— Ты чего? — спросила девушка. — Чем я тебя обидела?

Наташка посидела несколько минут, встала и пошла.

— Эй! — позвала она, отойдя уже порядочно. — Как твоя наука

называется?

— Философия.

— Не будет этого никогда. А книжки свои выкини!

Потом она долго шла по улице. От чахлой молоденькой зелени прохлады

не было никакой. Воняло асфальтом. Тяжелые грузовики пыхтели какой-то

дрянью. У Наташки разболелась голова, и она смотрела по сторонам,

отыскивая, куда бы спрятаться. На лавочке можно было сейчас поджариться.

Она зашла в мебельный магазин. Покупателей не было, и даже продавцы

куда-то, попрятались. Наташка присела на стул. Никто на нее не закричал.

Тогда она шмыгнула в дальний угол к широкому дивану, потрогала обивку и

даже поморщилась, обнаружив на полировке царапину, как будто хотела

этот диван купить. Никто не прогнал ее. Она легла, спряталась за высокой

спинкой.

Наташка закрыла глаза. Негромкий шум магазина вдруг навалился на

нее. Он густел, становился громче, Наташка испугалась и открыла глаза. В

магазине было тихо, только у входа визгливая тетка что-то кричала. Но

стоило Наташке закрыть глаза, как гул усилился. Что-то крутилось вокруг

Наташкиной головы все быстрее и быстрее, и уже не было никаких сил

выдержать эту страшную карусель. Наташка заплакала.

— Ты чего? — над ней стоял толстый парень в сатиновом халате.

— Голова, — Наташка потрогала затылок, ей было так плохо, что она

даже не подумала о том, что продавец может заорать, выгнать ее на улицу.

— У меня тоже. Это от жары. На таблетку — проглоти и полежи. Все

пройдет. Только разуйся.

Он отошел, а Наташка снова закрыла глаза и почти тотчас уснула. Спала

она так крепко, что не слышала, как звенел звонок на перерыв. Кто-то хотел

ее разбудить, но тот же толстый парень сказал: «Пусть поспит!» К вечеру

покупателей в магазине стало больше, к дивану, на котором спала Наташка,

тоже подходили. Но парень положил на этот диван табличку «Продано».

Потом в магазин пришли пять ребят, почему-то им понравился только этот

диван, и они сказали: «Засечем время!» — и стояли до тех пор, пока

продавец не убрал табличку.

— Эй, барышня, — закричали ребята, — приехали! Подъем! Вас ждут

великие дела! Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше!

От этих глупых криков Наташка проснулась. Ребята схватили диван и

потащили его к выходу. Наташка пошла за ними. Горланя, ребята подняли

диван на руки и понесли. Он торжественно плыл над головами прохожих, и

прохожие оборачивались, смотрели на это шумное шествие. Наташка зачем-

то шла следом, по образовавшемуся коридору, понемногу отставая, и смот-

рела, как диван уплывал от нее, красивый, похожий на корабль.

— Добрый вечер! сказал тот самый толстый продавец. — Как ваша

голова?

— А вы уже кончили?

— Меня отпустили. Голова болит.

— А у меня прошла. Спасибо.

— Меня зовут Виктор.

— Такая жара! — сказала Наташа, потому что Виктор стоял перед

ней, дожидаясь чего-то. — Сейчас бы арбуз!

— Где же его взять? Арбузы будут через месяц. Но это идея. Можно

купить сок манго. Пойдемте!

— Куда?

— Ну вот, вы уже испугались. Разве я похож на людоеда? Хотите, я

дам вашей маме расписку, что верну вас в целости и сохранности.

— Я далеко идти не хочу. Сейчас в троллейбусе задохнуться можно.

Виктор жил в новом девятиэтажном доме. В подъезде он долго

ковырялся пальцем в почтовом ящике, выуживая какую-то открытку, но

оказалось, что это квитанция за телефонный разговор.

— Вам пишут! — сказала Наташка.

— Дождешься от нее.

Однокомнатная квартира сверкала чистотой. Наташка все ждала, что

откуда-нибудь выйдет мать или жена — на пальце у него блестело

обручальное кольцо, но никого, кроме них, в квартире не было. Квартира

была обставлена, как, наверное, и тысячи других — стандартный

гарнитур, пестрые занавески, два горшочка с «бабьими сплетнями»,

телевизор, магнитофон, полка с книгами, гравюра в белой раме.

Виктор вытащил желто-красную машину для сбивания коктейлей

открыл банки, стал резать мороженое. Мороженое попалось твердое, и,

хотя Виктор нарезал его мелко, лопасти крутились еле-еле, как сонные.

— Разойдется, — сказал он, — вы идите в комнату, я подам.

Через несколько минут он появился с подносом.

— Ну как? — спросил он. — Вкусно? Может, сахару мало?

«Какой чудной парень, — подумала Наташка, — как нянька».

Виктор опять пошел на кухню, но вернулся и уставился на Наташку.

— Вы чего, а? — спросила она.

Виктор взял у нее чашку из рук, поставил на подоконник.

— Чего, а?

— Сейчас! Сейчас! — заторопился Виктор, он пошел к шкафу, потом

остановился, посмотрел на Наташку. — Ничего, показалось. Вы ешьте, а я

на вас посмотрю. Ладно?

— Смотрите. Только на мне ничего не написано.

Но Виктор все смотрел, и тогда Наташка спросила:

— А вам Леонов нравится?

— Кто?

\

— Ну этот, киноактер.

— А, нравится. Только вы не поворачивайтесь. Так и сидите.

— И мне нравится. Он такое вытворяет, повеситься можно.

— Очень хороший артист. Но он во всех ролях очень похож. А

бывает, знаете, что один человек на другого так похож, что волосы на

голове шевелятся

— Это от электричества: У меня иногда от расчески вот такие искры

отлетают.

— Положить вам еще?

— Немножко. Только вы тоже ешьте. Я одна не буду.

Виктор ушел на кухню. В это время в дверь позвонили.

— Кого это несет? — проворчал Виктор.

— Привет, бобыль! — заорал с порога парень. — Не повесился еще?

Гостей было двое — муж и жена. Его звали Юрой, ее — Люсей.

— Что я вижу! — крича Юра. — Опять женщина в доме. Он вам тоже

гарнитур устроил?

— От Светки ничего нет? — спросила Люся.

— Нужен он ей, как же! — опять закричал Юра.— Кому нужны

ненормальные? Вы, девушка, сразу учтите, что он псих, и не очень на него

заглядывайтесь.

— Как псих?

— А вы ничего за ним не замечали?

— Нет, вот только смотрел он как-то.

— Он всегда с этого начинает. А чужие вещи он вам не давал мерить?

— Юра, перестань! — вмешалась Люся.— Хватит глупости говорить. А

Светка твоя паршивка, так и знай. Я ее не защищаю.

— Ты только его защищаешь, — сказал Юра.— А может, у вас амуры?

— Успокоишься ты или нет?

— А может, у вас амуры? Вы скажите. Я не против, только порядок

должен быть, очередь установим.

— Я вам сейчас мороженое сделаю, — сказал Виктор,— вы такого еще

не пробовали. .

— О, великий кухонный муж! — заорал Юра.

— Открывай бутылку, — сказала Люся. — Я так устала и спать хочу, а

ты все время орешь.

— Здрасте! А кто ныл: «Навестим Витю! Навестим Витю!» Я, что ли,

тянул этого психа смотреть?

— Вы извините его, девушка! — сказала Люся Наташке. — Он прораб.

Привык на стройке горло драть. Вот и орет, никак остановиться не может.

— И прораб! Производитель работ то есть. А вы что, позвольте узнать,

производите?

— Нет, я этого больше не вынесу, — сказала Люся и включила

магнитофон.

Юра ушел на кухню, что-то там громко рассказывал. Люся задернула

шторы, забралась с ногами на тахту, внимательно посмотрела на Наташку.

— Где он тебя подобрал? Ты на Светку и не похожа совсем.

— Это неважно. Какая есть!

— А ты с характером. Ему почему-то всегда попадаются с характером.

Хоть бы одна мямля попалась.

— Ну и ладно. А тебе-то что?

— Ничего. Только учти, в этом доме хозяйка не требуется. Витя сам

лучше любой хозяйки. А завтра ему станет стыдно, и он тебя выгонит. Ты не