— Извини, Кайхоут, я отлучался. Я буду вести переговоры только с самим королем.

— Губа не дура, — Панчински снова не удержался.

— И попроси своих приятелей уменьшить звук в наушниках. У драконов очень хороший слух.

В наушниках действительно возникла пауза.

— Ты всерьез думаешь, что тебе есть о чем вести переговоры с отцом похищенной? Не советую сталкиваться с родителями. Да и не может глава государства…

— Брось, наши короли уже давно играют чисто декоративную роль. Мне необходимо с ним поговорить.

— О чем?

— У меня есть что ему предложить, а у него есть что предложить мне.

— Ты обнаглел, предлагать отцу его похищенную дочь!

— Ошибаешься, — прошипел дракон, — все совсем наоборот!

— Кодирую: муравей скоро уползет!

— Что? — Последняя фраза Панчински в наушниках поставила меня в тупик и сбила с мысли.

Поплавок мерзко захихикал:

— Тоже мне код. Скоро прилетит вертолет.

— Тьфу, — Панчински в наушниках был вне себя от ярости. — Телецентр! Ему удалось включить часть оборудования, он слышит наши переговоры! — звук отрубился, я остался с драконом один на один.

— Вам это не поможет! — усмешка из драконьего голоса не исчезла, но я понимал, что он должен быть раздосадован. — Что может сделать вертолет?

— Например, сбросить нейрофиксатор. Ты сумеешь пережить нейрофиксатор, Поплавок?

— Я уже один раз пережил его. А вот сможет ли пережить нейрофиксатор принцесса, учитывая, что мы в помещении, наполненном кабелями и электроникой, так что ни о каком направленном ударе издалека и речи идти не может? А близко он просто не подлетит. Моей реакции на это хватит, даже если вы переключите свою переговорную волну.

— Но и тебе не удастся взлететь.

— Пат, начальник.

— Не уверен, ой, не уверен. Так что ты хочешь предложить королю?

— А ты не понял? Кихот, ты тупой, я хочу предложить ему себя! Себя!!! И попросить у него дочь, ты понял?!

— Ты хочешь поиздеваться? Она уже у тебя.

— Не пытайся казаться более тупым, чем ты есть на самом деле. Я хочу попросить у короля руку его дочери. И не стой, как истукан. Я не собираюсь ее расчленять! Я просто ее люблю и хочу, чтобы она стала моей женой!

— Ты точно спятил. Как ты себе это представляешь?

— Элементарно. Вы вызываете сюда священника с походным алтарем…

— Плевать на священника! На что ты надеешься дальше?

— Какая разница? На себя, на Бога, на чудо. Ты считаешь, что я ни на что не годен? Что драконы не приспособлены к современной жизни? Я вполне могу работать, я обвел вокруг пальца всю королевскую охрану! Я сам могу охранять, могу грузчиком, в конце концов, пойти, — он и выругался как грузчик, — пусть это будут смешные деньги, но…

— Поплавок, чудес не бывает, во всяком случае, за твои смешные деньги.

— Все в порядке, — раздался голос в наушниках, — нам удалось кое-что отключить, больше он нас не слышит.

— Чудеса, Кихот, — это мы сами. Неужели ты не можешь понять такую простую истину?

— Кайхоут, — машинально поправил я дракона. — Какой ты умный, Поплавок. Где ты всего этого набрался?

— В вашем ящике для тупых, где же еще? — дракон невесело хмыкнул. — У нас, драконов, своего телевидения нет!

— По-моему, ты пересмотрел телесериалов. Как ты это технически себе представляешь?

— Я люблю ее, при чем здесь техника? — я не видел собеседника, но просто физически почувствовал, как он пожал плечами.

— Ладно, опустим технические подробности, но ежели ты смотрел сериалы, то, наверное, должен был заметить, что важна еще и ответная любовь. Может ли девушка проникнуться чувством к своему похитителю, который внезапно, из-за кустов, выскочил, схватил ее…

— Кайхоут! Ты когда первый раз увидел принцессу? А, ну да, ты же ее еще вообще не увидел, ее ваши снайперы увидели. Герой-спаситель является на белом коне! И при этом сам не знает, что принцесса глухонемая. А я ее увидел пять лет назад, когда ей было тринадцать, а сам еще толком и пламенем-то дохнуть не мог. Да будь проклята эта передача о первом причастии в королевской семье!!! И этот дрянной склад, где я волей судеб оказался! Именно с тех пор я стал смотреть все. Нашел телевизор… О, Великий Дракон, драконья пещера с телевизором! Я смотрел все, в основном сериалы, потому что именно в их перерывах обычно показывали короткие кадры светской хроники. Не больше минуты раз в неделю. Или в две недели. Освободители! Вы думаете, она сейчас пленница? Нет! Она во дворце своем была пленница, потому что считается нехорошим тоном напоминать подданным о несчастье с королевской дочерью! Это умаляет достоинство королевской семьи и славу нашего государства! Королевский дворец, может быть, летняя резиденция. Весенний бал, который традиция и от которого невозможно отказаться. Пять минут на разрезание ленточки! Улыбка! Принцесса благословляет вас! Принцесса должна покинуть вас! А как должна смотреть на бал глухонемая девочка? Улыбка! Ты видел ее улыбку?!

— Поплавок…

— Ты видел ее улыбку?

— Не рычи…

— Нет, я буду рычать! Я буду орать и визжать! — столб пламени ударил в небо, зеваки по краям площади дружно охнули. Интересно — они слышат дракона? Вряд ли, далековато все-таки, а наши громкоговорители не такие уж громкие. На широковещательную трансляцию не рассчитаны. Такой сюжет теряют…

— Через год я понял, что только один грязный драконыш, вор и пройдоха на всем свете видит эту улыбку. А для всех остальных это не улыбка, а просто этикетка на обложке учебника по этикету. Я купил этот учебник…

— Купил?

— Украл, достал, неважно… Во всяком случае, я мог смотреть на нее тогда, когда я сам захочу, а не ждать минутной хроники по первому каналу.

— Дон, — проклюнулся голос Роллтона, — пробиться по подвалам и коммуникациям не получается. Точнее, пробиться можно, но тихо пройти не получится. Правда, и дракону не уйти. Крупных проходов нет.

— Да, еще, — снова Роллтон, — я должен сказать: королевская охрана предлагает применение тяжелого оружия.

— Это нереально, они что, совсем идиоты?

— Нереально? — дракон принял мой возглас на свой счет. — Я тоже думал, что она нереальна для меня. А потом просто понял, что я так и сдохну в своей пещере у своего телевизора, глядя на ее портрет. Драконы не люди, они не умеют строить воздушные замки без последствий для своего организма. У нас иные отношения с воздухом.

— Ты сомневался в том, что они идиоты? — похоже, Роллтон набрался колкостей от Панчински.

Я воспользовался паузой в исповеди дракона, отключил мегафон и зашептал:

— Они что там, в охране, не понимают что значит использование тяжелого оружия и какова при этом вероятность вызволения принцессы целой и невредимой?

— Не знаю, они что-то темнят, плохо, что майор по-прежнему не может связаться непосредственно с королем.

— Что тут темнить, ежу понятно, что сейчас надо просто говорить-говорить-говорить и ловить удобный момент. Больше, фактически, ничего нельзя сделать. Он прав, — кивнул я на телецентр. — Пат.

— По всей видимости, ежей в охрану не берут.

— Я просто обязан был увидеть принцессу не на картинке, а наяву, — продолжил Поплавок, — но как дать ей знать обо мне? К ней никого не подпускали, меня бы никуда не подпустили.

Я почувствовал усмешку дракона:

— И что же ты придумал?

— Я стал рисовать.

— Рисовать? Чем?

— Огнем, — это было сказано так просто…

— Огненная живопись? Ее же не существует, это миф!

— Как все-таки люди горазды объявлять несуществующим то, чего они сами не видели, — Поплавок снова, как и в начале нашей беседы, потешался. — Просто ее не показывают другим.

— А ты показал?

— Я рисовал ее улыбку. На скалах у летнего дворца. На дубах вокруг летнего дворца. Даже на песке, хотя это было трудно…

— И ты считаешь, что она заметила твои рисунки?

— Ну, некоторые из них не заметить было трудно. Я старался. Она увидела эти рисунки и ответила мне.

— Как?