Ломонаресу нравилось хвастать своими достижениями. Граф еще с минуту ждал новых вопросов. Гости задумчиво молчали. И он не выдержал.

- Хотя, лично мне, нравится другое изобретение. Я придумал холодильную камеру, чтобы продукты не портились.

Кортнер настороженно приподнялся на одном локте, сощурил уголки глаз, потряс пальцем у виска.

- Уж не имеете ли вы в виду, ту странную кладовку, в которой, почему-то, очень прохладно?

- Э! Значит вы успели, познакомиться с моим новшеством?

- Если это то, что вы имеете в виду - да. Ах, граф, вспомните же. Ведь мы с вами и вашим отцом вместе доставали из кладовки окорок, сыр... какие-то консервы. Я даже, помню, удивился: Почему там так холодно. Скорей же просветите, каким образом это достигается?

- Вот! В этом вся суть! - Ломонарес поднял над головой пятерню с таким видом, будто собирается давать присягу перед рыцарским орденом. - Дело в том, что сразу за забором, с той стороны, где он проходит у самого склона горы, существует еще один, маленький родничок. Раньше он стекал прямо на плато. Поэтому, чтобы начать строительство, необходимо было отвести воду в сторону. Рабочие так и сделали. Они вставили в землю трубу и сконструировали элементарный сток по желобам, направив его к северному краю плато. Тогда вода лилась прямо в ущелье. Но когда строительство было завершено; когда рабочие устроили водоснабжение ванных комнат и кухни; когда смонтировали слив нечистот в отстойник у подножия горы; меня посетила гениальная идея. Ведь если с помощью всевозможных трубопроводов, реально наладить систему сложного водоснабжения, то почему нельзя пойти дальше? Вы, мистер Кортнер, не обратили внимания на тонкие медные трубки, которыми в виде змейки опутаны все три стены той - как вы выразились - кладовки?

Американец призадумался. - Что-то припоминаю... но, если откровенно, поймите правильно: в ту смутную минуту было не до этого.

- Я вас понимаю. Но змеевик вы все же заметили? - Писатель утвердительно кивну. - Так вот, к вашему сведенью, по тем трубочкам, и днем и ночью, непрерывно, течет ледяная родниковая вода.

- То есть... - прикрыв рот пальцами, Морлей икнула. - Как это?

- Элементарно. Вода самотеком втекает по основной трубе вверх змеевика, проделывает все существующие повороты и изгибы, а затем, из нижнего патрубка втекает в ту трубу, которая исполняет роль слива нечистот. Теперь дальше: Расстояние между родником и холодильной камерой ничтожное, вода нагреваться не успевает, что обеспечивает постоянную холодность трубочек. Сама камера сложена из гранитных блоков. Гранит, сам по себе камень холодный. Поэтому, если не оставлять на долго дверцу камеры открытой, там регулярно поддерживается низкая температура; и продукты, соответственно, лучше хранятся.

Кортнер пребывал в восторге. - А еще говорят, мол, все гениальное просто. Какая уж тут простота. Я бы до такого в жизни не додумался.

Офицер и начинающая актриса подошли к лежанкам. Мокрые, радостные, возбужденные, они смеялись, и друг друга подначивали.

-Ты представляешь Альфред, - щебетала сквозь смех Мадлен, - этот обжора хотел меня утопить. - Она показала Уоллесу язык.

- Ой, ябеда: всего-то, разок ущипнул за пятку.- С фальшивой обиженностью пролебезил Уоллес и потянулся за полотенцем.

Ломонарес улыбнулся. - А почему обжора?

- Да он же, небось, только и думает про телячьи отбивные. Даже купаться больше не захотел: устал он, видите ли.

В этот момент, набросив на голову большое махровое полотенце, Уоллес яростно вытирал мокрые волосы, при этом задорно покряхтывая. Вероятно, последних слов Мадлен он не слышал. Завершив процедуру, офицер выглянул из-под полотенца, посмотрел на Ломонареса, подмигнул.

- Успеть бы в замок, к обеду.

И его смешное лицо, и торчащие дыбом волосы, и эта фраза... - Все шумно расхохотались.

На обратном пути, шествуя с графом под ручку, мисс Морлей проявила немало любопытства. До этого, в основном Кортнер сыпал вопросами, но теперь, старушку словно прорвало. В частности граф поведал, как им удалось фальсифицировать ощущение того, что судно действительно попало в гигантский водоворот. Этим они обязаны все тому же повару индусу. На основе каких-то индийских трав с наркотическими и галлюциногенными действиями, а также в сочетании с травой эфедры и дурманом, Маруп ухитряется заваривать чай особого свойства. Причем человек употребивший такое зелье начинает осознавать то, что ему внушают посторонние. Даже не просто примитивно сознавать, а вдобавок видеть то, чего он боится или чем его пугают. Затем, миновав полчаса навязанных фантазий, срабатывает снотворное, которое присутствует в отваре как главное составляющее и, человек отключается максимум часов на десять.

Обратная дорога оказалась гораздо короче. Скорее всего, вследствие интенсивной увлекательной беседы, путники не заметили, как добрались до подножия каменной лестницы ведущей к замку. Ломонарес остановился. Он обратил внимание, как тяжко было штурмовать крутой подъем пожилой даме, поэтому скомандовал устроить привал.

- Эх, мисс Морлей, жаль вы не видели выражения лица Генри Кармайна, когда тот узрел в моих руках рубиновое ожерелье своей супруги. По моему распоряжению Бобби - вы его знаете - заранее подбросил драгоценность вот за этот камень. - Граф водрузил ногу на валун. - Я думал от радости, ополоумевший Генри свихнется.

- А кстати! - Внезапная реплика, весь путь молчаливого Кармайна, стала неожиданностью. - Господин Ломонарес, но каким образом вам удалось уговорить миссис Кармайн сыграть свою роль? Впрочем, и Генри тоже.

Ломонарес простелил на первую ступень полотенце, предложил дамам присесть.

- Дело в том, мистер Кортнер, когда по сценарию Алиса Кармайн исчезала из сюжета, нам довелось посвятить даму в реальность. То есть, именно в то, что все живы, что это спланированный безобидный фарс, что для нее уже все закончилось, что с ее обожаемым супругом более ничего плохого не случится. Думаю, нет смысла описывать степень ее радости в связи с подобными известиями. А затем, опять же по задумке отца, я попросил миссис Кармайн нам немножко подыграть: сцена с ее ожившим трупом получилась на славу. Безусловно, на радостях, Алиса была готова на все. Аналогично же и сам Генри, когда в шоковом состоянии страдал в одной из комнат от горя. Вы представьте, полчаса назад своими глазами видел голову супруги; и вдруг бац, она живая и здоровая входит к нему в опочивальню... Да от радости он был готов хоть голышом скакать пред досточтимой аудиторией. Кармайн не колеблясь, согласился подняться на чердак. Там, в специально оборудованной комнате, его уже ждал наш выдающийся кулинар, и по совместительству гример Рахма Маруп. - Граф заметил, как американец раскрыл рот для очередного вопроса и, предугадав его, быстро ответил: - Именно, мистер Кортнер, тот замок на люке был бутафорский. А если бы вы тогда поднялись на чердак, то имели реальные шансы своим открытием поломать нам всю игру.

Граф чуть приспустил тяжелые веки, поднял массивный подбородок, задумчиво уставился на плывущие в дали облака.

- Но подозреваю: раскрой я тогда планы про их дальнейшую горькую славу; про желание издать роман с их нелицеприятным участием... Вряд ли бы они согласились подыграть. - Он перевел усталый взгляд на Морлей. - Но эту новость, им суждено было постичь лишь сегодня за ужином: как, и предусматривает сценарий.

Та кивнула. - Не вижу мотивов для возражений.

В следующую секунду на тропинке показался боцман Хэнк. Уоллес, как старший по званию, сразу принял официальный тон.

- Хэнк в чем дело? Я же распорядился; чтобы ни сегодня, ни завтра в этой части острова не было ни команды, ни местных.

- Прошу прощения, сэр. - Он раздувал румяные щеки и смахивал со лба испарину. - Сэр, тут такое дело... Рукарбо пропал.

Уоллес норовисто воткнул руки в боки. - Что значит пропал?

Боцман продолжал шумно отдуваться. - Понимаете, сэр, сегодня утром, по здешним обычаям, как вы сами знаете...