Настоятель снисходительно улыбнулся ее непросвещенности.

- Моя королева, есть некоторые предметы, о которых позволено знать только жрецам, так как необразованная чернь воспримет их существование неправильно. Еще бывают кражи святынь, причем чаще этим грешат не простолюдины, а ушлые жрецы из захолустных обителей, которые надеются заполучить для поклонения, например, меч короля Бэйледа Великого. А иногда, к сожалению, святыни пытаются уничтожить, - он развел руками. - Как это было с писаниями Глашатая воли Небес Ксайтена из Мираны, которые сожгли воины Шасета. Подозреваю, по их вине нечто такое случилось и с королевской державой, из-за чего када-ра вырвались на свободу.

Невеньен предпочла промолчать.

Паньерд тем временем извлек из складок одеяния связку ключей и отодвинул один из гобеленов, за которым обнаружилась неприметная дверь. Она без единого скрипа отворилась, и жрецы вошли туда первыми, зажигая прикрепленные к стенам металлические лампы. Невеньен уже приготовилась шагнуть на уходящую вниз лестницу, как Рагодьет склонился перед ней, давая понять, что у него есть просьба.

- Моя королева, будет лучше, если это увидите только вы с лордом Тьером, - он многозначительно посмотрел в сторону гвардейцев и слуг, которые сгрудились позади.

- Королеву нельзя лишать охраны, - отрезал Тьер.

- Вы не знаете ничего о секрете, который я собираюсь вам показать, - вкрадчиво произнес Рагодьет, не выпрямляясь и с мнимой покорностью глядя в пол. - Вы не боитесь опасных слухов, которые могут взбудоражить Эстал?

Невеньен посмотрела на темный лестничный пролет. Лэмьет упоминал о нелюбви к ней настоятеля. Вряд ли он собирался устроить покушение - как к нему в покои заходила королева, видел весь храм. Однако после Вьита и гибели Эсти она чуралась каждой тени, а в стане врага рисковать тем более не следовало.

- Гвардейцы Ваньет и Парди приносили присягу и умеют держать язык за зубами, - уверенно сказала она. - Пусть идут со мной.

Настоятель еле заметно пожал плечами.

- Как пожелаете, моя королева.

Лэмьет, отговорившись тем, что ему трудно ходить по лестницам, вместе со слугами остался в приемной комнате, а Невеньен, окруженная с двух сторон гвардейцами, начала медленно спускаться по выщербленным каменным ступенькам. Впереди грузно переваливался Рагодьет, которого было не обогнать из-за тесного прохода, но Невеньен радовалась, что не нужно торопиться. У нее появлялось время подумать и подготовиться к тому, что ее могло ждать внизу.

Почему Лэмьет и Рагодьет отказывались даже намекнуть на сущность загадочного способа и напускали столько тумана? Настоятель, похоже, считал, что знать об этом должны только избранные. Но что он прячет - огромный майгин-тар, который сделает обладателя самым могущественным на свете магом? Невеньен надеялась, что это так, потому что ни один из ныне живущих магов не дотягивал до творимых Маресом Черным Глазом чудес, даже используя такие крупные кристаллы, как Сердце Сокровищницы.

Откуда-то снизу доносился тихий гул. Низкие мужские голоса скорее гудели, чем пели, с протяжным ритмом, который задавался барабаном. Мелодия была странной, какой-то нечеловеческой. Она забиралась глубоко внутрь и заставляла сердце биться реже, а кожа от нее покрывалась мурашками. Она навевала сон, и Невеньен зевнула, прикрыв рот рукой. А когда Паньерд и Рагодьет впустили королеву во внутреннее святилище, она так и оставила ладонь у губ, забыв ее опустить.

Света в нижнем зале было так много, что создавалось впечатление, будто мраморные плиты светятся сами. На белокаменных пьедесталах по бокам помещения покоились разные предметы, видимо, принадлежавшие прославленным королям Кинамы. В центре возвышался алтарь, перед которым на подставке стоял древний фолиант в два локтя высотой. Его кожаный переплет был изъеден и покрыт плесенью, а некоторые страницы испортились от времени и наполовину истлели. В изящных завитушках Невеньен узнала сложную древнекинамскую письменность. Книге было не меньше трехсот, а то и пятисот лет.

За алтарем был установлен большой резервуар с водой, на поверхности которой покоился гигантский, в человеческий рост, бутон цвета ясного зимнего неба. Плотные округлые лепестки со светлыми прожилками в венце из толстых зеленых чашелистиков слабо пульсировали в такт с песней жрецов. Вокруг маленького бассейна стояли восемь коленопреклоненных мужчин в черно-белых робах, которые с закрытыми глазами, будто в трансе, пели молитву на непонятном языке. Девятый мужчина с небольшим барабаном у ног отбивал им ритм. Никто из них не обратил на гостей внимания.

Ваньет рухнул на колени и, упершись лбом в холодный пол, принялся с придыханием молиться. Парди, которому потребовалось гораздо больше времени сообразить, что перед ним, постоял с открытым ртом и тоже уткнулся лицом в каменные плиты. Тьер пораженно шагнул к цветку и протянул руку к гладким сочным лепесткам, но так и не решился к ним прикоснуться. Только Невеньен застыла на месте, не веря собственным глазам.

Неужели это могло быть Дитя Цветка - еще не рожденное, только растущее в бутоне, который вышел из чрева Богини-Матери?

- Святой Порядок...

Она выдохнула, прошептав молитву богам и отдельно Тельет. Просьбы все-таки были услышаны, и боги ниспослали на землю свое дитя! Однако вспыхнувшую радость - надежда есть! - быстро сменила злость. И это чувство пересилило священный трепет, который внушало волшебное создание.

- Почему вы так долго молчали? - сердито спросила Невеньен у Рагодьета. - Прошел месяц с тех пор, как мы объявили о поисках способа уничтожить када-ра! Целый месяц, который был потрачен впустую! Вы вообще знаете, о чем говорят на улицах? Что боги покинули нас!

Настоятель раздраженно скривился.

- Конечно, я знаю, какую ахинею несет эта чернь, потому что они осмеливаются открывать свои грязные пасти прямо в храмах! - заметив, как расширились ее глаза после такой грубости, тем более непозволительной в присутствии существа с Небес, он сбавил тон. - Моя королева, вы упрекаете меня в том, о чем понятия не имеете. Как я мог довериться вам сразу после того, как вы взошли на престол? Тем более что вы заполучили его через убийство! Пожалуйста, не отрицайте, - быстро произнес он, считая, что она оскорбится. - Можете делать вид, что это не вы наняли убийцу, но любому ясно, что без вашего участия тогда не обошлось. А если вы пришли к власти таким кровавым способом, откуда мне было знать, не окажетесь ли вы новым Зандьером?

Человеком, который дольше всех продержался на троне благодаря запугиванию союзников и страшными расправами над врагами и получил прозвание Свирепый? Невеньен фыркнула.

- Вы усмехаетесь, - горько произнес Рагодьет. - Вам кажется, что о вас такого и близко подумать нельзя, но Зандьер тоже не всегда был таким зверем, каким стал, примерив на себя корону. О мятежниках рассказывали разное, и я вполне был готов поверить, что вы отберете у храма Дитя Цветка и присвоите его себе, заодно казнив всех тех, кому известна правда. Вы говорите "целый месяц", но этого даже мало, чтобы убедиться, что вы так не поступите. И что вы скажете, узнав о цене появления бутона? Лэмьет убеждал меня, что вы примете это, но откуда мне это было знать раньше? К тому же...

Он прервался, захлебнувшись в потоке слов. Вместо него фразу закончил отошедший от Цветка Тьер.

- К тому же вы не хотели посвящать в это кого-то другого, чтобы присвоить всю честь себе, так? - под скулами советника ходили желваки, и смотрел он на настоятеля отнюдь не благоговейно. - Если бы люди думали, что появление када-ри - исключительно ваша заслуга, то к вам бы полились деньги, слава, уважение - все, о чем только можно мечтать, а от нелюбимой вами королевы народ сразу бы отвернулся. Вы рассчитывали на это, но потом что-то пошло не по плану, и вы решили обратиться к нам. Я прав? - холодно поинтересовался он.

Рагодьет, наконец восстановивший дыхание, обреченно махнул рукой.

- Я догадывался, что вы так скажете. Но будь ваши слова правдой, я бы никогда не стал вас звать - мне это было бы невыгодно. Пожалуйста, выслушайте Паньерда, прежде чем делать выводы. Я назначил его хранителем Бутона, и он знает о нем все.