Камнепад прошёл, кого надо засыпало. А значит - время собирать камни!

Очень трудно досидеть до конца уроков. Особенно когда вокруг тебя обсуждают то, что ты сам же и устроил. И ты знаешь, что за это хулиганство тебе ну ничего не будет.

Молчание и невозмутимость сдержать очень сложно. И даже столовская булочка отказывается лезть в рот... Слова рвутся наружу, но ты разрешаешь прорываться им только в качестве смеха.

Ещё вчера ты выпускал анонимно кассеты. Сегодня твой анонимный шедевр показали по телевизору. И показали настолько удачно, что увидели его - все!

Множатся мнения и бредовые версии. Евграфов считает, что было весело. Маталыцкий - что он катался по полу. Пиня - что её родителям тоже понравилось. Шкутенберген - что это удачная провокация дружественных китайских спецслужб в союзе с патриотически настроенными генералами. Есть даже счастливые обладатели видеомагнитофонов, которые успели записать финал на видео.

Продребезжал последний звонок. А у нас уже назначено...

Идём, идём, идём!

От гимназии по бульвару, мимо книжного магазина "Искра" (уж не возгорится ли пламя?), до площади Ленина. Подойти к скамейке у дома с синим куполом, где лавочка. Там ждать.

- Привет, ребята. Молодцы, что пришли!

- Рады стараться, Куромаренко-сан.

Всё-таки есть польза от школьной формы есть. Если надо в официальное место, можно не переодеваться.

Хотя, иногда бывает от неё и обида, - идёшь домой, а там твой соученик прогуливает. Покрасневший, жирный и плечистый, распустил галстук и пьёт на лавке пиво из холодной тёмной бутылочки, как обеспеченный человек. Не "Приморское" какое-нибудь. И даже, сволочь, не палится! (Тогда за распитие на улице почти не забирали) Отдыхает от всеобщего образовательного процесса. Хочется подойти, насмешливо осведомиться, а потом наказать, унизить, чтобы ныл и плакал, что будет учиться, как ты и перестанет позорить школу.

"Вот так из человека рождается фашист"...

Идём к губернаторскому. Как оно называется в это время года? Облисполком? Губуправление? Правительство Долгенской области? Какая разница! Главное - здесь губернатор и колонны бетона серого в три-четыре обхвата. Милиционер у входа презрительно глядит на школьников. Предъявляет удостоверение. Турникет поворачивается трижды. Ну, заходи, коль не шутишь.

Удивительно, но внутри ничего сложного, запутанного или торжественного. Просто коридоры с коврами и дверями, сходятся и расходятся. Уже знакомые круглые окна смотрят на площадь, и площадь кажется из них удивительно тусклой. Как внутри школы, просто оформлено чуть по-другому.

Поднимаемся по лестнице с мраморными шарами на перилах и огромным Лениным в нише, что закаменел в чёрном граните. Ленин повёрнут боком, он не желает знать пришельцев и смотрит в светлое будущее.

На втором этаже - такие же ковры и переходы. Сворачиваем в кабинет, тут никого. Старые столы, слепые телефоны без дисков, компьютер есть, но прячется за чудовищными кипами папок, бумаг и картонных коробок. На стене - колоссальная карта города, расчерченная на участки с индексами и потому похожая на схему раздела свиной туши, что висит в гастрономе.

Сели. Ждём...

Дождались!

Госпожа Фань И появляется в новеньком, ещё хрустящем китайском офисном костюме и Харуки вдруг её узнаёт. Ну как же, лет десять назад они с мамой и правда купили у неё электрочайник, серый с чёрным и похожий на печального пингвина.

Ну, сейчас хвалить будут. А потом отведут к самому Ивану Пучжевичу. Потомок династии Цинь и бывший советский торговый представитель в Гонконге пожмёт им руки, поблагодарить и даст какое-нибудь новое диверсионное задание. Например, мост взорвать.

- Посмотрел?- спрашивает Аглая.

- Да. Все смотрели.

- Что? Как?

Госпожа Фань И водружает очередную кипу бумаг на стол. Потом садится на кресло, словно на трон, и глядит на визитёров из-под модных очков в синей оправе. И - зашипела:

- Иван Пучжевич в бешенстве!

- Как?

- Совсем. И я его понимаю. Вы что устроили, варвары?

- Ну... провокацию.

- Я понимаю - Москва,- продолжает Фань И,- Судя по новостям у вас там эти... священные безумцы правят. Но здесь - в Даляне... Весь город смотрит! В новостях! И что же он там увидит? Он хочет увидеть врага, из-за которого город растёт, товар идёт, но всем всё равно плохо. А увидел - что у нас тут одни сумасшедшие! Якудза, японские школьницы, ниндзя, инопланетяне какие-то. Вы вообще сценарий писали? На утверждение носили? Или опять импровизация? Комедианты небитые, кочевники непокорённые - вот вы кто! Разбойники на зарплате! Вас не в управление, вас на Плоский Холм надо, и не выпускать, пока не вылечат! У вас разоблачительная передача, или репортаж из сумасшедшего дома? Устроили, чтоб вас, выставку концептуального искусства! Нести такой бред, что и он сам стал бредить - это куда годится, а? Странно, что вы ещё не спели и не станцевали. Иван Пуевич что просил? Довести этого Зенковского до такого градуса, чтобы даже его партнёры по Москве и Владивостоку поняли, что он сумасшедший. А что они увидели? Что у нас тут все сумасшедшие! А самые буйные - на телевидение! И что телестудию давно пора на Плоский Холм. Вы же понимаете, что это не то, что по Первому не покажешь - это доложить наверх в нормальной форме не получится. Да я повешусь с вами! Натащили бреда, а мне отвечать? Размечтались. Праздничный концерт в школе для детей с отклонениями... Ну вот зачем школьников нанимали, а? Взрослых не нашлось?

- У нас нет других специалистов в этой области,- робко вставила Краморенко,- Телефонное хулиганство - это...

- Это то, что вы в прямом эфире устроили. Мы для вас лучшее время выделили! Короче говоря, - вон с глаз моих! Был бы договор - уволила бы на месте. Иван Пучжевич больше в ваших услугах - не нуждается!!

Снаружи был всё тот же день, что и час назад. Стоя на ещё довоенных ступеньках крыльца, Аглая обвела взглядом мальчиков.

- Ну что же мы сделали? Ну что же мы сделали, а?

- Провалили мы всё,- констатировал Харуки.

- Ну, значит пошли.

- Куда пошли?

- Ай, всё равно!

Они пошли обратно, но на перекрёстке свернули на Гоголя. Может, не хотелось идти обратно к гимназии. А может, Аглаю Павловну после проваленного задания тянуло домой. А школьники следовали за ней, потому что не знали другого пути.

Они шли мимо красного куба девятого лицея. Из актового зала доносилась знакомая хоровая разноголосица.

Ах, я видеть не могу, не могу

Берега серо-зеленые:

Словно ходят по лугу, по лугу

Косари умалишенные,

Косит ливень луг в дугу.

"У нас же хор завтра выступает"- вспомнил Рю,- "Репетируют, готовятся. Конкурсы... Надо, наверное, зайти и сказать, что опоздал".

Но тут увидел кое-что другое и потерял мысль.

Зал был занят, так что физкультуру перенесли на улицу. Так что портфели свалили большой кучей прямо возле решётчатой ограды. И на вершине кучи настоящим царём горы восседал знакомый рюкзак-барсук по имени Джим Моррисон.

Вот так встреча! А Рю и не подозревал, что она учится здесь!

Школьники в куртках, кедах и спортивных штанах бежали кросс, стукая подошвами, как большая и сложная фабричная машина. Мальчики фыркали, у девочек вздрагивали косы.

Рю поискал среди них Люксембург. Однако Риты нигде не было видно.

Аглая Павловна тоже заметила барсука. По её лицу даже скользнула слабая тень улыбки. Она подошла к решётке, опустилась на колено и просунула руку.

- Его зовут Джим Моррисон,- предупредил Рю.

Краморенко кивнула и осторожно погладила его за ухом. Барсук глядел на троицу грустными, мудрыми, всепонимающими глазами.

Краморенко сглотнула слезу и пожала чёрную лапу.

- Плачьте и не бойтесь,- пробасил Джим Моррисон,- Скоро будет новое время. Мы ещё поиграем!