Парень нахмурился и распахнул глаза. Он склонил голову на бок, как будто мог чувствовать, что я сканирую его. Я попыталась, разорвать связь. Обычно, для этого достаточно одной мысли. На этот раз однако, раскаленная энергия потекла от него ко мне. Парень не двинулся с места, а выражение его лица было крайне сосредоточено.

Я ещё никогда не испытывала ничего подобного.

Мой дар исцеления так не работал. Когда я касалась кого-то впервые, я готовилась к боли, ведь я не знала, чем возможно тот страдал. Но потом всегда следовало… гудение. Заряженное напряжением гудение протекало по мне, и я могла дать приказ энергетическому потоку, просканировать личность.

Таким образом я узнавала, что у них было — сломанные кости, ушибы, что бы там ни было — и что именно я могла против этого предпринять. Чувство было такое, словно под моей кожей копошиться тысяча муравьев, как будто всё мое тело было одной замлевшей конечностью.

Это всегда было облегчением, после исцеления, перестать касаться кого-то, когда гудение постепенно утихало. Это был тот момент, когда тот или иной недуг, переходил в моё тело и меня одолевала настоящая боль. Все начиналось с соприкосновения.

Но этот парень и я не касались друг друга, все же мое тело гудело от энергии, как будто я лечила раковое заболевание на четвертой стадии. Только я больше не контролировала свои способности. Его раскаленно-горячая энергия крепко меня удерживала, а моё сердце подпрыгнула, потому что я не знала как его остановить.

Зеленые искры перепрыгнули от меня к нему.

— Реми? — крикнул мой отец.

Энергетический поток парня прервался, и я восстановила мою мысленную защитную стену, как всегда, когда была окружена людьми. Бен терпеливо стоял около машины, и я с облегчение поняла, что он не мог видеть искры оттуда.

Я опять помахала, а потом повернулась снова к парню. Он ни двинулся с места и смотрел на меня с жадностью. Его энергия, которая была похожа на воспламенённую бочку со взрывчаткой, приблизилась ко мне снова. Все же моя оборона выдержала и его лицо исказилось от боли и разочарования.

Мне было не ясно, что он сделал, но я знала, что ещё никогда так не боялась, даже когда Дин шел на меня с поднятыми кулаками.

Я сделала несколько шагов назад, в сторону Бена, и когда набралась достаточно мужества, отвернулась от парня и пробежала остальное расстояние до машины моего отца.

Я скользнула на место рядом с водителем, не заботясь о том, что мои мокрые и все в песке джинсы испортят серую кожу. Из безопасности машины я решилась взглянут на пляж. Моё отступление заняло от силы секунд двадцать, но пляж был пуст.

Парень исчез.

Глава 2

Я сидела напротив Бена в кафе «Seaside» на одном из коричневых виниловых сидений, стоящих в группе, и ожидала выговора, правда точно не зная из-за чего: толи из-за того, что незаметно ушла в первое же утро из его дома, толи потому что испортила его кожаное сидение своими грязными тряпками.

Настойчивое молчание действовало мне на нервы, а еще этот случай на пляже.

— Добрый день, Бен. Что вам принести?

Официантка, на бейдже которой значилось Дана, подошла, чтобы принять заказ. Она с любопытством смотрела на меня.

— Ты голодна? — спросил меня Бен.

Мой живот громко заурчал. Как неловко. Должно быть, Бен постоянный посетитель здесь, так как Дана записала, что я хотела вегетарианскую яичницу-болтунью и кофе, и ушла, не спросив о его желаниях.

Кафе находилось вблизи залива, и из огромных окон открывались великолепные виды на гавань, начиная с его рыбачьих лодок и хаосом из сетей, и кончая дорогими парусными лодками, которые качались на якоре. Я рассматривала моего отца в ярком утреннем свете.

Многие женщины нашли бы Бена привлекательным в его джинсах и вязанном пуловере с рисунком из кос. Он тоже осматривал меня, его взгляд блуждал по моему лицу. Когда мне бросилось в глаза, что моя рубашка того же цвета, как и его пуловер, я состроила гримасу, никто не мог отрицать того, что я его родственница.

Однако он отрицал это: снова и снова, ни звонка, или по крайней мере придурковатой поздравительной открытки на праздник или день рождение.

— Ты очень похожа на меня. Я вообще не вижу в тебе ничего от матери. Не считая твоих волос и веснушек.

— Я не похожа на вас обоих, — ответила я невыразительным тоном.

Он нахмурился и хотел что-то сказать, но тут появилась Дана с нашим кофе. Бен наблюдал за тем, как я высыпала три пакетика сахара и вылила 4 маленьких дозы со сливками в кружку.

— Ты еще мала, чтобы пить кофе.

Я сделала глоток и разглядывала его поверх края чашки. Если он думал, что может мне указывать в чем-то, то ошибался. Очень сильно ошибался.

Он почти улыбнулся и раздражение на его лице смягчилось. Когда он покачал головой и засмеялся, оно полностью исчезло.

— Я понимаю, что ты думаешь. У твоей матери никогда не было твоего мужества!

Я подумала, он смеялся надо мной, и помрачнела. Извиняясь, Бен поднял руки. Его взгляд скользнул к моим синякам на лице, но нас снова прервала Дана, которая принесла еду.

Пахло превосходно, и все же я не осмелилась начать уплетать еду в его присутствие. Бен кажется почувствовал это, так как сделал знак, чтобы я начинала, а сам извинился, сказав, что ему нужно позвонить.

Когда он вернулся, я съела яйца и играла с кусочком тоста. Он посмотрел на мою пустую чашку и на крошки на тарелке, но я не стала искать отговорки. Еда в больнице была ужасна.

— Ты звонил Лауре?

Мы так поздно приехали в Блеквелл Фоллс, что я не смогла познакомиться с его женой и дочерью.

Он улыбнулся.

— Я не хотел, чтобы она волновалась. Мы уже думали, что ты решила вернуться назад в Нью-Йорк.

— О, — я бросила хлеб на тарелку и вытерла пальцы о салфетку.

— Реми? — он озабоченно смотрел на меня. — В больнице ты спросила меня, где я был последние восемь раз, когда он так отделывал тебя. Расскажешь мне об этом?

Я разорвала салфетку и покачала головой. Я не могу говорить о некоторых вещах.

Разочарованно Бен нахмурился.

— Твоя мама звонила вчера вечером. Она спрашивала, в порядке ли ты.

Он посмотрел на меня изучая, осматривая синяки, которые должны были быть похожи на те, что покрывали лицо Анны. Именно это я не любила в исцеление больше всего: за него всегда нужно было платить.

— И? — спросил он.

— Что «и»?

Из-за нетерпения раздражение вернулось в его голос.

— Все в порядке?

Я наблюдала, как посетитель наполнил свою чашку кофе в автомате с напитками, и мне хотелось сделать тоже самое с моей.

Бен ударил двумя руками по столу, так что я вздрогнула.

— Поговори со мной, Реми, так как я не знаю, что тебе нужно!

Конечно, он не знал этого. Он ведь не знал меня. Я пожала плечами.

— Все прекрасно. Я уж справлюсь с парой синяков. — Чтобы объяснить мои намерения, я добавила: — Я не вернусь в Нью-Йорк.

Он кивнул без промедления.

— И что именно значит это для нас…?

Когда я скользнула вперед, край сиденья врезался в ляжки.

— Я хочу, чтобы меня объявили совершеннолетней. Через несколько месяцев мне в любом случае исполнится восемнадцать.

Мой быстрый ответ поразил его и он откинулся назад.

— И чего тогда ты хочешь от меня?

Так как казалось, у него не было никаких возражений, я быстро продолжила:

— Мне нужно место, где я могу оставаться, пока не встану сама на ноги. Конечно же, я буду платить аренду.

Я стучала пальцами по столу, пока Бен не положил на них свою руку. После инцидента на пляже я приняла все меры защиты. Никаких синих искр. Теплая коричневая кожа на моей.

Прежде чем я успела вырвать руку, короткое прикосновение показало мне, что у него нерегулярное биение сердца.

Он ждал, когда я подниму взгляд.

— Без диплома старшей школы, какую работу ты найдешь? Где ты хочешь жить? Что с колледжем? Ты хорошо все это обдумала?