– По-моему, да. В самом конце. А что?

– Энди пришлось… – Я продолжала вертеть в руках письмо Джины. – Им пришлось отключить аппаратуру?

– Да. – Мама окончательно позабыла о чехле. Теперь она внимательно и явно озадаченно смотрела на меня. – Да, собственно говоря, в какой-то момент им пришлось просить отключить ее от системы жизнеобеспечения, поскольку Энди был уверен, что она не захотела бы так жить. А что?

– Не знаю.

Я глянула на сердечки и радуги на конверте. Рыжий. Я была такой дурой. «Ты меня знаешь», – настаивала мама Дока. Боже, да у меня следовало отобрать лицензию медиатора. Если бы она существовала, что, конечно же, было не так.

– Как ее звали? – спросила я, кивнув на портрет. – Я имею в виду, маму Брэда.

– Синтия.

Синтия. Господи, я такая неудачница.

– Дорогая, ты мне не поможешь? – Мамуля снова засуетилась над креслом. – Никак не могу освободить этот валик…

Я сунула письмо Джины в карман и начала помогать маме.

– А где Док? В смысле, Дэвид.

Мама бросила на меня любопытный взгляд.

– Наверху, у себя в спальне. Кажется, делает домашнее задание. Зачем он тебе?

– О, мне просто надо кое-что ему сказать.

Кое-что, что мне следовало сказать ему давным-давно.

– Ну что, – поинтересовался Джесс. – Как он все воспринял?

– Не хочу об этом говорить.

Я растянулась на кровати, одетая в самый старый спортивный костюм. На лице ни грамма косметики. У меня был новый план: я решила держаться с Джессом точно так же, как со сводными братьями. Тогда я в него точно не влюблюсь.

Вместо домашнего задания по геометрии, которое мне надо было делать, я листала «Вог». Джесс сидел на банкетке – разумеется, – поглаживая Гвоздика.

Он покачал головой.

– Да ладно тебе! – Так странно было слышать фразочки вроде «Да ладно тебе» из уст парня, на рубашке которого вместо пуговиц были завязочки. – Выкладывай, что он сказал.

Я перевернула страницу.

– Расскажи, что вы сделали с Маркусом.

Джесс, кажется, немного удивился моему вопросу.

– Ничего мы с ним не сделали.

– Чушь! Куда он тогда делся?

Призрак пожал плечами и почесал Гвоздика за ухом. Дурацкий кот мурлыкал так громко, что я слышала его на другом конце комнаты.

– Кажется, он решил немного попутешествовать. – Голос Джесса был обманчиво невинным.

– Без денег? Без кредиток?

Среди вещей, найденных пожарными в кабинете, был бумажник Маркуса… и его пистолет.

– Нашу великую страну гораздо интереснее осматривать на своих двоих. – Призрак шутливо отвесил Гвоздику подзатыльник, когда тот лениво ударил его лапой. – Возможно, так он лучше оценит ее естественную красоту.

Я фыркнула и перевернула еще одну страницу.

– Да он вернется через неделю.

– Не думаю.

Джесс сказал это с такой убежденностью, что я мгновенно преисполнилась подозрений.

– Почему нет?

Призрак поколебался. Я видела, что он не хотел отвечать на мой вопрос.

– Что? – не выдержала я. – Ты нарушишь какой-нибудь призрачный кодекс, если расскажешь об этом мне, простой смертной?

– Нет, – улыбнулся Джесс. – Маркус не вернется, Сюзанна, потому что ему не позволят это сделать души людей, которых он убил.

Я удивленно подняла брови.

– О чем ты?

– В мое время это называлось порчей. Не знаю, как это называется сейчас. Но твое вмешательство сплотило миссис Фиске и трех других, чьи жизни забрал Маркус Бомонт. Они объединились, и теперь не успокоятся, пока он не будет в достаточной мере наказан за свои преступления. Маркус Бомонт может оббежать всю Землю, но никогда от них не избавится. По крайней мере, пока не умрет. А когда это случится, – в голосе Джесса появились металлические нотки, – с ним будет покончено.

Я ничего не сказала. Не смогла. Я понимала, что как медиатор не должна одобрять такого рода поступки. В том смысле, что позволять призракам брать закон в свои руки следует не больше, чем живым людям.

Но я не испытывала к Маркусу особой нежности и в любом случае не могла доказать, что он убил всех этих людей. Понятно, что он избежит наказания в этом мире. И так ли уж плохо, если его покарают жители мира потустороннего?

Я украдкой взглянула на Джесса, вспомнив, что если верить написанному в тех старых книгах, за его убийство тоже никого так и не осудили.

– Ты, наверное, то же самое сделал, а? Ну, с теми… э-э-э… кто тебя убил?

Увы, он не купился на этот коварный вопрос, а лишь улыбнулся и сказал:

– Рассказывай, как все прошло с твоим братом.

– Сводным братом, – напомнила я.

И я вовсе не собиралась описывать Джессу мой разговор с Доком. Так же, как и он не думал делиться обстоятельствами своей смерти. Вот только в моем случае это было связано с тем, что обсуждать случившееся с Доком мне было до ужаса стыдно. А Джесс не хотел говорить о том, как он умер, потому что… ну, не знаю. Но сомневаюсь, что причиной его нежелания был связанный с этим стыд.

Дока я нашла именно там, где мама и сказала – в его спальне, корпящим над домашним заданием – докладом, который нужно было сдать только в следующем месяце. Но в этом был весь Док: зачем откладывать на завтра домашнюю работу, которую можно сделать сегодня?

В ответ на мой стук Док без раздумий крикнул: «Войдите». Он не подозревал, что это окажусь я – обычно, если у меня был выбор, я старалась избегать комнат сводных братьев. Грязные носки воняли чересчур сильно.

И сейчас я решила, что смогу это выдержать, только потому что сама пахла отнюдь не розами.

Увидев меня, Док безумно удивился и покраснел так, что его щеки стали одного цвета с волосами. Он подскочил и попытался засунуть груду грязного белья под одеяло, скомканное на незаправленной кровати. Я посоветовала ему расслабиться. А потом села прямо на постель и объяснила, что должна кое-что ему рассказать.

Как он все воспринял? Ну, для начала, не задавал всяких дурацких вопросов вроде: «Откуда ты знаешь?» Док понимал, откуда. Он был немного в курсе всей этой медиаторской ерунды. Самую малость, но достаточно, чтобы знать, что я на более-менее регулярной основе общаюсь с немертвыми.

Наверное, слезы в его голубых глазах вызвало осознание того, что на сей раз я общалась с его родной матерью… и это слегка меня напугало. Я никогда раньше не видела, чтобы Док плакал.

– Эй, – обеспокоенно сказала я. – Эй, все в порядке…

– Как… – Было видно, что он с трудом сдерживает слезы. – Как она в-выглядела?

– Как она выглядела? – повторила я, не уверенная, что правильно его расслышала. Док энергично кивнул, и я осторожно ответила: – Ну, она выглядела… она выглядела очень мило.

Полные слез глаза мальчишки расширились.

– Правда?

– Ага. Знаешь, я ее потому и узнала. На свадебной фотографии там, внизу, где она с твоим папой. Твоя мама выглядела точно так же. Только волосы короче.

– Мне бы очень хотелось… – Голос Дока дрожал от сдерживаемых рыданий. – Мне бы очень хотелось увидеть ее такой. В последний раз она выглядела просто ужасно. Не так, как на той фотографии. Ты бы ее не узнала. Она лежала в к-коме с запавшими глазами. И у нее изо рта торчали все эти трубки…

Хотя я сидела в полуметре от него, я почувствовала, как по его телу прошла дрожь, и нежно сказала:

– Дэвид, то, что ты сделал, когда вы приняли решение ее отпустить… это было правильно. Она хотела этого. И теперь ей надо, чтобы ты это понял. Ты же знаешь, что поступил верно, да?

Слезы настолько застилали его глаза, что мне уже даже не было видно радужек. Одна слезинка скатилась по щеке Дока, за ней по другой щеке тут же последовала вторая.

– Умом – д-да. Наверное. Н-но…

– Ты поступил верно, – твердо повторила я. – Ты должен в это поверить. Она верит. Так что прекрати себя корить. Мама очень тебя любит…

Это стало последней каплей. Теперь слезы покатились градом.

– Она так сказала? – спросил Док надтреснутым голосом, который напомнил мне, что он всего лишь маленький мальчик, а не сверхчеловеческий компьютер, на который иногда был похож.