Сони подозревал, что прошлое у лейтенанта очень непростое, но все это... Вся эта история была как будто не о нем. Кален был жестоким человеком - иногда даже чересчур жестоким, - но справедливым. Такой, как сейчас, он бы ни за что не допустил ничего подобного. Может быть, потому что он все это время помнил о том, что натворил, и винил себя в этом?
- Это правда? - глухо спросил Сех.
- Чистая, - ответил Кален.
Виньес печально молчал. Командира он знал дольше и лучше всех, и удивленным он не казался - лишь расстроенным из-за гибели женщины и ребенка.
- Вот дерьмо, - пробормотал Сони.
Он сел на корточки и накрыл ладонями голову. Верь - не верь командиру, но он не лгал. Об этом говорило все: его отношение к женщинам, неодобрение гуляний Дьерда и та лекция по поводу Дилы в Эстале; равнодушие к кровному родству и при этом попытка создать из отряда семью; нежелание вспоминать о прошлом и возвращаться в Квенидир; даже брошенные Мирраном обвинения больше не казались необоснованными.
Но разве страшная ошибка, совершенная Каленом больше двадцати лет назад, меняла что-то в том, что происходило сейчас?
Сех, похоже, считал иначе.
- Я... Эм-м... Я прошу прощения, лейтенант, кажется, там ребята из моего патруля. Можно мне идти? - пряча глаза, он облизнул обветренные губы.
- Иди, - кивнул командир.
- Что ты делаешь, Кален? - спросил Виньес, как только сехен свернул за конюшню. Из закутка было видно, как он торопливо шагает к замку. Никаких ребят из патруля там, конечно, не было. - Ты рассказал такие кошмарные вещи про себя и просто отпускаешь его? Ладно мы с Сони - я тебя давно знаю, Сони не дурак и все поймет, но Сех... Он тебя первый раз лейтенантом назвал, а не просто по имени. Он же отвернется от тебя.
- Виньес, я не могу постоянно скрывать от него всю правду. Ему давно пора повзрослеть, - оборвал Кален. Когда дело заходило об отряде, то он мгновенно превращался пускай в строгого, но знакомого и родного командира. - Если каждое столкновение с настоящей жизнью будет оказываться для мальчика трагедией, то он недолго протянет в гвардии. Ему и так здесь не место, и нам всем это ясно.
- Нам всем здесь будет не место, - вставил Сони, - если мы оставим все, как есть.
Кален закашлялся и потер горло под меховым воротником кожуха.
- Я уже сказал, если у тебя есть гениальное предложение, как к утру убедить квенидирцев собрать все необходимое и покинуть город, - давай, излагай, сначала я тебя выслушаю, а потом вместе пойдем к Ламану и доложим ему о твоей идее. Но если ты продолжаешь думать, что я могу что-то изменить, бросившись Миррану в ноги, то ты ошибаешься. Дело не только в том, что он меня ненавидит. Сестра, когда еще была жива, писала, что его вера близка к фанатизму. Зная то, каким он был, я сомневаюсь, что он отступится от своего мнения. Если он верит в свою правоту, то скорее даст себя убить. Он и не пытается спастись - ты слышал, как он высказывался о королях? Он дал Ламану уже сотню поводов казнить его за измену.
- Ты даже не хочешь пытаться с ним поговорить! - Сони вскочил с корточек и сердито уставился на Калена. - Ты позволяешь встать тому, что между вами было двадцать лет назад, между спасением и смертью квенидирцев сейчас.
- Нет, - жестко ответил он, начиная злиться. - Ничего такого я не позволяю. Я же объяснил: он не будет слушать меня, и в первую очередь потому, что верит в свою правоту!
