Сейчас, ничего, кроме воспоминаний, не связывает его с "Бранденбургом". Он вожак "Волчьей стаи" особого назначения.
За четыре месяца войны, вдыхая русский воздух, проезжая через русские города, шагая по русским полям и перелескам, "Молчун" всё больше становился сентиментальным, задумчивым, щедрым, безрассудно-отважным и упорным в достижении целей. Сейчас, трясясь в кабине автомобиля, Макс вдруг окончательно понял, что он пришёл не в стан врага, а вернулся на свою землю. Наверное, понял в тот момент, когда оказалось, что тот убитый политрук - совсем не жид, а напротив даже - однофамилец его бабушки по отцу. Убитый оказался не столько врагом, сколько соплеменником... Возможно, даже родственником, пусть дальним, но кровным, связанным с ним, Максимом Алфёровым, общими предками.
От такой мысли "Молчун" даже перекрестился: мелко, украдкой, лишь изобразив крестное знамение чуть пониже ключиц: "Чудны дела твои, Господи! Красный политрук - мой соотечественник и защитник вот этой русской земли!
Богата Россия Колобовыми...
Товарищем убиенного царевича Дмитрия Иоанновича, до последнего смертного мига, был Петруша Колобов...
Одним из первых, дошел до неведомого Охотского моря казак Нехорошко Колобов...
Сподвижником государя Алексея Михайловича Романова был боярин Ордын-Нащёкин, женатый на дочери Псковского дворянина Василия Колобова...
Супротив царевны Софьи Алексеевны Романовой и её сожителя во блуде, князя Бельского, бунтовал полк во главе с полковником Никифором Колобовым...
Во все времена Колобовы служили Отечеству по военной, чиновничьей или торговой части. Работали в гимназиях и в больницах. Постигали инженерное мастерство и знания хлеборобов. Бог ведает, какого роду-племени был политрук Колобов, но майор Алфёров воспользуется его именем-фамилией, для того, чтобы ускорить и без того близкую победу, которой должно завершиться вот это последнее и решающее наступление Германских войск на Москву... Можно сказать, что для святого дела использует... А святого ли? Что сам Колобов сказал бы об этом, доведись им встретится и поговорить? Он ведь тоже был уверен, что идёт на святое дело: защищать Родину от очередного иноземного нашествия, от очередных "двунадесять язык" - один Бог ведает, каких по счёту. Господи! да что это я! Ведь я прав, не он, не политрук этот, запутанный большевицкой пропагандой!
И Бог с нами, не с ними! И доказательством тому - молниеносное продвижение германских войск, толпы сдающихся в плен, брошенная техника и оружие. Германские войска - вовсе не враг, не захватчик, а союзник. И, как ни быстро передвигается по русской земле немецкая армия, "Молчун" должен опередить эти войска. Это моя задача! Думать о ней, только о ней, и больше ни о чём!...
Легко сказать!"
К месту действий так мало дорог, и за каждую упорно уцепились взводы и роты большевиков, отчаянное сопротивление которых задерживает движение колонны "Молчуна".
Между деревней Быково и станцией Игоревской, продвижение немецких войск остановили русские танки. Как выяснил Макс по радиосвязи, большую часть русских легкобронированных танков удалось уничтожить или оттеснить с дороги в болота, восточнее деревень Поповское и Рыбаки. А вот совладать с засадами нескольких тяжелых танков КВ и неожиданными атаками Т-34, не удается. От самолетов люфтваффе, русские танки умудряются прятаться под разлапистыми елями. Так что сейчас силы не равны. Русские генералы бросили на защиту Игоревского большака целую танковую бригаду - почти сотню танков, а немецкие генералы наскребли гораздо меньше бронемашин. Так что если бы не орудия пехотного полка, компенсирующие дефицит огневой мощи танкистов, то чем черт не шутит, русские танкисты могли бы опрокинуть наступающие немецкие войска и, ударив с юга, перерезать Канютинский большак, по которому движется группа Макса.
Диверсанты, переодетые в красноармейскую форму, прячутся в тентованом кузове фордовского грузовика, захваченного в Польскую компанию, в предместьях Варшавы. Очень похожие автомобили есть сейчас и у Красной армии. У водителя поверх зеленой гимнастерки, украшенной черными петлицами с автомобильными эмблемами, одета пятнистая куртка немецкого парашютиста. "Молчаливый" сидит рядом с водителем в офицерской фуражке и черном форменном плаще.
Это чтобы свои не перестреляли.
Грузовик сопровождает наполовину поредевший в боях, взвод пехотинцев под командованием полукровки Лейтенанта Вернера Маслова. Четыре слабеньких русских мотоцикла движутся перед грузовиком диверсантов. На них - пехотинцы Вернера, а сзади, в открытом кузове Опеля, ещё полтора десятка его гренадеров.
Маслов находится в полном распоряжении "Молчуна".
"Молчун" волен пожертвовать пехотинцами ради выполнения приказа, волен использовать, как усиление группы, или просто отпустить за ненадобность.
Канютинский рубеж
В паре километров западнее станции Канютино, уткнулись в хвост колонны. Остановились. Заглушили моторы.
Причина - обычная на войне. Движение на восток невозможно по причине того, что до сих пор не прорвана русская линия обороны. Причем эта линия не условная черта карандаша на карте, а вполне реальная нить железнодорожной насыпи.
Было видно как немного правее переезда, горело здание станционного пакгауза, две топливных цистерны и несколько домишек.
Изредка, пулеметные очереди и звуки винтовочной пальбы заглушались выстрелами орудий. Снаряды рвались перед железнодорожным переездом, ломали шпалы и долбили кирпичную стену водокачки - там, где мелькали каски и спины большевиков. За поворотом, прикрывшись дорожным полотном, залегла немецкая пехота, бросок которой к русским позициям может стать последним броском в их солдатских жизнях. Тройка бронетранспортеров, стоящих перед поворотом, прикрытых от противника придорожным кустарником, вряд ли помогут пехоте. По кустарнику не проехать. Там глубокий пятиметровый овраг с крутыми склонами. Справа от дороги - тоже овраг, врезающийся в поле на полусотню метров.
Черт!
Потеряешь минуту-потеряешь жизнь!
Макс сломал ивовый прутик, оголил его от листвы и, похлестывая о голенище сапога, направился к группе пехотных офицеров.
Махнул пугающим удостоверением перед лицом командира батальона, после чего тот моментально потерял фельдмаршальский вид и вытянувшись по стойке смирно, начал докладывать обстановку.
- Господин майор, позвольте представиться, капитан Штайнкнабе. Вот эту станцию (капитан указал рукой в сторону горящих зданий) и дорогу на поселок Холм-Жирковский, по словам захваченного утром пленного, обороняет сотня красных юнкеров и взвод пограничников при поддержке зенитных орудий и трех лёгких танка. Силами артиллерии, было уничтожено два танка противника. После безуспешной танковой атаки, для бомбометания, были высланы пять самолетов, осуществивших две волны ударов по позициям большевиков. В результате работы авиации, уничтожен третий, последний русский танк и артбатарея противника, не успевшего подготовить инженерную линию обороны. Наблюдатели отметили стрельбу из одного орудия малого калибра. Точное место расположения орудия указать не могу, поскольку русские уже трижды перемещали его на разные позиции. Поскольку обороняющиеся курсанты являются будущими офицерами (тут лицо командира батальона расплылось в улыбке от собственного остроумия), но умрут в нижних чинах, они имеют хорошую стрелковую подготовку и не пытались бежать из окопов, при приближении моих солдат. Во избежание значительных потерь, я запросил у командования дивизии помощь танков. Мне ответили что наши танкисты, два часа назад, у деревни Петрово, пополнили боезапас, приняли моторное топливо и выдвинулись, в количестве тридцать машин, для поддержки моего батальона. Штабом дивизии приказано не предпринимать действий до прибытия танков. Предупредили, что командир танкового батальона страшно зол и обещает закатать в землю русских скотов, мстя за гибель десяти танковых экипажей, погибших сегодня утром. Сказали, что если мой батальон освободит дорогу на русское селение Холм-Жирковский, что переводится на немецкий язык, как Жирная Гора, то меня наградят железным крестом.
