Но уже в декабре 1746 года Пётр писал ( !!!, а не говорил ) своей жене:
"Мадам,
Прошу вас этой ночью отнюдь не утруждать себя, чтобы спать со мною, поелику поздно уже обманывать меня, постель стала слишком узка, после двухнедельной разлуки с вами, сего дня по полудни.
Ваш несчастный муж, коего вы так и не удостоили сего имени
Петр".
Скорее всего супруги очень редко "уделяли внимание процессу зачатия наследника". При некоторых обстоятельствах и "каждодневные труды" не приводят к успеху..., а тут несколько раз в году по "великим праздникам", да ещё при отнюдь не богатырском здоровье мужа.
Пётр Фёдович начал увлекаться другими женщинами..., как натура эмоциональная и творческая - он был очень влюбчив.
В дневниках Екатерины мы находим такие слова:
"... изгнать из сердца ревность относительно человека, который не любит меня; но для того, чтобы не ревновать, было одно средство - не любить его. Если бы он желал быть любимым, то относительно меня это вовсе было нетрудно; я от природы была наклонна и привычна к исполнению моих обязанностей, но для этого мне был нужен муж со здравым смыслом, а мой его не имел" .
В ноябре 1749 императрица определяет в придворный штат двора Екатерины Алексеевны новую фрейлину - Воронцову ( Елизавета Романовна, 1739 - 1792 гг., племянница вице-канцлера М.И. Воронцова ). Некоторое время спустя она становится любовницей великого князя. Их связь продлится до конца жизни Петра Фёдоровича.
А тем временем императрица Елизавета Петровна становится явно озадаченной отсутствием детей у супругов. Ну ладно, прошло два года..., ну три..., ну пять..., но пошёл СЕДЬМОЙ ( !!! ) год, а живот Екатерины всё не думает расти. Так можно умереть и не дождаться от племянника и его жены "ничего вразумительного"...
Императрица начинает предпринимать активные действия. Врачебный осмотр Екатерины показал, что она вполне здорова. По большому счёту - какая разница от кого "понесёт" Екатерина..., и если это останется тайной, то никому от этого худо не будет..., и выиграют абсолютно все стороны.
В 1752 году в штат двора Петра Фёдоровича императрица назначает камергером Салтыкова ( Сергей Васильевич, 1726, ум -??? гг. ). Он был мужем одной из фрейлин Екатерины Алексеевны - Балк Матрёны Павловны ( вспомните любовницу Петра I - Анну Монс из Немецкой слободы, так это её внучатая племянница ).
Кроме того, его отец - Салтыков Василий Фёдорович ( 1675 - 1751 гг. ) был генерал-аншефом и петербургским генерал-полицмейстером. В своё время ему было поручено сопровождать низверженную регентшу Анну Леопольдовну с её семейством при выдворении их из России..., но потом всё "переиграли" и экстрадицию заменили ссылкой в Холмогоры. Вторым браком Василий Фёдорович был женат на княжне Голицыной Марии Алексеевне, которая, будучи уважаемой в гвардейских полках, оказала немалые услуги императрице Елизавете Петровне во время дворцового переворота 1741 года.
Дед Сергея Васильевича - стольник Салтыков Фёдор Петрович известен тем, что был убит стрельцами во время бунта 1682 года - его перепутали с Афанасием Нарышкиным ( об этом я уже писал ближе к началу статьи ).
Я не знаю, ставилась ли перед 26-летним Сергеем Васильевичем Салтыковым персональная ЗАДАЧА соблазнить великую княгиню..., но тем не менее, факт остаётся - он очень быстро стал её фаворитом. При таких "тёплых" супружеских отношениях великокняжеской четы - это было немудрено.
О своём первом "ухажёре" Екатерина писала:
"... он был прекрасен, как день, и, конечно, никто не мог с ним сравняться ни при большом дворе, ни тем более при нашем. У него не было недостатка ни в уме, ни в том складе познаний, манер и приёмов, какой дают большой свет и особенно двор".
Надо признать, что "активность" исходила именно от Сергея Васильевича. Вот что пишет Екатерина:
"... Во время одного из этих концертов Сергей Салтыков дал мне понять, какая была причина его частых посещений. Я не сразу ему ответила; когда он снова стал говорить со мной о том же, я спросила его: на что же он надеется ? Тогда он стал рисовать мне столь же пленительную, сколь полную страсти картину счастья, на какое он рассчитывал..."
Их роман, начавшийся весной 1752 года, к осени перерос в интимные отношения... При первых признаках беременности у Екатерины, императрица отправила Салтыкова с глаз долой отдыхать от "трудов праведных" к его родственникам.
Но в декабре при переезде царского двора в Москву у Екатерины произошёл выкидыш.
В феврале 1753 года Салтыков был опять призван на прежнее "место работы" продолжать незавершённое дело. К несчастью, в мае того же года у Екатерины случился повторный выкидыш. Весь 1753 год ( в Москве ) и три четверти следующего года ( уже в Петербурге ) Салтыков провёл, не отлучаясь от двора..., "подстраховывая" на всякий случай весь процесс до самого конца...
20 сентября 1754 года у Екатерины Алексеевны рождается мальчик.
Потом Екатерина запишет:
"... Я очень страдала; наконец, около полудня следующего дня, 20 сентября, я разрешилась сыном. Как только его спеленали, императрица ввела своего духовника, который дал ребёнку имя Павел, после чего тотчас же императрица велела акушерке взять ребёнка и следовать за ней...
... Наконец, после трёх часов пришла графиня Шувалова, вся разодетая. Увидев, что я всё ещё лежу на том же месте, где она меня оставила, она вскрикнула и сказала, что так можно уморить меня. Это было очень утешительно для меня, уже заливавшейся слезами с той минуты, как я разрешилась, и особенно оттого, что я всеми покинута и лежу плохо и неудобно, после тяжёлых и мучительных усилий, между плохо затворявшимися дверьми и окнами, причём никто не смел перенести меня на мою постель, которая была в двух шагах, а я сама не в силах была на неё перетащиться.
... Его Императорское Высочество со своей стороны только и делал, что пил с теми, кого находил, а императрица занималась ребёнком...
...Когда прошло 40 дней со времени моих родов, ..... сына моего принесли в мою комнату: это было в первый раз, что я его увидела после его рождения.
Я нашла его очень красивым, и его вид развеселил меня немного ( Je le trouvai fort beau et sa vue me rejouit un peu )... Я могла узнавать о нём только украдкой, потому что спрашивать о его здоровье - значило бы сомневаться в заботе, которую имела о нём императрица, и это могло быть принято очень дурно. Она и без того взяла его в свою комнату, и, как только он кричал, она сама к нему подбегала, и заботами его буквально душили.
Его держали в чрезвычайно жаркой комнате, запеленав во фланель и уложив в колыбель, обитую мехом чёрно-бурой лисицы; его покрывали стёганным на вате атласным одеялом и сверх этого клали ещё другое, бархатное, розового цвета...
Я сама много раз после этого видела его уложенного таким образом: пот лил у него с лица и со всего тела, и это привело к тому, что когда он подрос, то от малейшего ветерка, который его касался, он простужался и хворал...".
Вот такое своеобразное материнство было уготовано Екатерине. Ей дали ясно понять, что миссию она свою выполнила и ни на что большее она может уже не рассчитывать.
