По окончании триумфальной премьеры о ней заговорили как о талантливом открытии. А после выхода утренней нью-йоркской "Санди Таймс" обворожительная Мадлен проснулась бродвейской знаменитостью.

С самого начала трапезы за Мадлен Стрейд пытался утонченно ухаживать - правда, безрезультатно - мистер Бэри Адер Эскот. На данном этапе своего жизненного пути Бэри Адер служит ведущим режиссером одного из лондонских театров средней руки. Будучи выходцем из провинции он длительное время занимался упорным поиском своего места под солнцем. И вот однажды, благодаря упорству и приобретенным связям он был принят на ответственную должность режиссера в скромное периферийное варьете. А дальше, как говорится, порыва творческого всплеска было не удержать. Однако, пару лет назад, в светской хронике проскакивали некоторые слюнявые факты, на основании которых над Эскотом клубились подозрения в нечистоплотности на пути достижения пика своего карьерного роста. Впрочем, многие не без иронии считают это пустой газетной сплетней.

Теперь окинем взглядом левый фланг застолья, где мы имеем удовольствие созерцать - подле баронессы - еще одно прелестное создание. Жгучая блондинка с густо синим взглядом, по-детски пухлыми губами и высокой грудью, есть приемная дочь госпожи Засецкой. Баронесса удочерила несчастное дитя пять лет назад, после трагической гибели - под колесами кеба - ее настоящих родителей. Тогда девочке едва стукнуло двенадцать. До этого Засецкая своих детей не имела - равно как и супруга. С первого же дня выхода в свет, девочка стала неизменной тенью своей щедрой покровительницы. Тем не менее, невзирая на официальное положение, в кулуарах столичных клубов можно услышать версию, будто мачеха питает к юной особе не только материнские чувства. А самые отчаянные ревнители благочестия, даже осмеливаются - трусливым шепотом - обвинять достопочтенную баронессу в содомии. Но, справедливости ради, отмечу; к язвительным репликам подобного рода большинство относится с однозначным недоверием.

Как бы то ни было, а леди Сарра остается наследствующей персоной в единственном лице, как я уже упоминал, по причине отсутствия у Засецкой иных потомков либо родственников. И ввиду этого обстоятельства, очень многие видные джентльмены Лондона почитают за великую удачу обратить на себя внимание состоятельной леди, с жемчужной улыбкой достойной принцессы.

Скорее всего, единственным человеком на земле - я подразумеваю мужской пол - который не мечтает о многозначительном взгляде леди Сарры, по праву можно считать первого помощника капитана судна, лейтенанта Бернарда Уоллеса. С невозмутимым видом и гордой осанкой он смачно уплетал огромную отбивную, совершенно не реагируя на соседство с очаровательной девушкой. Офицер всем своим видом демонстрировал полное равнодушие к присутствию цветка неземной красоты, а его галантная учтивость, вперемешку со строгой холодностью не давали повода в этом усомниться. Да собственно и китель морского офицера, в сочетании с консервативно зачесанными назад волосами соломенного цвета и монументально мраморным лицом, роднили Уоллеса с неприступным айсбергом.

Рядом с помощником капитана сидела сутуленькая старушка, и на его фоне она выглядела натуральной развалиной. Это мисс Морлей. Как вы успели уже обратить внимание, все тут собравшиеся имеют прямое отношение к искусству: разумеется, кроме лейтенанта королевского флота. Таким образом, не является исключением и эта престарелая дама; как лицо гражданское. Дело в том, что мисс Морлей одна из неоспоримо влиятельных театроведов Лондона, которая регулярно публикует критические статьи о мире сценической Мельпомены. И вот в связи с этим обстоятельством, полчища начинающих актеров, режиссеров и сценаристов спят и видят как бы заполучить одобрительные рекомендации или, на худой конец, благосклонные отзывы от, безоговорочно авторитетного критика.

Ну и, наконец, обладатель желтого смокинга - граф Аливарес, урожденный Бергану. Он единственный из приглашенных гостей не имеет отношения к миру искусства. Впрочем, никто из господ толком не осведомлен о роде деятельности Луиджи Аливареса. В первый вечер знакомства он скромно отрекомендовался - "Граф Луиджи Аливарес", и только. Правда уже за обедом Луиджи рассказывал, что его корни уходят вглубь молдавских сопок, где торжествуют тяжелые нравы, а над темными лесами витает дух беспросветной таинственности.

- А что граф, вы сегодня нашего капитана не встречали?

- Увы, баронесса. - Мужчина тщательно закрепил уголок салфетки за воротничком. - Я не имею чести знать капитана Ломонареса лично. - Он вдруг вздернул бровь. - С чего вы взяли, что капитан на судне? Если Ломонарес нас не встретил по прибытии, и отсутствовал в момент отплытия, то...

- Но ведь сие так логично. Как же идти в плаванье без капитана? - Засецкая всплеснула ручкой. - Это становится крайне возмутительным. - Ее небрежный взгляд пал на офицера. - Голубчик потрудитесь прояснить причину такого странного поведения вашего начальника.

- Боюсь, мэм, я не имею на это права. - Уоллес бросил в тарелку, из-под только что проглоченной телятины, скомканную салфетку. - Капитан Ломонарес снабдил меня определенными полномочиями, в которые, к сожалению, не входит оповещение гостей шхуны о времени его прибытия.

- Значит, - вмешался в разговор Кортнер, - капитан все-таки на борту отсутствует?

Уоллес иронично скривил губы и округлил глаза. - Неужели вы полагаете, что, присутствуй на шхуне капитан, он бы позволил себе такую неэтичность, как прятаться от гостей!?

- Неэтичность, мягко сказано. - Баронесса посмотрела на Морлей: откровенно выискивая в ее взгляде поддержку. - Я, право, не знаю господа... Весьма заманчивое приглашение, на приятную двухнедельную прогулку океаном, - ее щеки начали покрываться густым румянцем, - на прекрасной шхуне, с уважаемыми в обществе людьми... И такая загадочность. Между прочим, граничащая с непочтительным поведением.

- Вот именно! - Алиса Кармайн не преминула выказать солидарность с соседкой по застолью. - Мы с Генри чудно отдыхаем в Лос-Анджелесе и вдруг получаем письмо от некоего господина Ломонареса, с самыми сердечными увещеваниями, дескать, он является страстным поклонником наших произведений. - Миссис глотнула из бокала вина. - И, в знак уважения, приглашает провести с ним увлекательный экскурс на некий тихоокеанский остров. В письме Ломонарес живописал его девственной природой, неведомыми доселе животными и т. д. Но самое главное, капитан "Святого призрака" обещал явить нам воочию дикое племя аборигенов, с экзальтированными обрядами и жертвоприношениями.

Генри Кармайн положил свою руку супруге на плечо. - Извини дорогая. Собственно, лишь из-за возможности лично увидеть настоящий ритуал с жертвоприношением, мы с Алисой и согласились на invitation*. /приглашение (фр.)/

- Генри абсолютно прав. Мы намереваемся создать цикл произведений в духе диких нравов, в которых будут присутствовать такого рода зрелища.

Леди Алиса умолкла, а ее супруг продолжил:

- И вот мы, прибыв на место указанное в письме, обнаруживаем готовый к отплытию корабль, к своему огромному удовольствию встречаем на борту хорошо известных нам людей, но не имеем чести лично познакомиться с автором приглашения, господином Альфредом Ломонаресом. Капитан судна, хозяин шхуны, человек которого мы не знаем, но который нас сюда пригласил.... И вдруг скрывается?

- Ну, прямо загадочность так и брызжет. - Отвесил Аливарес. - Не правда ли, мистер Кармайн - сплошная таинственность. - Он впился в драматурга колким взглядом. - Прямо как в ваших писульках.

- Граф, - Генри ответил таким же злобненьким взглядом, - я весьма польщен, что наше скромное творчество привлекло ваше искушенное внимание...

Леди Алиса вдруг расплылась в насторожливой улыбке. - Вероятно, господин Аливарес имел возможность наслаждаться постановками наших пьес?

- И, скорее всего в моем "Афина-Паллада", что находится в Лондоне, возле Гринвичского замка.