Ясно ведь, что для того, чтобы решиться на такое, любой командир каждого из этих подразделений должен был быть уверен в поддержке своих коллег. Во всяком случае, значительного их числа. А это означает, в свою очередь, что к моменту начала действий должен был сложиться достаточно устойчивый круг единомышленников. Что неизбежно должно привести нас к мысли, что к тому времени существовал уже заговор военных против собственного правительства.

Это, впрочем, было вполне объяснимо, учитывая ориентацию правительственных кругов страны на сближение с гитлеровской Германией. Офицерский же корпус со времени создания государства Югославия в основной своей массе принадлежал к сторонникам союза с англо-французским блоком. А после поражения Франции в 1940 году симпатии югославского офицерства естественно обратились на Великобританию.

Характерным представителем таких настроений был новый премьер-министр страны генерал Душан Симович. С 1936 года он являлся командующим Военно-воздушными силами Югославии, части которых, кстати, приняли активное участие в военном перевороте. В мае 1938 года генерал Симович был назначен начальником Генерального штаба Югославской королевской армии. В апреле 1940 года из-за возражений против военного сотрудничества Югославии с Германией он был снят с должности начальника Генштаба и отправлен в отставку.

Показательной является та деталь, что после поражения Югославии в апреле 1941 года генерал Симович бежал не куда-нибудь, а в Лондон, где и находился до самого 1945 года.

И еще. Генерал Судоплатов упоминал в своих воспоминаниях историю с планами 1938 года в отношении Югославии, когда по предложению президента Чехословакии Бенеша Сталин предпринял попытку финансирования в этой стране военного переворота. В рассказанной им истории характерна та подробность, что контакты группы югославских офицеров-заговорщиков советская сторона получила тогда от президента Чехословакии Бенеша. Который ссылался вроде бы на информацию, полученную собственной разведкой. Что, конечно, выглядит не очень убедительно. При всем уважении, чешская разведка не имела репутации, достаточной для установления связей с заговорщиками в другом государстве. Ее интересы в основном лежали в том, чтобы отслеживать угрозы собственной стране. Другое дело, разведывательные возможности Франции или Британии. Вот откуда мог конфиденциально получить эти сведения Бенеш на самом деле.

Но даже если данное предположение неверно, то нахождение Бенеша в лондонском изгнании и посильное, но деятельное участие в борьбе против нацистской Германии, безусловно должно было подтолкнуть его к более тесным связям с британской разведкой. От которой он вряд ли мог утаить известные ему связи, полезные для неё. То есть, и в этом случае мы упираемся в тот факт, что круг заговорщиков в Югославии должен был быть хорошо известен британской Интеллиджент Сервис. А поскольку он был ей известен, то неизбежно должен был ею использован. Тогда у Британии было настолько сложное положение, что логично было задействовать любые доступные ей рычаги.

Поэтому остается открытым вопрос об участии британских спецслужб в организации заговора, охватившего влиятельные силы в югославской армии. Фигура опального и популярного вследствие этого бывшего начальника Генштаба была в этих целях весьма перспективной. С другой стороны, поддержка, пусть и негласная, его действий со стороны Британии, могла вдохновить его на активные действия, как только для этого представился удобный момент. Кроме того, надежду на их благополучный исход могло дать ему нахождение в соседней Греции британского экспедиционного корпуса.

***

Теперь обратимся к действиям советского руководства.

Нам с вами хорошо известно, что именно события в Югославии побудили премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля направить Сталину свое личное послание с предупреждением об угрозе, нависшей над Советским Союзом.

Из письма Черчилля Сталину от 3 апреля 1941 года.

"...Я располагаю достоверными сведениями от надежного агента, что, когда немцы сочли Югославию пойманной в свою сеть, т.е. после 20 марта, они начали перебрасывать из Румынии в Южную Польшу три из своих пяти танковых дивизий. Как только они узнали о сербской революции, это продвижение было отменено. Ваше превосходительство легко поймет значение этого факта".

Историю с этим посланием Черчилля использовал в своем знаменитом докладе на 20-м съезде КПСС Н. Хрущев. Вот что он заявил тогда в своем выступлении:

"...Из опубликованных теперь документов видно, что еще 3 апреля 1941 года Черчилль через английского посла в СССР Криппса сделал личное предупреждение Сталину о том, что германские войска начали совершать передислокацию, подготавливая нападение на Советский Союз. Само собой разумеется, что Черчилль делал это отнюдь не из-за добрых чувств к советскому народу. Он преследовал здесь свои империалистические интересы - стравить Германию и СССР в кровопролитной войне и укрепить позиции Британской империи. Тем не менее Черчилль указывал в своем послании, что он просит "предостеречь Сталина с тем, чтобы обратить его внимание на угрожающую ему опасность".

Черчилль настойчиво подчеркивал это и в телеграммах от 18 апреля и в последующие дни. Однако эти предостережения Сталиным не принимались во внимание. Больше того, от Сталина шли указания не доверять информации подобного рода с тем, чтобы-де не спровоцировать начало военных действий..."

Ну, очевидно, что насчет "указания не доверять информации подобного рода" сказано было совершенно бездоказательно. Поскольку, как мы с вами видели и увидим это еще не раз, Сталина как раз заваливали сведениями именно "подобного рода". Чего, конечно же, никогда бы не случилось, если бы он "дал указание", да еще и неоднократное, им не верить.

Впрочем, думаю уже понятно, что основанные на обвинениях Хрущева утверждения историков, журналистов и писателей о том, что Сталин-де кому-то давал какие-то указания "не верить", а потому ему боялись докладывать эту информацию, являются мифом от начала и до конца.

Но интересно другое. То, что осталось скрытым за этими утверждениями, до сих пор благополучно искажающими наше представление о действительности. Касается это и послания британского премьера.

Дело в том, что эта история имела свое продолжение. В августе 1942 года Уинстон Черчилль находился с визитом в Москве. В ходе переговоров речь зашла и об этом письме. Вот как сам Черчилль вспоминал о нём в своих мемуарах:

"...Во время одной из моих последних бесед со Сталиным я сказал:

"Лорд Бивербрук сообщил мне, что во время его поездки в Москву в октябре 1941 года вы спросили его: "Что имел в виду Черчилль, когда заявил в парламенте, что он предупредил меня о готовящемся германском нападении?"

"Да, я действительно заявил это, - сказал я, - имея в виду телеграмму, которую я отправил вам в апреле 1941 года".

И я достал телеграмму, которую сэр Стаффорд Криппс доставил с запозданием.

Когда телеграмма была прочтена и переведена Сталину, тот пожал плечами:

"Я помню ее. Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнется, но я думал, что мне удастся выиграть еще месяцев шесть или около этого"..."