Так вот, один знаменитый британец по кличке Исаак... короче, и там согласно, как они считают, красивейшей легенде всё началось с "падения". Ну что ж, трамваи ездят, лай повсюду...

И куда ж доехали, спрашивается? А доехали ведь до целой спасательно-оранжевой структуры! - которая только и занимается весьма патриотично тем, что достаёт... людей... из искореженного металла.

И ещё: родственник мой, весело занимающийся строительством деревянных домов, то и дело сталкивается с занятными рассуждениями нуждающихся в отдельной крыше над головой по поводу такого вопроса: почему же дом вы свой строите из камня? И вот какой выходит ответ во всех до одного случаях: "Каменный дом - не горит! Он, ясное дело, основательнее! Но и, знаете ли, мнения людей, соседей также немаловажны..."

Тот, кто хочет более или менее разъяснить для себя, что такое одухотворение, должен обязательно обращать своё внимание на подобные рассуждения рассудочных. Так он скорее поймет, отчего это человек сегодня не "горит" и, в конце концов, почему он сегодня не в духе и пришел к таким безнадежным, полутлеющим свалкам и мусорным тупикам.

138

Спросили как-то у одной счастливой девушки: "Но почему же вы ответили взаимностью этому поэту? Разве вы не понимали, что в таком случае приобретали себе также и опаснейшую соперницу?.."

Но дело не в вопросе и девушке... хочется воскликнуть: Как! Любопытствующий, но считаете ли вы, что ещё на этом удивительном свете не бывало и не будет божественного Поэта, т.е. по воле некоего объяснимого "случая" встретившего однажды в лице невыразимой девушки свою же, изобретенную навеки уже, Поэзию... и даже свою "философию"? Но скорее же возразите мне: ведь знаменитые поэты пишут о любви, когда, в конце концов, влюблены!..

Но в кого влюблены? Когда влюблены? Так вы хотите вогнать в мерку, причем в модную и далеко человеческую, саму Поэзию. Но я догадываюсь об одном очень малоизвестном пока, но тут и там упоминаемом, очень Влюбленном поэте!- о Боге и о его...

Что же касается меня, то я ощущаю так: я был вечно влюблен... в Анастасию.

139

Некоторые горячие, кипячёные головы, влюбляясь, теряют все свои так называемые прежние интересы, и точка... семейная точка. Иные же полуодухотворенные особы, влюбляясь вдруг, потеряв свои прежние интересы, точек не ставят - и как бы приходят (с киркой и лопатой, будто духовные труженики) к новым "новостройкам", к более "высоким" (почти что достойным своей чуть ли не Любви) интересам! Но иные же, влюбляясь, опознают себя - как Интерес!

Но мне кажется, что их должно быть всего двое... Да, такое бывает - единственная встреча двух Интересов назло всяким литературным святым, не верующих в две горошины и их Дело в целом мировом как бы возу! Такой встрече мир готов спеть (да и надо же... поёт!) невероятные и разительные куплеты.

140

Мысль известного режиссёра о том, что "мир нуждается в кинематографе, как тяжелобольной в обезболивающем" нужно немного расширить и отформатировать, сняв запятую перед как и переменив "тяжелобольной" на - неизлечимый.

И расширение: он не просто, будто какой-нибудь полумертвый несчастный, нуждается в обезболивающем, он прямо капризно требует своей "конфетки" - своего запечатления на пленку. Видимо, настоящая Болезнь - весьма тщеславная госпожа, требующая поминутного любования своей собственной персоной: вот, дескать, каких высот она достигла в своей профэссии! Какой охват! Одно любование!

А теперь, друзья, обратите внимание на нечто противоположное этому больному: на новорождение, на создание, на рост! Здесь, попробуй, сыщи ключи! Здесь и не пахнет никакой пленкой и, прости господи, режиссёром! Здесь исключительно чистый воздух и кристально-снежное, леденящее, но и побуждающее, одиночество... не любящее фотографироваться.

Господа, даже "дьявола" вы не затащите под фотоаппарат!

141 Пояснение к 28 новостям

Я не нашел ничего более лучшего и даже своевременного, чем обратить все эти мне чуждые "божественные рассуждения"... в "пыль", т.е. заколотить и без того умопомрачительно отвлеченное слово "бог" ещё и в кавычки или обратить это нечто... в научный велосипед, - но это уже для более продвинутой, алгебраичной публики.

Само по себе это слово ни к чему сколь-нибудь существенному - честного и совестливого человека не располагает и даже не волнует. Чем пристальнее я вглядывался и "узнавал" людей, тем очевиднее прояснялся для меня тот источник, который зачастую изливается отвратительным патриотическим пафосом, в коем ужасающе бурлится так называемое религиозное чувство едва ли не всего населения по ту сторону всяких цивилизованных границ.

Источник этот, конечно, совершенное невежество: здесь ни понимания того, чтО есть Слово, ни тебе какой-либо ответственности за отсутствие оного понимания, ни желания приобретения ответственности, ни... короче, одни абстракции, имитации, канонизации, конкретизации, и (в злоключение) аберрации(!). В конце концов, сама паства не питает никакого уважения к так называемым отцам (и даже едва ли когда-либо питала! что бы о том ни пели. Отдельные примеры уголовников, в том числе от искусства, не в счёт).

Кажется, человек разумный способен на выдающиеся свершения и, естественно, на нечто обратное выдающимся свершениям. Ведь надо же! Задушить целое учение, начинающееся со знаменитого "В начале было Слово ...", а задушив, ещё и забросать его всякого рода каменными словесами...

Но спрашивается: с чем же вышли к народу?- В одной руке держа цифры, в другой - "социологию". Этого было во все времена достаточно, чтобы гордо заявить, а если требует того ситуация, смиренно залепить оппоненту в глаз следующим: "Край наш необъятный - православный!"

Замечательные слова! "Духовное возрождение", визжа, вновь спешит к вам на помощь. Рассаживаемся по палатам и заточим-ка карандаши.

142

Вне всяких сомнений, Сервантес гениально написал "наивреднейшую книгу"*. Ведь для целой эпохи (прогрессивной эпохи) это творение стало буквально неким оправданием. Этим так сказать оправданием прогрессивисты и иные активисты силятся засветить всякому "рыцарю", вставшему с копьецом наперерез на их как бы "пути". Тут как раз и слышится нечто: "Друг, "Дон Кихот", перестань в конце концов сумасшествовать! Поди в сторону, бродяга, странствующий чудак!"

Нынче же дело дошло уже до того, что, не читая роман, с колыбелей "знают", с чем тщетно (как говорят) боролся рыцарь печального образа. Но знают-то знают... Но обращая героя-современника, решившегося наконец молча посмотреть правде в глаза, в "Дон Кихота", дипломированная, ламинированная и номинированная "норма" не в силах понять, что при этом, собственно, себя обращает... не во что иное, как в... галлюцинацию "Дон Кихота".

Но "Дон Кихот" и об этом подозревал... И отныне ему всерьёз предстоит достойное приключение для его не ослабевающей в веках длани - схватка не на шутку... с просвещенными галлюцинациями!

Но а то, что книга эта знаменитая нашла свет перед подиумными событиями предстоящих ей веков - это по праву и в высшей степени символично. Книга стала буквально предтечей эпохи "ферм", "ключниц", "лиценциатов" и прочего электорального сброда.

А "рыцарство" и, собственно, подражание оному, выродившееся в страницы бесчисленных романов, действительно надо было бы и высмеять, - с чем справился Сервантес. И нужно было идти, конечно, дальше, глубже... с чем так же замечательно справились и... высмеяли наконец самих себя! Но политические, невесть откуда взявшиеся, чудовищные, выбритые чудаки придали такому свершившемуся сверхчеловеческому откровению... серьёзного, ядовитого шарма.