А его глаза. Я задержала дыхание. Даже из далека их темно-зеленый цвет напомнил мне о лесах вокруг лодочной гавани. Их сосредоточенное выражение говорило об удивлении, как будто он не ожидал увидеть никакого общества на пляже. Слишком знакомое мне покорное судьбе одиночество окружало его, и пробудило во мне неожиданное чувство, родственных душ.

Он поднял одну из густых бровей, и я заметила, что отвечаю на его взгляд уже довольно долгое время.

Ужасно смущаясь, я снова повернулась в сторону гавани. Глупая Реми. Вероятно, он фотографировал ландшафт. Я задавалась вопросом, заговорит ли он со мной? Может быть он скажет: «Мы знакомы?». Но это не будет глупым заигрыванием. Такой неловкой и по детски худой, какой я была, я не соответствовала тому типу девчонок, которые нравились ребятам. Я из тех, кто вот уже два года посещает старшую школу, не сделав не одного завоевания.

Это всё равно не имело значения. Он большими шагами приближался к воде. Когда же достиг ее, отвернулся от залива, как будто обдумывал сфотографировать лес и небо за моей спиной.

Я осторожно взглянула на него, однако быстро снова отвернулась, когда заметила, что он уставился на меня в ответ. Мое сердце замерло, пока мне не стало ясно значение его приподнятой брови. Это из-за синяков!

Этим утром зеркало показало мне синяк под глазом и ужасную цепь из сине-лиловых синяков вокруг шеи, которые выявляли отпечатки пяти пальцев. Это мое разбитое лицо пробудило интерес в незнакомце. Я почувствовала себя идиоткой и упрямо ответила на его взгляд.

Он даже не пытался скрыть, что наблюдает именно за мной. Он взял камеру в руки, а его взгляд блуждал по моему лицу и растрепанным волосам, после чего я сделала вид, будто полностью углубилась в панораму.

Вскоре небольшой город ожил, стало слышно машины, суматоху людей, и странная интимность лежащего в стороне пляжа, ослабела. Должно быть в лодочной гавани открылся ресторан.

Из-за запаха кофе и жирной пищи из закусочной я чуть не потеряла сознание. Последний раз я съела кое-что вчера на борту самолета — упаковку земляных орехов. Я поднялась. Мои суставы оцепенели на холодном воздухе и мне было больно стоять. Надо возвращаться.

Еще раз щелкнула камера, и когда я повернулась, то увидела, что тип держал её, направив на меня. Он фотографировал в быстрой последовательности — и объектом была я. Не личностью, а объектом, который нужно изучить и зафиксировать на камеру. Может он думал, что я почувствую себя польщенной. Но я чувствовала себя так, будто мне причинили насилие.

Спонтанно, я направилась к парню, а в это время он продолжал фотографировать. Он может и был крупнее и сильнее меня, но мой гнев на него компенсировал разницу. Когда я была всего лишь на расстоянии вытянутой руки от него, я хотела схватить камеру. Удивленно смеясь, он уклонился.

В ярости я попыталась снова схватить камеру, стараясь при этом не касаться его. Когда он снова уклонился, я поскользнулась на камнях и упала назад в снежное месиво. Удар вызвал адские боли и я задохнулась.

Я ожидала, что он снова рассмеется, но он опустился на колени рядом со мной. — С тобой все в порядке?

Моя ярость сменилась смущением, когда он наклонился и озабоченно посмотрел на меня. Мысли сбились. Я была неправа по-поводу шрама. Он вообще не уродовал его лица. Каждая черточка была вылеплена искусной рукой мастера.

— Я не хотел, чтобы ты упала, только защищал мою камеру.

Он подал мне руку, а я в панике отвернулась и оказалась на четвереньках. Еще не зажившее ребро запротестовало, и мне было тяжело дышать. Я обхватила рукой ребра и посмотрела вверх на испуганное лицо парня, который все еще протягивал руку.

Он хотел мне помочь подняться, не зная, что любая болезнь, от которой он страдал, могла вырубить меня.

Он не мог понять моего провидения, а я не могла на него за это сердиться, ведь вела себя совершенно безумно Так, как я стоя там на коленях в снежном месиве, прижав руку к грудной клетке и в вымазанных грязью джинсах. Внезапно я не смогла сдержать смех. Губы парня дрогнули. Когда я хотела убрать волосы назад, то поняла, что рука тоже вся в грязи, и снова прыснула от смеха.

Моя приподнятая рука направила его взгляд на шею и мой смех оборвался, когда он, сощурив глаза, начал рассматривать синяки, которые не были прикрыты блузкой. Я заставила себя вежливо улыбнуться и поднялась без его помощи.

Он тоже поднялся, и элегантное движение указывало на силу, которую он держал в узде. Это было не впервые, когда незнакомец рассматривал меня после очередной атаки Дина, а я ненавидела, когда меня жалели. Я протянула грязную руку вперед и сказала: — Могу я попросить? — в ответ на его сбитый с толку взгляд я добавила: — Пленку.

— И почему?

Мое негодование сразу выплеснулось наружу. — Ты должен был бы спросить, прежде чем фотографировать меня!

Один из уголков его рта слегка скривился в улыбку. — Но это публичный пляж.

Я не могла точно сказать, что у него был за акцент, но может он просто турист. Его хриплый голос обладал краткой точностью британцев, с другой стороны, в тоне было не так много контраста, значит скорее американец. Вероятно, он принял меня за местную.

— Ты все равно должен был спросить!

Он элегантно пожал плечами.

Он не хотел отдавать пленку. В конце-концов эти фотографии могли оказаться в интернете. Доступные для каждого. Такой как он, не представлял как это, когда тебя понижали до беззащитного животного.

Прекращай с этим, бесполезная растрата энергии, Реми! Не сказав больше не слова, я зашагала прочь.

Его глубокий голос следовал за мной. — И это все? Ты так быстро сдаешься?

— Да! — прокричала я в ответ.

— И ты совсем не хочешь знать, почему я тебя фотографировал?

Как бы мне этого не хотелось, но я не предоставлю ему такого удовольствия. Вместо этого я крикнула: — Нет!

Внезапно он оказался рядом со мной, я даже не услышала, как он подошёл, не смотря на хруст ракушек и камней под нашими ногами. Испуганно я споткнулась о кусок дерева. Он протянул ко мне руку, чтобы помочь, а я быстро отпрыгнула в сторону.

— Я ничего тебе не сделаю!

— А я и не ожидала этого.

— Тогда прекращай так остро реагировать, — как будто он пытался уговорить маленького ребенка, его голос принял мягкую интонацию.

— Иди к черту!

Мы сверлили друг друга глазами, до тех пор пока ветер не отдернул мою рубашку. Я сопротивлялась рефлексу снова скрыть синяки под тканью.

— Кто это сделал? — кивком головы он указал на мою шею.

После многолетнего сосуществования рядом с Деном я была мастером по отговоркам, так как правду всё равно никто не хотел слышать. Большинство же вообще даже не спрашивали, а если и спрашивали, то довольствовались первым попавшимся ответом, только бы, не быть втянутым во что-то.

— Я врезалась в дверь, — не самая лучшая ложь, но какая разница?

— Когда ты врезалась… в эту дверь?

Я вздохнула. — 3 дня назад. Ты всегда такой любопытный?

Бриз растрепал его волосы, а в глазах появился взвешивающий блеск.

Я спрашивала себя, догадывался ли он, на что я способна. Кем я была. Фриком. Собственно это было мало вероятно, всё же я ускорила шаг. Не знаю, что случиться, если правда обо мне откроется, но я ожидала худшее.

Я посмотрела на стоянку пляжа и заметила, что на нее сворачивает Мерседес Бена. Он обнаружил, что меня нет, и отправился на поиски. Как только он вылез из машины и положил руку на крышу, я помохала ему.

— Здесь!

Шелковисто-глубокий голос парня заставил меня замереть, я повернулась и увидела, что он протягивает мне на своей ладони фотоплёнку.

— Возьми ее, — предложил он, когда я замешкалась.

Не знаю почему я это сделала. Я ещё никогда не пыталась просканировать кого-то, не касаясь. Собственно, мне всегда требовался для этого физический контакт. И все же я опустила мысленную стену и открыла моё сознание, позволяя энергии течь по мне, прежде чем направила ее на него.