могу. Нет, значит, нет.

- Да что за ерунда такая, - возмутился Лебедев.

- Ерунда - не ерунда, а разговор получился тот же. Он знал, на что шел.

Игоря охватила полная растерянность. Он никак не мог понять, что же это творится. Все это смахивало на какой-то абсурд, на какой-то водевиль. Словно он спит, и видит сон, который никак не может быть явью. Он это прекрасно понимает, но не может проснуться.

- Что-то непонятное творится, - произнес окончательно сбитый с толку Игорь.

Виктор стоял, и смотрел куда-то в сторону. Он был в полном отчаянии.

- Что теперь делать, просто ума не приложу, - сознался он. - Рита тоже шокирована, конечно, таким обращением. Ну, а что делать? Причислили его к самоубийцам, и все тут.

Коршунков снова не выдержал.

- Ну, скажи, какое право имеет священник брать на себя роль Бога? Как это так, обращайтесь по месту жительства, там и решат? И если назначат самоубийцей, значит самоубийца. Что за самоуправство такое! Должно же быть над ними какое-то начальство. Как это так? Каждый священник сам себе Бог?

- Если священник что-то решил, то это не значит, что так решит и Бог, - попытался возразить Игорь. - Все равно последнее слово будет за Богом.

- Это я знаю, - отозвался Виктор. - Но, какое право они имеют единолично так решать, решать судьбы людей? Как это так? Этот назначается самоубийцей, этот назначается святым. Что же это такое?

Лебедев ощутил, что негодование несчастного отца передается и ему самому.

- А в другую церковь вы не пробовали обращаться?

- Нет. А что толку? Скажут то же самое; разбирайтесь по месту жительства. У них там все уже по районам распределено. Местный глава, прямо как мафия. Поделили по участкам.

Игорь почувствовал себя загнанным в тупик. Нельзя сказать, что он знал все церковные тонкости, но он был уверен, что по поводу отпевания он совершенно прав. Он полагал, что знал все эти правила. А теперь оказывалось, что все совершенно иначе, чем он думал.

- Я сам схожу, - вдруг сказал он.

- Куда сходишь? - посмотрел на него Виктор.

- Я сам схожу в какую-нибудь другую церковь. Подойду к другому священнику. Не может быть такого, чтобы это считалось самоубийством.

Коршунков ничего не ответил, но было видно, что он не питает больше надежды.

На следующий день, не откладывая, Игорь, как и обещал, после окончания рабочего дня, отправился искать церковь. Это не было проблемой, так как церквей, за последние два десятилетия, было построено множество. Но Игоря грызла тревожная мысль; а что если и в других церквях скажут то же самое. И что если смерть от наркотиков действительно по церковным правилам теперь считается самоубийством. Возможно ли такое? И почему, собственно, он сам ввязался в это дело? Это личное дело Коршунковых, пусть они сами все и выясняют.

Но почему-то он чувствовал своим долгом помочь им. Что это было, простая обида и негодование по поводу произвола духовенства или же его по-настоящему беспокоила судьба умершего Алешки?

Игорь колесил по городу, пока ему на глаза не попались купола какой-то церкви. Что это была за церковь, как она называлась, он не знал, но почему-то руки сами повернули руль и направили машину к этой церкви.

Оставив машину неподалеку от храма, Лебедев выбрался наружу, и направился к воротам. Он не имел ни малейшего понятия о том, застанет ли священника на месте или же нет. Церковь была небольших размеров, и на большое количество прихожан явно не рассчитана.

Чем ближе подходил он к дверям церкви, тем сильнее его охватывала нерешительность. Начинали терзать сомнения по поводу того, правильно ли он сделал, что сюда пришел. Ему начинало казаться, что он зря это сделал, и совершает ошибку. Игорь протянул руку к дверной ручке, и его сомнения еще больше усилились. Поколебавшись мгновение, он решительно открыл дверь, и вошел внутрь.

26

Игорю повезло. В тот момент, когда он вошел в храм, в нем как раз шла вечерняя служба. Громкое песнопение донеслось до него, и заставило остановиться у порога. Внутренний голос снова велел ему покинуть храм. Он осмотрелся, и его охватило чувство вины. Несмотря на то, что он так рьяно проповедовал христианство Коршунковым и коллегам по работе, он теперь как нельзя лучше осознал, что попал в чуждую для себя сферу. Вернее не чуждую, а просто непознанную. И нужно ли ему самому было христианство, как таковое?

Лебедев увидел, что у алтаря толпится несколько десятков прихожан, пришедших на вечернюю службу. Внезапно он ощутил себя лишним. Ему показалось, что все нужные и угодные церкви люди уже давно отобраны ей самой, а он просто не входит в это число избранных.

Игорь обвел глазами храм. Большое количество икон, зажженных свечей - все это казалось ему чем-то мистическим и таинственным. Чем-то не от мира сего. Словно бы он сам попал в виртуальный мир, в мир компьютерных игр, где все основано на магии и колдовстве. В мир, где царят совсем другие законы и понятия, и где все подчиняется чьей-то могучей воле, против которой очень трудно идти.

В тюремной церкви, которую Игорь довольно часто посещал, он находил успокоение. Она прибавляла ему сил и внушала надежду. Отец Геннадий относился очень чутко к заключенным. Он с каждым пытался найти общий язык, и проникнуть в душу несчастного, лишенного свободы. Отец Геннадий ответил на многие вопросы Игоря. Но были вопросы, на которые он так и не смог дать вразумительного и убедительного ответа. Игорь сомневался, что эти ответы сможет дать вообще кто-либо.

Совсем другое чувство Лебедев испытывал здесь. Он не знал, как его примут в этом храме, и как отнесутся к нему. Случай с Алексеем заставлял его настораживаться.