Розовощекая девочка со светлыми косичками, чуть не наебнувшись, вышла из строя, чуть подняла юбку, и села. После минутной паузы:
- "Хомячатник"! - объявила ваза.
От правого стола понеслись оскорбительные крики и глумливый свист. Жанна прошла к этому столу и села там. Гарик увидел, как привидение Жирного Мудака весело помахало ей чьей-то отрубленной конечностью.
-Сьюзен Сигалова!
- "Хомячатник"! - снова выкрикнула ваза. Сьюзен торопливо отошла и села рядом с Ханной.
- Брут Маркин!
- "Воронятник"!
На этот раз гогот раздался от стола, стоявшего слева; когда Брут подошел к ним, несколько воронятниковцев встали, чтобы сочувственно пожать ему руку.
Ракель Брокеншмыг тоже отправилась в "Воронятник", но Лаванда Горная стала первой новой курятницей, и стол на дальнем конце слева взорвался разочарованными воплями; Гарик услышал, как близнецы, братья Рони, издают громкие звуки, изображая рвоту.
Сарочка Брейншнайдер была зачислена в "Змеюшник". Возможно, у Гарик разыгралось воображение, но после всего, что он успел услышать про "Змеюшник", попавшие туда казались ему чересчур интеллегентными людьми.
Его уже тошнило от этого идиотского ритуала. Он вспомнил, как в школе на физре набирали команды для разных игр. Его всегда выбирали последним, не только потому, что он плохо играл, а потому, что он по настроению подыгрывал команде соперника.
- Джастин Бобропёров!
- "Хомячатник"!
Иногда, заметил Гарик, ваза выкрикивала название факультета сразу же, а иногда она некоторое время раздумывала, прежде чем принять решение. Симочка Рабинович, мальчик с волосами песочного цвета, который стоял в строю перед Гариком, просидел на ней добрую минуту, у него даже глаза из орбит полезли, пока ваза не назначила его в "Курятник".
-Галина Грымзова!
Галина почти бегом поспешила к табурету и с энтузиазмом уселась на вазу, помяв при этом юбку.
- "Курятник"! - выкрикнула ваза. Роня застонал.
Ужасная мысль посетила Гарика неожиданно - его вообще любые мысли посещали редко. А что, если он такой долбодятел, что его вообще никуда не назначат? Что, если он так и будет сидеть жопой на вазе, пока проффесор Макдональдс не выбьет пинком из-под неё табуретку и не скажет, чтоб шёл он нахуй?
Когда вызвали Незнайку Долгопися, галлюцинирующего мальчика, постоянно терявшего жабу, он в первый раз наебнулся по дороге к табурету. Ваза долго решала, куда отправить Незнайку. Наконец она объявила: "Курятник!". Незнайка бросился прочь, рефлекторно пытаясь натянуть штаны, и под громкий хохот наебнулся вторично, расквасив нос.
Малой, услышав свое имя, вальяжно выступил вперед. Его желание исполнилось сразу же: ваза завопила: "Змеюшник!", едва коснувшись его седалища.
Малой вернулся к Баттхеду и Бивису, крайне довольный собой.
Оставалось не так уж много народу.
Сэйлормун... Ноусекс... Паркинсон.... потом близняшки кавказской внешности - Зарипова и Зарипова... потом Елизавета Карамазова... а потом, наконец -
- Потный, Гарик Потный!
Едва только Гарик вышел из строя, по Залу, как язычки пламени, вспыхнули приглушенные возгласы:
- Прикинь, она сказала, Потный?
- Ебанись! Тот самый Гарик Потный?
Последнее, что увидел Гарик перед тем, как жопа его провалилась в широкую горловину вазы, был полный зал ребят, привстававших, чтобы получше разглядеть его. В следующую секунду он уже рефлекторно закрыл глаза, ведь что-то твёрдое изнутри вазы попыталось протиснуться между его ягодиц.
- Хмм, - произнёс противный голос ему в ухо. - Не ссы. Просто проверяю, не педик ли ты. Но вернёмся к сортировке. Трудно. Крайне трудно. Очень ленивый, это видно. Но и не дурак. Распиздяй, это да, ёпта, да кто нынче не распиздяй... - и большое желание много денег и не работать, вот ведь что интересно... Куда же мне блин тебя отправить?
Гарик вцепился руками в края табурета и молился: только не в "Змеюшник", только не в "Змеюшник", двести баксов дам...
- Только не в "Змеюшник", говоришь? - переспросил мерзкий голос. - Уверен? Ты ведь не такой дурак, ты должен на хорошем факультете учиться, знаешь, у тебя все для этого есть, и "Змеюшник" приведёт тебя к финансовому процветанию, в этом нет никаких сомнений - не хочешь? Нет? Двести баксов обещаешь? Что ж, если ты уверен - пойдешь нахуй! В "Курятник"!
Гарик понял, что лишь последнее слово ваза выкрикнула на весь зал. Он вытащил тощую жопу из вазы и на дрожащих ногах отправился к столу "Курятника". Он испытывал огромное облегчение, что его все-таки выбрали и к тому же не отправили в "Змеюшник", где ему пришлось бы всерьёз учиться, потому даже не заметил, что ему хлопали и кричали, в отличие от остальных. Староста Персик встал и энергично прозвенел яйцами, в то время как близнецы Шварценфикт надрывались: "Потный с нами! Грязный Гарик с нами!". Гарик сел напротив привидения в жабо, которое он видел раньше. Привидение похлопало его по руке, и у Гарика появилось неприятное ощущение, будто он только что окунул руку в ведро с тёплой бычьей мочой.
Теперь он мог разглядеть стол преподов. С ближнего краю сидел Огромаг, который, поймав его взгляд, поднял вверх оба больших пальца и демонстративно повернул их вниз. Гарик показал ему фак в ответ. В центре преподского стола, в большом золотом кресле, сидел Владимир Ильич . Гарик сразу же узнал его по карточке, которая ему попалась в поезде, в шоколадном сале. Лысина Ильича, единственная во всем Зале Столовой, сверкала так же ярко, как лампы дневного света. Гарик заметил также проффесора Бельчатника, нервного молодого гомосексуалиста из "Штопаного гандона". В своем большом белом подгузнике он выглядел странно и не слишком уместно.
К этому времени осталось всего четверо неотсортированных. Фома Дин, мальчик еще выше Рони, присоединился к Гарику за столом "Курятника". Лиза Тюдор направилась в "Воронятник", и тогда настала очередь Рони. Судя по виду, ему давно уже было всё похуй. Гарик под столом перекрестил пальцы на ногах, и через секунду ваза закричала: "Курятник"!
Гарик громко улюлюкал вместе с остальными, когда Роня свалился на стул рядом с ним.
- Отлично, Роня, великолепно, - помпезно произнес Персик Шварценфикт, в то время как Цукини Баклажанов был назначен в "Змеюшник". Проффесор Макдональдс скомкала свой листок и унесла сортирочную вазу.
Гарик посмотрел на стоящую перед ним пустую фаянсовую миску. Только сейчас он понял, насколько проголодался. Вьетнамские орешки, казалось, ушли из его жизни сто лет назад.
