Разглядев в кромешной тьме оттенённое крохотными следами веснушек девичье лицо, Саша попытался заговорить, но язык юноши наотрез отказался его слушаться. Миллион вопросов одновременно пытались вырваться наружу, то и дело перебивали друг друга, в результате чего изо рта Александра доносилось лишь нечленораздельное мычание. Как тогда, у «Окна в Америку», всё, что так хотел сказать, что уже о ней надумал, с громким свистом вылетело из головы куда-то прочь. Подумать только: встреть он вот так, вживую, не через пуленепробиваемое стекло, Настасью ещё буквально вчера, от неё бы и живого места не осталось. Однако на сей раз шок был куда сильнее желания ругаться.
Неуверенно переступая с ноги на ногу, Настасья молча наблюдала за переменами в Саше. Выражение лица южанки не выражало никаких эмоций, будь то радость встречи или ненависть за нанесённые оскорбления – физиономия её демонстрировала поразительное, абсолютно ненормальное в подобного рода ситуации спокойствие, лишь слегка оттенённое любопытством. Складывалось впечатление, что она каждый день вот так прогуливается из города в город, из государства в государство. Понятия не имея, чего от неё ожидать, Саша как мог пытался унять нахлынувший мандраж встречи, когда Настасья тихо, почти шёпотом произнесла:
– Следуй за мной.
Элегантно развернувшись на носках сапог, южанка быстро зашагала к выходу из кинотеатра. Ошарашенному Саше оставалось только наблюдать, как разнося за собой звон битого стекла, смешанного с бетонной крошкой, Настасья покидает развалины дома номер 11 на проспекте Кирова. Напряжённый до предела, Александр не знал, как поступить. С одной стороны, такая, очень мягко говоря, неожиданная встреча уже сама по себе ничем хорошим кончится не может. Но с другой… чёрт возьми, он мог вообще не прийти на Переговорную улицу! Однако пришёл. Мог не идти сюда – но всё же явился. Не дожидаться, пока за ним придут с таким опозданием, и всё равно дождался. Если подумать, он трижды мог свернуть с этого губительного пути, и тем не менее не сделал этого. Не значит ли это, что он уже сделал выбор? К тому же, теперь отказаться пойти за ней значило никогда не узнать правды, как она попала сюда. А потому, тяжело вздохнув, подстёгиваемый недюжинным любопытством Александр поспешил вслед за ней.
Осторожно выбравшись из налипших на одежду и рюкзак заградительных лент, Саша вылез из заброшенного кинотеатра. Пока он там мёрз в ожидании, на Саратов уже успела опуститься тихая, спокойная, всего несколько дней назад ставшая короче дня ночь. Бездонно чёрное небо, едва проглядывающее из-под дымчато-серых облаков своими звёздами, тускло искрящих на его бархатном покрывале, захватывало дух. Огни уличных фонарей, идущих по проспекту через каждые двадцать метров, образовывали собой длинный насколько хватало взгляда, коридор, сотканный из света, вдоль которого куда-то шли одинокие фигуры людей. Оглядевшись по сторонам, Саша снова заприметил Настасью: невесть как попавшая в Северный Саратов южанка просто стояла, прислонившись к одному из закрученных вокруг своей оси фонарных столбов. Заметив, что Саша подошёл к ней, недолго думая, она снова встала и полетела куда-то в сторону площади Кирова.
Шла Настасья быстро и северянину пришлось добавить газу, чтобы идти с ней в одном темпе. Набравшись смелости, Саша всё-таки спросил:
– Куда мы идём?
Ответа не последовало – не сбавляя шагу, Настасья спешила куда-то вперёд.
– Может, объяснишь наконец? – не сдержавшись, громко спросил он – Как ты вообще сюда по…
– Тише!
В ответ девушка негромко зашипела. Удивлённо отпрыгнув от неё, Александр вдруг понял, что действует глупо: точно – она же из Южного Саратова! Как она будет на людях обо всём рассказывать? Если кто-нибудь узнает, что Настасья – азовчанка, проблем она точно не оберётся, да и он тоже! Стукнув себя по лбу за то, что не подумал так сразу, Александр повторил предыдущий вопрос:
– Так куда мы идём?
И вновь его слова были проигнорированы. Надеясь получить ответ, Саша раз за разом натыкался на стену молчания – кажется, сегодня Настасья не настроена была говорить. В этот момент вспомнив их первую за два года встречу, Саше стало как-то совестно перед ней.
– Слушай, если ты из-за вчерашнего… Злишься на меня или что-то…
Неумело пытаясь подобрать слова, хоть как-то дать понять Настасье, что просто вчера не сдержался, бывший парень её не понимал, что делать. Он что, хочет извиниться? А стоит ли – это же она его вывела из себя! Она заставила страдать! Сама же и получила.
К счастью, Настасья избавила Сашу от этой дилеммы, ответив:
– Дело в другом.
– А в чём же? – поинтересовался он.
И снова южанка была нема как рыба. Воспользовавшись этим минутным затишьем, Александр бегло оглядел свою спутницу оценивающим взглядом. Перед ним, несомненно, была Настасья, только сегодня в ней что-то изменилось. Вчера еле слышно пищавшая в ответ на его взрыв эмоций, сейчас юная особа всячески старалась оградиться от Саши. Причина очевидна – кому приятно выслушивать о себе гадости. Но тогда… почему она сейчас так невозмутимо спокойна?
Притормозив на пару секунд, чтобы поправить съехавший с носа воротник, Настасья засунула поплотнее руки в карманы, миновала площадь Кирова и снова поспешила куда-то в центр. По улице Вавилова, вдоль закрытых на ночь торговых рядов, оглядывая шоколадно-коричневые узоры на яростно мельтешащих ляжках, Саша отчего-то задумался: зачем? Нет, конечно, хна легко смоется через пару недель, но какой в этой боевой раскраске смысл? Пару раз словив на Настасье косые взгляды случайных прохожих, оставалось только разводить руками – при всём желании гостьи из Южного Саратова слиться с толпой получалось это у неё из рук вон плохо. Если она собиралась, готовилась идти к ним, почему не переоделась? В юбке наверняка холодно! А своей несоразмерно тёплой курткой Настасья окончательно рвала шаблон типичной северянки – в этой части Саратова люди так тепло уже не одевались.
С трудом дождавшись, когда в радиусе тридцати метров не окажется людей, парень с Севера решил ещё раз попытать удачу.
– Слушай, да скажи уже – куда мы, чёрт подери, идём?
На сей раз Настасья всё-таки отреагировала – не оборачиваясь, девчонка возопила:
– Ну чего ты заладил – куда идём, куда идём? Скоро узнаешь, не бойся.
Сказанное до невозможности миленьким, тоненьким девчоночим голоском, возмущение Настасьи было просто невозможно воспринимать всерьёз и даже их взаимная ненависть не помешала Саше испытать лёгкий приступ умиления. Подумав немного, он захотел было ещё раз спросить об этом, но понял, что это бесполезно и молча поспешил за ней.
Не сбавляя шаг, бегунья из Юга так резко приняла вправо, что Саша чуть не налетел на неё. Мимо радиотехнического колледжа, сквозь тень парка, делящего одну из центральных улиц Саратова надвое, Настасья почти бежала вдоль трамвайных путей. Стелющийся за ней угольно-чёрный шлейф идеально прямых, распущенных волос делал её почти невидимой в окружающем мраке и только одиночные, не тронутые красной рыжие пряди помогали Саше совсем не потерять из виду свою спутницу. Следуя за Настасьей по пятам, старшеклассник понемногу успокаивался: боязнь встречи, страх снова увидеть эту ведьму подотпустил его. Сейчас они просто гуляют – в конце концов, почему бы и не пройтись? Тем более, погода как раз позволяет.
Стараясь держаться непринуждённо, оглядываясь по сторонам, вдыхая почти забытые ароматы ночного Саратова, разбавленные прохладным влажным воздухом, Саше становилось гораздо спокойнее. Огни светофоров, фар автомобилей, бархатный, томно мягкий полумрак, слегка оттенённый тусклым светом уличных фонарей – город словно сошёл с хорошенько отретушированной открытки тридцатилетней давности. Одинокие кучки лежалого грязно-коричневого снега почти растаяли, сделав улицу блестящей и грязной, как после дождя. Саша как будто снова вернулся в прошлое – туда, где Саратов ещё един, где они с Настасьей всё ещё вместе. Стараясь держаться от своей бывшей пассии не очень далеко, но и не очень близко, он вдруг вспомнил, что первый раз за два года видит Настасью вживую. Тогда, на Переговорной улице, их разделяло толстое стекло, а сейчас ему достаточно просто протянуть руку, чтобы прикоснуться к некогда любимой девушке. Но стоило Александру протянуть к этому изящному плечу свою ладонь, как тут же её и отдёрнул – словно эта Настасья была сделана из дыма и неосторожное прикосновение может погубить её образ.
