- Церемония сортировки начнется через несколько минут в присутствии остальных учащихся школы. Предлагаю вам не тормозить и оправиться перед началом церемонии.

Ее взгляд задержался на минуту на расширенных зрачках Незнайки, и на испачканном носу Рони. Гарик принялся лихорадочно проверять, застёгнута ли у него ширинка.

- Я вернусь за вами, когда все будет готово, - сказала проффесор Макдональдс, - и что бы тихо мне тут!

Она вышла. Гарик сглотнул слюну.

- А как распределяют по факультетам? - спросил он у Рони.

- Да хуй знает. Федя говорил, это ужасно больно, но возможно, он, как всегда, пиздел.

Сердце у Гарика упало. Больно? Перед всей школой? Но он же не взял с собой никаких анестетиков, даже водки - что же ему делать? Если бы он знал, что их будут так проверять сразу же, едва только они приедут, он бы хотя бы нажрался в поезде. Он озадаченно посмотрел вокруг и увидел, что все остальные пребывают в такой же панике, как и он сам. Все молчали, за исключением Галины Грымзовой, которая очень-очень быстро шептала что-то о заклинаниях объёмного взрыва, которые она выучила и гадала, какое из них с максимальной эффективностью уничтожит всех в этой комнате. Гарик постарался не слушать ее. Он ни разу еще так не нервничал, ни разу, даже тогда, когда нёс Разумовским дневник с записью от директора, в которой было сказано, что он, неизвестным науке способом, дистанционно насрал кучу лилового дерьма на стол учительницы. Гарик уставился в пол. Буквально в любую секунду вернется проффесор Макдональдс и поведет его на страшные пытки.

И тут случилось нечто такое, что заставило его подпрыгнуть чуть ли не на метр вверх - а какие-то ребята, стоявшие позади него, страшно закричали:

- Бля?! Пиздец!

Гарик, как и все остальные вокруг, просто задохнулся от ужаса. Из задней стены сплошным потоком выскальзывали привидения с моторчиком, штук, как минимум, двадцать. Горчично-жёлтого цвета, полупрозрачные, жутко вонючие, они струились по комнате, беседуя друг с другом и не замечая первокурсников. Кажется, они о чем-то спорили. Одно, в виде толстенького низенького мудака, говорило: "Забудь и прости, как говорится, все дружно скажем, что мы ему ничего не должны..."

- Дорогой Мудак, разве Каспер не взял у нас всех расписки? Он стукач, он подаст в арбитражный суд, он ведь даже не совсем призрак... А вы все какого тут делаете?

Приведение в жабо и рваной простыне вдруг обратило внимание на детей.

Никто не ответил.

- Молодое пополнение! - воскликнул Жирный Мудак, улыбаясь беззубым ртом. - На сортировку, полагаю?

Несколько человек молча кивнули.

- Надеюсь, вы попадете в "Хомячатник"! - пожелал Мудак. - Я там учился, понимаете?

- Равняйсь! Смирно! В колонну по три становись! - раздался резкий голос. - Церемония сортировки начинается!

Это вернулась проффесор Макдональдс. Одно за другим, привидения покинули комнату через противоположную стену.

- Живее, салаги, - подгоняла проффесор Макдональдс первоклашек, - левое плечо вперёд, шагом марш!

Чувствуя, как от страха ноги наливаются свинцом, Гарик встал в строй следом за мальчиком с волосами песочного цвета, а Роня встал за Гариком, после чего неуверенными шагами не в ногу они побрели толпой из комнаты и, через двойные двери, вышли в Большой Зал Столовой.

Гарик и вообразить не мог, что на свете бывают такие удивительные и прекрасные места. Зал был освещен десятками ламп дневного света, приклеенными скочем под потолком над четырьмя длинными застеленными рваной клеёнкой столами, за которыми сидели остальные учащиеся школы. Столы были сервированы выщербленными фаянсовыми тарелками и гранёными стаканами. В дальнем конце зала стоял еще один длинный стол, для преподов. Проффесор Макдональдс провела детей туда и поставила их в шеренгу так, что они выстроились лицом к ученикам, а преподский стол оказался у них с жопы. На новичков смотрели сотни лиц, похожих в неверном свете мигающих ламп на бледные фонарики. Там и сям между учащимися тусклым грязным туманом виднелись фигуры привидений. Гарик посмотрел вверх, главным образом затем, чтобы избежать направленных на него взглядов. Он увидел бархатисто-черный натяжной потолок, усеянный звездами. Он услышал, как Галина шепчет: "Он так заколдован, чтобы не видеть трещин и паутины. Магия иллюзий. Я читала в "Истории Нодваятса"".

Трудно было поверить, что это не небо, а потолок, и что Большой Зал Столовой не уходит вверх, прямо в вакуум.

Проффесор Макдональдс молча установила перед первокурсниками низенькую табуретку на четырех ножках. На табуретку она поставила огромную фарфоровую вазу. Ваза была вся в сколах, побитая и невообразимо грязная. Тетя Даздраперма ни за что не согласилась бы держать такую в доме, даже в качестве горшка для Гарика.

Может быть, надо выудить оттуда на удочку ихтиандра, в ужасе подумал Гарик. Заметив, что все пристально смотрят на вазу, он тоже стал внимательно смотреть. В течение нескольких секунд в Зале Столовой стояла абсолютная тишина. Затем ваза дернулась. В середине ее образовалась трещина наподобие рта - и ваза запела:

Сортирочная ваза нехуёва,

Воняю, но по виду не судите,

На свете вазы нет умней меня

Хоть весь его вы обойдите.

Крутобоки унитазы,

И чистейшие бидэ,

Зато мне при сортировке

Нету равных по сноровке.

Для меня нет в мире тайны,

Нихуя не утаить,

Как присядешь - так узнаешь,

Чем тебя должны учить.

Может, в "Курятник" дорога,

По ней распиздяи прошли,

Им ученье, и наука

В общем нахуй не нужны,

В "Хомячатник" попадете

Если вы ленивый жлоб,

Учатся там похуисты,

И трудиться не должны,

Старый грязный "Воронятник"

Примет быстрого рукой,

Если любит кто бить в морду,

Там найдет свою дорогу,

Или, может быть "Змеюшник",

Вам покажется милей,

Они умные, заразы,

Задолбали всех вконец.

Так присядьте и не бойтесь!

Незачем штаны снимать!

Будет быстро и не больно,

Мне, ну а на вас насрать!

Лишь только Ваза закончила петь, зал разразился аплодисментами. Ваза поклонилась каждому из четырех столов и замерла совершенно неподвижно.

- Так, значит, нам надо всего-навсего сесть жопой на вазу! - шепотом воскликнул Роня. - Я убью Федю, он все врал про дыбу и какой-то там сапог!

Гарик слабо улыбнулся. Конечно, сесть на вазу куда легче, чем терпеть пытки, но все равно в этом чувствовался какой-то подвох. Из песни следовало, что Ваза не предъявляет каких-то высоких требований; Гарик вполне чувствовал себя и лентяем, и распиздяем, вот что у него быстрая рука или что там он особо умный, вот этого он в себе не замечал.

Проффесор Макдональдс выступила вперед с замусоленным листком формата А4 в руках.

- Я сейчас буду в случайном порядке называть имена, а вы должны сесть на вазу для сортировки, - сообщила она. - Штаны не снимать, юбки не задирать! И не дай бог кто-нибудь опять насрет в вазу! Жанна Тёмная!