Конечно, всё это не могло не сказаться на взаимных чувствах матери и сына... Лишь только в самом конце правления императрицы Елизаветы Петровны великая княгиня получила дозволение видеть ребёнка один раз в неделю... И совсем неудивительно, что в дальнейших отношениях матери и сына сквозило отчуждение..., и пропасть между Екатериной и Павлом становилась с каждым годом всё больше и больше..., но это уже другая история.

Вернёмся в те счастливые для Елизаветы Петровны дни.

Нам неизвестно, отблагодарила ли она Сергея Салтыкова за все труды, но мы точно знаем, что уже 7 октября она отправила его "с глаз подальше" к шведскому двору сообщить родным Екатерины Алексеевны о радостном событии.

К масленице 1755 года Салтыков должен был вернуться в Петербург, но его перенаправили в качестве российского посланника в Гамбург..., и так до конца своей жизни он "скитался" дипломатом по многим европейским дворам. Его след затерялся после 1776 года. Есть много версий о его дальнейшей судьбе..., я их тут приводить не буду..., но скорее всего он "исчез" в бурных водах Великой французской революции.

О его детях ( скорее всего их не было ) и о месте и времени смерти доподлинно неизвестно.

Екатерина Алексеевна, распробовав "вкус" красивых и сильных мужчин, дальше уже не могла остановиться до самой своей смерти в 1796 году.

Но мы так далеко заходить не будем, а только упомянем следующих двух её мужчин - при жизни Петра Фёдоровича.

Вторым по счёту её фаворитом был Станислав Август Понятовский ( 1732 - 1798 гг. ). Его я уже упоминал выше.

Он приехал в Россию в 1755 году в качестве секретаря английского посланника, а затем был аккредитован при российском дворе в качестве саксонского представителя.

Когда Екатерина станет императрицей, она посодействует Станиславу стать польским королём ( 1764-95 гг. ).

Вот как описывает Станислав Понятовский свою возлюбленную Екатерину Алексеевну:

"Ей было 25 лет. Она только что оправилась от первых родов и была в полном расцвете своей обаятельной красоты. У неё были чёрные волосы, ослепительной свежести и белизны цвет лица, большие выразительные голубые глаза на выкат, чёрные очень длинные ресницы, несколько заострённый носик, рот как бы созданный для поцелуев, очаровательная форма рук, гибкий, стройный стан, быстрая и в то же время благородная походка, приятный тембр голоса.

Роста она была скорее высокого, смеялась заразительно. Живая и весёлая от природы, она с удивительной лёгкостью переходила от самой весёлой чуть не детской забавы к умственной работе, как бы она ни была трудна.

Стеснение, в каком она жила со времени своего замужества, отсутствие подходящего ей по уму общества, заставило её пристраститься к чтению. Она обладала большими познаниями, была ласкова, приветлива, умела понять слабую сторону каждого; она уже в то время пролагала себе путь к престолу, который она занимала впоследствии с такой славой.

Такова была возлюбленная, ставшая властительницей моей судьбы; я готов был посвятить ей всю жизнь, говорю это гораздо более искренно, нежели это говорится обыкновенно в таких случаях. По странной случайности, несмотря на свои двадцать два года, я принёс ей в дар свою невинность..."

Выходит, что Екатерина была у Станислава первой женщиной..., он на три года моложе её.

А ещё очень интересна фраза из дневника Понятовского, которую он написал вскоре после того, как его "связь" с Екатериной Алексеевной стала известна двору:

"Я приезжал вечером; проходил по потайной лестнице к великой княгине; где заставал великого князя и его фаворитку. Мы ужинали вместе, после чего он уводил Воронцову, говоря: "Ну, дети мои, вам меня кажется, более не нужно"; и я оставался, сколько хотел".

Получается, что великокняжеская чета уже не скрывала друг от друга интимных отношений с другими партнёрами. И Екатерина Алексеевна, когда приписывает своему мужу следующую фразу, делает его немного лукавым:

"Бог знает, откуда моя жена беременеет; я не знаю наверное, мой ли этот ребёнок и должен ли я признавать его своим".

А следующим ребёнком была девочка Анна Петровна ( 1757 - 1759 гг. ), прожившая один год и четыре месяца. Огромная вероятность того, что отцом девочки был Станислав Понятовский.

Кстати, всю свою жизнь сын Екатерины - Павел думал, что он сын именно польского короля.

Однажды Павлу Петровичу дали понять, что он не "романовых" кровей.

Это произошло в разговоре между 19-летним великим князем Павлом Петровичем и его наставником графом Паниным ( Никита Иванович, 1718 - 1783 гг., дипломат ), состоявшимся после того, как была раскрыта обширная "баламутная" переписка великого князя с Каспаром Сальдерном ( 1711 - 1788 гг., дипломат, тайный советник ). Контент этой переписки "дипломатично" подстрекал Павла добиваться соправительства с матерью-императрицей.

Екатерина II через уста Панина дала понять своему сыну - кто он такой и где его место:

" - Кто вы, по вашему мнению, - наследник престола ?

- Конечно, как же нет ?

- Вот вы и не знаете, и я хочу вам это выяснить. Вы, правда, наследник, но только по милости Её Величества благополучно царствующей императрицы. Если вас до сих пор оставляли в уверенности, что вы законный сын Её Величества и покойного императора Петра III, то я вас выведу из этого заблуждения: вы не более как ПОБОЧНЫЙ СЫН ( выделено мной.- И.Ш. ), и свидетели этого факта все на лицо. Взойдя на престол, императрице угодно было поставить вас рядом с собою, но в тот день, когда вы перестанете быть достойным её милости и престола, вы лишитесь как последнего, так и вашей матери. В тот день, когда ваша неосторожность могла бы компрометировать спокойствие государства, императрица не будет колебаться в выборе между неблагодарным сыном и верными подданными. Она чувствует себя достаточно могущественной, чтобы удивить свет признанием, которое, в одно и то же время, известит его о её слабости, как матери, и о её верности, как государыни".

Эту сцену описал в своих дневниках граф Головкин ( Фёдор Гаврилович, 1766 - 1823 гг., дипломат, церемониймейстер ). Происходило ли подобное на самом деле - этого мы уже доподлинно не узнаем..., но, как говорится, дыма без огня не бывает. Но всё равно напрашивается вопрос - для чего Екатерина постоянно намекала сыну, что он не вполне "законен" ? Чтобы держать его на коротком поводке ?

Кстати, Фёдор Головкин будет приставлен в качестве секретаря к низложенному польскому королю Станиславу Августу II Понятовскому, когда тот в 1797 году по приглашению Павла I приедет в Петербург. Им будут записаны и отредактированы многочисленные воспоминания поляка.

Огромный интерес представляет записанный Фёдором Головкиным эпизод встречи Павла I и Станислава Понятовского 27 февраля 1797 года в Петербурге:

"Польский король "мне сам рассказывал, что император, со слезами на глазах и целуя ему руки, просил его сознаться, что он его отец; но что он не мог этого сделать, так как сам был уверен в том, что это неправда. Тогда император, придававший большое значение такому происхождению, в которое он твёрдо верил, переменил тон и стал требовать по этому поводу страшных для него подробностей. Король не поддавался и старался ему доказать вескими доводами, что он имеет полное основание считать себя сыном Петра III; но Павел несколько раз, с непонятною настойчивостью, говорил о последнем, как о человеке, преданном спиртным напиткам и неспособном царствовать".