Тандри, бледный почти настолько же, как и Йоусабет, касался ее волос, но смотрел лишь на Гриммюрграса и ожидал его ответа. Не любого, а вполне конкретного, как будто он мог изменить случившееся. Гриммюрграс снова посмотрел в лицо девушки. Глаза все так же невидяще уставились куда-то вдаль, в уголке губ -- струйка крови. Он поднес к ее носу палец, но не ощутил даже слабого дыхания. Впрочем, и без этого он знал ответ. Вновь посмотрев на Тандри, он покачал головой.

-- Надо ее забрать, -- выдавил из себя Тандри и попытался поднять девушку, но Гриммюрграс опустил руку ему на плечо, не позволяя.

-- Оставь. Не сможем.

Пуля врезалась в землю совсем близко, и Гриммюрграсу снова пришлось дернуть Тандри, чтобы тот поднялся и побежал. Ему самому не хотелось оставлять девушку здесь, но он прекрасно понимал, что с такой ношей они -- идеальные мишени. Впереди Гриммюрграс видел, что Эгмюндюр отказался от помощи Фаннара и нес Льоусбьёрг на плече, но он тот был уже достаточно далеко, так что пули его вряд ли доставали. Гриммюрграс, возможно, мог бы отнести Йоусабет: девушка казалась совсем легкой -- но не обладал умением уходить от пуль. А быть подстреленным не ради живого... Даже в его положении это было бы нелепо. Да и имя, которым он сам себя нарек, не позволяло. Он должен охранять живых, мертвые -- уже не его дело.

***

-- Что вы делаете с умершими?

-- Ну... мы... мы сжигаем их. У нас есть специальное здание, в котором мы устанавливаем таблички с именами тех, кто сделал вклад в развитие города, а для тех, кто не успел ничем отличиться или не захотел, есть подвал. Ну и архив, где вносятся записи и даты. А прах... Мы его выставляем за барьер. Ведь все, что осталось, оно не связано с сознанием, разумом, а потому ему стоит соединиться с природой. Как-то так. Наверное. Я не задумывался раньше... А у вас как?

-- Мы отдаем тело огненному Ваитюру. Бросаем в лаву. Не там, где проход, а ниже. Там и площадка, подходящая для церемоний. Выходит, с телами мы обходимся похоже: предаем их огню. Только у нас нет табличек.

-- И архива.

-- Да, и архива. Только память.

-- Но память -- не слишком верная штука, разве нет?

-- Считаешь, мертвецов расстраивает, если мы о них забываем?

-- Нет, от этого хуже только нам. Впрочем, таблички и архивы -- лишь маячки для памяти.

-- Маячки?

-- Я их тоже ни разу не видел! Но в одной книге о них было. Кстати, в хэимели рыбакам они пригодились бы.

Гриммюрграс мягко улыбнулся: Тандри наконец-то рассмеялся. Значит, приходил в норму.

Эгмюндюр и Фаннар отыскали рабочий электромобиль и повезли Кетитля и Льоусбьёрг в больницу. Неизвестно, избежала она столкновения с метеоритами или нет, работали ли в ней еще врачи, можно ли было там достать нужные препараты, но они решили рискнуть: раны требовалось зашить, но никто нужными знаниями не обладал.

Соуль, понурая, сидела в окружении друзей: она сообщила им про Йоусабет, но никаких подробностей не знала, да и не желала знать. Друзья пытались приободрить ее, только выходило скверно. Тандри к ним не пошел и сначала сидел в одиночестве, глядя прямо перед собой -- к нему никто не решался подходить, и только Гриммюрграс сделал это, когда убедился, что не нужен Фанндис. Подруга не стала терять время даром и, найдя Оуск, принялась выяснять положение дел. Теперь они куда-то делись, но и людей на территории завода оказалось куда больше, чем пришло на квартиру к близнецам, так что Гриммюрграс не удивился, что потерял девушек из вида.

-- А все же жаль, что вы не были рыбаком, -- заметил Тандри с улыбкой. Гриммюрграс прищурился, но не заметил хитринок в глазах парня -- шутки в его словах не было.

-- Почему это?

-- Тогда бы написали в книге, как ловить рыбу. И тогда я бы знал, как это делается. А так... не пройду испытание.

-- Все нужные испытания ты уже прошел, -- возразил Гриммюрграс и положил руку ему на плечо. -- И одно, наиболее важное, ждет тебя впереди. Но с ним ты точно справишься. Или я тебя знаю недостаточно хорошо?

-- Ну, причина постараться у меня точно имеется. А когда хочу, я очень прилежный.

-- К тому же, считаю, вы вполне в состоянии построить новое общество с собственными правилами, -- с улыбкой заметил Гриммюрграс.

-- Ага, -- кивнул Тандри, -- или хотя бы маяки.

-- Или маяки.

Оба замолчали. И молчание это было не из тех, когда нужно судорожно искать тему для продолжения разговора, чтобы избавиться от угнетающей скованности, или пытаться поймать за руку кого-нибудь постороннего, случайно проходящего мимо, чтобы тот спас положение. О таком роде неловких молчаний Гриммюрграс узнал в Норзуре, где с ними приходилось сталкиваться очень часто. В обществе, где делиться мыслями являлось высшей ценностью, а теории обсуждались до тех пор, пока не отполировывались до блеска, молча думать предпочитали в одиночку, поскольку если рядом находился еще кто-то, то думать начинали в диалоге, тем самым сразу используя разные взгляды на вопрос. Молчать же в компании значило скорее не доверять остальным, не считать их достойными, с кем можно разделить свои мысли.

Но в той тишине, что возникла теперь, чувствовалось, что мысли просто не могут оформиться в фразы, они скорее являются образами, которые не передать словами, но при этом способны перетекать из одной головы в другую, не используя в роли посредников рот и уши. Гриммюрграс не знал, о чем думал в тот момент Тандри, но был уверен, что о том же, что и он сам. Даже не думал, а впитывал ощущения, наблюдая, как среди уже остановившихся машин стояли и сидели группы людей. Кто-то разговаривал, кто-то читал распечатки Дагфридюр, пытаясь выучить незнакомые слова. Они, никогда не покидавшие Норзур, скоро будут вынуждены уйти, оставив родной город навсегда. И они мысленно готовились к этому, прощаясь не только с родным местом, но и привычной жизнью. Так оно было на самом деле или же люди думали о чем-то другом, Гриммюрграс не знал, но ему казалось, что в помещении повисла какая-то тоскливая атмосфера, почти что осязаемая, а время от времени он ловил на себе тревожные взгляды: не ошиблись ли они, доверившись ему. Он понимал их опасения, а также, что иного выбора у них не имелось, поэтому старался отвлечься от их взглядов, будто их и не было: он не располагал ни временем, ни возможностью, чтобы подойти к каждому и развеять возникшие сомнения. Сказать же что-то общее... Гриммюрграс не думал, что это сильно поможет, ведь у каждого свой собственный страх. Он хотел вселить уверенность в каждого из этих людей, но вместо этого притворялся, что не видит вопроса в их глазах.

Он оглянулся на Тандри, то ли снова боясь увидеть тот же вопрос, то ли полагая, что поймет, что же чувствовал парень в тот момент. Тот задумчиво смотрел на окружающих, а когда случайно повернул голову в сторону Гриммюрграса и заметил его взгляд, чуть улыбнулся и собрался что-то сказать. Его отвлекли.

-- Смотрите, Фаннар! -- сообщил он, указывая на дверь, находящуюся как раз за спиной Гриммюрграса почти в другом конце помещения.

Там действительно поднялась какая-то суматоха, так что Гриммюрграсу и Тандри пришлось встать с пола и подойти ближе. Фаннар пришел один, и поскольку все остальные знали, куда именно он делся после освобождения из плена, в толпе гулял тревожный шепоток. Фаннар же будто не замечал окруживших его лиц, пытаясь высмотреть кого-то конкретного. Гриммюрграс, догадавшись, что может являться искомым, поднял руку над головой и позвал друга -- пробиться к нему через почти плотное человеческое кольцо не только не представлялось возможным, но и казалось неразумным, поскольку спокойно поговорить им не дадут. Фаннар тут же заметил друга и, не особо заботясь об остальных, двинулся к нему напролом.

-- Где Фанндис? -- сразу спросил он, уводимый Гриммюрграсом в более тихий угол. Толпа, осознавшая, что ответов не получит, преследовать их не стала.

-- Была с Оуск, где теперь, не знаю. Что с больницей?