Когда Зубарский впервые появился в нашем офисе и сидел несколько часов подряд, подробно рассказывая о себе и жене, я чуть не уснула от скуки через первые полчаса беседы. Уж очень много и монотонно говорил клиент, в то время как мне уже сразу стало ясно: от такого типа сбежит кто угодно. Юра и Олег отнеслись к Зубарскому по-иному. Впрочем, они совершенно одинаково относились в начале дела ко всем клиентам, и никогда не позволяли себе лишние эмоции при деловых беседах с людьми. Полезное качество, которое мне даётся так трудно. Точнее, не даётся совсем.

Мы добрались до элитного спального района в Коломягах, одного из престижных в Питере. Многим пришлось бы полжизни вертеться, чтобы поселиться здесь в одном из комфортабельных коттеджей, вокруг которых уже начали разрастаться аккуратные садики…

Когда я ещё жила в интернате, мне много раз снились такие дома. А может, это был один дом, только подходила я к нему во сне с разных сторон, а каждая стена была у него не похожа на другую. Каждый фасад – иной стиль, настроение, плавные переходы плоскостей и полусферических поверхностей, нежные цвета… Домик-пряник. Как ужасно и безвкусно смотрелся бы, наверное, такой проект, случись бы реализовать его на практике. Но от моих снов у меня осталось ощущение тихого, мирного, радостного праздника и покоя. Я подходила к дому по мелкому шуршащему гравию, во всех окнах горел свет, изнутри слышалась музыка и гомон голосов, кто-то выходил мне навстречу, широко раскрывая дверь… В этом месте я обычно просыпалась, и ни разу мне не удалось разглядеть, кто именно выходил меня встречать. На смену покою и празднику приходила темнота и тишина спальни в интернате. Я зажигала маленький ночник и ставила его под кровать, чтобы добиться того странного полумрака, который так похож на туманную реальность сна, и продолжала грезить наяву, представляя, что там, за дверью не гулкий коридор спального корпуса, а тёплые звуки и нежные запахи дома, моего дома, где много людей, любящих и любимых… И очень долго я искренне считала, что люди, живущие в таких районах с красивыми жилищами, потому и живут в таких местах, что пребывают в счастье, умиротворении и взаимной любви. Маленькой одинокой девочке невозможно было представить, что за красивой декорацией вся жизнь может быть такой же мучительной, как и в трущобе. Правда, и сейчас, когда мне уже исполнилось двадцать, я верила, что у меня будет дом именно такой, который наполнит мою душу ощущением тихого праздника. Когда-нибудь он у меня будет. Только никто не знал об этой моей уверенности, как никто не знал и тогда, в детстве, что мне снится по ночам…

Наш маршрут подходил к концу, и я уже видела, как Зубарский заворачивает за угол. Там на другой стороне улицы, его дом.

Зубарский скрылся из вида, и через секунду за углом раздался визг тормозов. Я ускорила шаги, и перед моими глазами предстала невероятная картина: тормознувшая машина, лежащий перед ней Роман Зубарский и собирающаяся вокруг толпа зевак. Пробираясь сквозь толпу, я заметила, что с другой стороны улицы, расталкивая людей, движется Олег. Быстро он долетел, молодец. Но все равно, опоздал.

Опустившись перед Зубарским на корточки, он принялся ощупывать его со всех сторон. Я не стала мешать ему, просто наблюдала из-за чьей-то спины.

Поза лежащего Зубарского не обещала ничего утешительного.

– Удар был слишком сильным. Бедняга умер на месте, – произнес Олег, поднимаясь на ноги.

Автомобиль, сбивший Зубарского, стоял тут же, водитель сидел, навалившись на руль, и с ужасом смотрел вперёд, не пытаясь никуда двинуться.

Послышалась сирена, и Олег, сделав мне едва заметный знак, быстро пошёл к своей машине, что стояла неподалёку на стоянке. Когда я села рядом с ним, он уже звонил Юре.

–…я думаю, нет, не заказ точно. Парень никуда и не пытается скрыться, в машине сидит. Вроде, пьян сильно… Нет, Юрка, это очевидная случайность. Ты бы видел лицо Зубарского, когда он вывернул из-за угла. Если бы ему навстречу нёсся поезд-экспресс, он бы не свернул…

Олег замолчал, слушая какие-то длинные рассуждения Юрки. Изредка он бросал на меня озабоченный взгляд, и я представила себе, как Юра прохаживается сейчас на мой счёт. Олег отнял трубку от уха, укоризненно взглянул на неё, вздохнул и убрал в карман.

– Не переживай, малышка, – произнёс он задумчиво.

– Кто тебе сказал, что я переживаю? И сколько раз тебе говорить, чтобы ты не называл меня малышкой! – разозлилась я.

Олег пожал плечами, отвернулся и стал смотреть в окно, как подъехавшая машина забирает труп, прикрытый плёнкой.

– Вот и все. По крайней мере никто не потребует возврата аванса, – заявила я.

Олег странно взглянул на меня.

– Ну ладно, ладно! – завелась я, понимая, что подобные заявления как-то некстати в такой ситуации. – Ну кто же мог предположить, что он вздумает бросаться под машину!

В ответ Олег пожал плечами:

– Юрка предполагал. Не конкретно такую ситуацию, конечно. Но было же очевидно, что парень был чем-то доведён до полного отчаяния. Так или иначе, ты оказалась некстати со своими спецэффектами… К тому же он не подозреваемый, а клиент…

– Нет уж, правильнее будет сказать – подозрительный клиент, – буркнула я.

Взгляд Олега снова потяжелел.

– Ну, нормально! Ещё и оправдываешься, – проворчал он. – Хочешь премию получить с аванса Зубарского?

Я прикусила язык. Дурацкая детдомовская привычка отпираться, даже когда виновата.

– Юрка в ярости. Даже более того – в бешенстве. И мне кажется, наказание он тебе придумает что надо, – отрезал Олег.

Вот в этом он был прав. Юрий не выносил, когда кто-нибудь из нас нарушал его указания. Тем более, если последствия непоправимы. Чувствовала я себя скверно. Похоже, что мне не следовало бы всего этого делать. И уж тем более, не следовало защищаться. После моих идиотских высказываний даже Олег вряд ли будет снисходителен ко мне.

Олег молчал.

Его длинные худые пальцы барабанили по колену, а взгляд вдруг поплыл. Такое бывало с ним, когда его осеняла неожиданная идея.

У меня же не было никаких идей, кроме той, что сделанного не воротишь. И, возможно, теперь мне придётся очень здорово потрудиться, чтобы все это происшествие не возымело последствий для нашего агентства.

А Олег все ещё что-то напряжённо обдумывал. Потом он резко подобрался, взъерошил пятерней нестриженные волосы цвета темной меди, и полез в карман куртки, не сводя глаз в дома Зубарского.

– Ладно, бери мою машину и поезжай "на ковёр". – произнёс он. – Твою я заберу от бара после.

– А ты?

– У меня есть одно дело.

– Какое, где?

Олег наконец взглянул на меня и раздражённо сказал:

– Уходи отсюда, не мешай работать. Я буду через пару часов.

– Я не поеду никуда. Лучше скажи, что ты задумал?

– Это больше не твоё дело. Я всё доведу до конца сам.

– Что именно? Полезешь за письмом Зубарского?

Олег усмехнулся.

– Я не уеду, – заявила я, зная, что уломать Олега сложно, но можно, не то, что Юру.

– Ладно, давай вместе. Отработаем аванс Зубарского. Надо хорошенько обыскать дом, – Олег поднял двумя пальцами связку ключиков и позвенел ими.

Он решительно открыл дверцу машины.

Я шла за ним к дому Зубарского. Пройдоха Олег не впустую копошился над телом бедняги. Ключи клиента перекочевали в его карман. Юрка и за это не погладит по головке. Но зато очевидно, что времени на обыск дома у нас предостаточно.

Забора и калитки у дома Зубарских не было, и мы прошли по дорожке к самому входу. Олег даже не взглянул на парадную дверь, обитую зелёной искусственной кожей, а свернул сразу же направо, в обход дома, к задней двери гаража.

С этой стороны росли густые кусты жасмина и рододендроны, не очень-то ухоженные. Видимо, после пропажи жены, Зубарский не стал брать на себя её обязанности.

Олег немного повозился с полдюжиной ключиков, и белая дверь, которую Олег мог бы высадить лёгким ударом плеча, впустила нас в тёмный гараж.