- Уже утро?
- Похоже на то, моя радость. - Баронесса поцеловала дочь в щеку.
В следующий миг в комнате раздался шорох; от неожиданности дамы насторожливо встрепенулись, обращая испуганные лица в сторону шума. На большом диване, валетом лежали Эскот и Кортнер. Один из них - это был американский писатель - секунду назад проснулся, и теперь, щурясь от яркого света, пытался оторвать голову от парчовой подушечки. В результате такой возни и второй участник тандема поднял веки, страдальчески застонал.
Не менее пяти минут люди приходили в себя, то ли от сна, то ли от обморока - им и самим, пока, сие было неведомо.
Вдруг американец вскочил с дивана так резво, что чуть не столкнул соседа на пол.
- Это негодяй Аливарес все подстроил! - Но тут же запнулся, устремив взор в никуда. - Однако почему яд не подействовал?
- Какой яд? - Засецкая жаждала немедленных объяснений.
- Прежде чем мы с мистером Эскотом потеряли сознание, он сам признался, что во фляге яд гремучей змеи...
В комнате стало тихо; в виду чего появилась возможность различать еле уловимые, непонятные звуки. То был не шум пальмовых листьев, который незаметным ручейком сочился сквозь окно: звуки доносились с противоположной стороны, из-за двери.
Ухватив кочергу, Эскот подкрался к двери, приник ухом к филенке. - По-моему это в коридоре... - Он воровато оглянулся. - Какие будут мысли?
- Это конец. - На выдохе обречения прошипела Сарра.
Кортнер подошел к режиссеру. - Что-то мне подсказывает: если мы еще живы, значит это кому-то нужно. А раз так...
Эскот намек понял: Более не медля, он пнул ногой дверь, и та отворилась. Мужчины осторожно выглянули в коридор.
- Здесь пусто. - Эскот обернулся к дамам: Засецкая с дочерью сидели, затаив дыхания. - Баронесса, возьмите с пола кинжал, заприте за нами дверь, и до нашего возвращения никуда ни шагу.
- Ну, уж дудки. - Титулованная особа, прихватив кинжал и увлекая за собой дочь, устремилась к мужчинам. - Мы сами тут не останемся.
Тем временем Кортнер уже стоял в коридоре. - По-моему в холле, что-то происходит. Вы слышите этот гул? - На полусогнутых ногах он направился к двери ведущей на лестницу.- Если я окончательно не спятил - я слышу английскую речь!
Когда же две дамы и два джентльмена, с видом крадущихся гепардов, появились на лестничной площадке, то справедливо и единодушно решили, что еще спят и наслаждаются самым прекрасным сном в своей жизни. Посудите сами: За большим, превосходно сервированным столом, мило беседуя, то и дело, заливаясь веселым смехом, присутствовали; Алиса и Генри Кармайны, мисс Морлей, Бернард Уоллес, Мадлен Стрейд и Антонио Тилобиа. А во главе пиршества, вульгарно скалясь во все зубы, сидел подлый аферист граф Аливарес, собственной персоной.
- Слава тебе Господи! - Он вдруг посмотрел в их сторону. - Наконец-то пробудилось наше сонное царство.
Участники застолья дружно завертели головами.
Граф поднялся. - Ну, что же вы там замерли? Смелее! Спускайтесь к нам, и вашему вниманию будет представлена потрясающая история.
В следующую секунду раздался голос доктора Тилобиа. - Господа не заставляйте себя ждать. Мы все порядком изголодались, а без вас, завтрак решено не начинать.
Засецкая приникла к самому уху дочери. - У меня двоится в глазах, или их действительно двое?
* * *
Теперь усыпанная гравием тропинка сменилась утоптанной песчаной подстилкой, от чего босые подошвы приятно отдыхали. Впрочем, даже то малое неудобство, причиненное острыми краями булыжников, не было способно испортить прекрасного настроения, которое в данный момент испытывал окрыленный счастьем Рукарбо.
Рукарбо это молодой рыбак племени Тобамбур. Последние пять недель мужчина провел в гранитной пещере, ожидая радостного известия. И вот, наконец-то, свершилось: Курьер, который приносил ему пищу, известил; новоиспеченная супруга Коаза беременна. В связи с этим, великий Тхаматан - естественно, с позволения священного Муау - благословляет их брак и наказывает будущему папаше вернуться в жилище.
Крупные капли росы уже искрились в восходящих лучах, однако жаркое солнце еще не так назойливо давало о себе знать. Утренняя свежесть вдохновляла и бодрила, от чего все живое радовалось своему бесшабашному существованию. Веселый птичий щебет ласкал слух, а прелесть окружающей природы радовала глаз. Пробегая мимо бамбуковой рощи, молодой островитянин спугнул двух роскошных панд. Он даже остановился, провожая их улыбающимся взглядом до ближайших зарослей папайи. Ему доставляло удовольствие баловать себя созерцанием красивых животных, красивых деревьев, красивого восхода и заката. В юношеские годы Рукарбо мог часами смотреть, как резвится с подружками красивая девочка Коаза; которая теперь стала его любимой и любящей женой.
В изящном прыжке горной серны Рукарбо пролетел над переползающим тропинку удавом. Гигантский змей угрожающе зашипел, поднял над землей голову и замер, как бы соображая: что это было, человек или ураган?
За бамбуковым частоколом стежка раздваивалась. Абориген остановился и задумался: "Левое ответвление ведет на побережье. Там, вдоль океана, мимо лагуны, до плантаций кофе. Это миль двенадцать. Правда, затем по маисовым полям еще миль пять прибавится. Ах, как далеко заветная банановая роща. - Мозг перерабатывал информацию молниеносно. - А если вправо? У подножия горы, конечно, идти хуже; там густые дебри, все опутано лианами, колючие кусты. Да еще заброшенное жилище злого колдуна Гимафера... с его могилой".
Ту местность, о которой сейчас думал Рукарбо, жители острова страшились и старались обходить стороной, ибо скромная площадь непролазных тропических дебрей, считалась проклятым местом. Но так получалось на несколько миль короче, и более не колеблясь, молодой мужчина свернул вправо.
Идти, а точнее продираться, оказалось крайне трудно. Давно нехоженая тропа была мало пригодной для передвижения, и чем дальше вглубь джунглей, тем хуже.
А вот и дьявольская поляна. Полуразваленные стены каменной хижины, проваленная внутрь крыша, везде зловещий бурьян - все это выглядело жутковато. Над головой угукнул филин, от чего по всему телу Рукарбо прогулялась предательская изморозь.
"Нужно быстрее отсюда убираться. - Мелькнула в голове тревожная мысль, и он прибавил шаг. - Святой Муцу оградит меня от злых духов этого места".
С такими успокоительными размышлениями Рукарбо почти добрался до противоположного края поляны. Он уже хотел углубиться в джунгли, как вдруг, его насторожливое внимание привлекло не вписывающееся в общий ландшафт, некоторое видоизменение местности; что резко контрастировало с окружающим фоном. Этим географическим антонимом была куча свежевырытой земли, которая еще не успела зарасти травой. Смутные догадки едким смрадом заволокли разум: "Отец говорил; когда убили колдуна, его труп зарыли под большим деревом граба". Мурашки пробежали по всей спине - именно рядом с холмиком земли рос граб.
Где-то высоко в ветвях вновь икнул филин. Рукарбо оглянулся по сторонам; ничего подозрительного. Сознание твердило: беги, но любопытство взяло верх. Напоминая крадущуюся игуану, он приблизился к холмику земли; сердце клокотало как у загнанного волками ягненка. Еще шаг, и ошарашенному взгляду открылась разоренная могила Гимафера! Само исчадие ада исчезло, а на дне ямы копошилось несколько кобр. Почуяв посторонний запах, мерзкие твари угрожающе зашипели, расправляя свои гофрированные капюшоны. Абориген в ужасе отпрянул назад, внутри все похолодело... "О Муцу мы пропали"! Только и успел он подумать, как за спиной что-то зашуршало. От неожиданного испуга Рукарбо вскрикнул, одновременно поворачиваясь на сто восемьдесят градусов. В следующую секунду он замер в леденящих объятиях страха, жуткий испуг исказил лицо до неузнаваемости, а в стеклянных глазах, как в зеркале, застыло миниатюрное отражение дьявольского существа.
