Вероника сидела, забравшись с ногами в большое мягкое кресло черного цвета. Ее вороново-черные волосы блестели в тусклом свете сюрреалистично изогнутой люстры. Подведенные глаза внимательно разглядывали новую знакомую. Девушка пила чай с имбирем из большой кружки с египетскими иероглифами, одновременно грея о чашку руки, хотя в комнате было не холодно. Ей было лет 25, не больше. Возможно меньше, возможно, столько же, сколько Доминику. Она была красива. Не только этой яркой, почти вызывающей красотой, подчеркнутой корсажем и красной помадой, но и особенной, загадочной красотой, спрятанной за толстым контуром черного карандаша. Лика восхищалась такими, как она, - способными открыто заявить миру о том, что им плевать на мнение других, и что их представление о прекрасном не имеет ничего общего с идеалами серой массы.

Доминик рассказал о книге, враче, о зеркале. Говоря об этом он все время с опаской поглядывал на Лику. Он понимал, что говорит об очень личном, о том, что Лика поначалу боялась рассказать даже ему. Теперь в их тайну будет посвящен третий. Он не знал, как Вероника воспримет эту историю, как отнесется к рассказу о ночных кошмарах. Может быть, она подумает, что Лика всего лишь трусливая маленькая девочка, которая выдумала себе страшный мир, чтобы не бороться с реальными проблемами. Нет, Доминик знал, что Вероника так не подумает. Она может быть слишком прямолинейной, даже циничной или грубой, но она никогда не поставит под сомнение то, что тревожит его, Доминика.

Дальше, сгорая от стыда, Лике пришлось рассказать о своих видениях, о Рыжем, о двух серых, о говорящем солнечном зайчике.

Утешало только то, что Вероника не улыбалась. За время всего повествования она не проронила ни слова, только слушала, разглядывая то Лику, то кружку с чаем.

Когда рассказ был окончен, воцарилось молчание. Хозяйка сидела, глядя в пустоту. Доминик то пытался следовать ее примеру, то украдкой поглядывал на Лику. Девочка молча смотрела на Веронику, словно от той зависел исход всей ее жизни. Оглашение приговора затягивалось, и Лика встала и подошла к застекленной полке шкафа. Делая вид, что она разглядывает лежащие там украшения, девочка наблюдала за немой сценой в зеркале, которое было задней стенкой полки. В свете люстры что-то искрилось. Оторвав взгляд от зеркала, Лика поняла, что это рассыпанные по полке блестки, которыми часто обсыпают свечи, открытки и декоративные фигурки. Эти мерцающие крупинки выглядели как позолота на темном дереве шкафа. "Очевидно, здесь не часто вытирают пыль, раз вся полка засыпана блестками", - подумала Лика и почему-то улыбнулась про себя. Взгляд скользнул по массивным кольцам с пылающими камнями, металлические браслеты, сережки, сережки, сережки. Наконец, Вероника нарушила молчание, и Лика встрепенувшись, обернулась к сидящим в комнате.

- Доминик решился рассказать мне о тебе после того, как убедился, что мне знакома история о Ловце, - обратилась она к Лике так, словно Доминика вообще не было в комнате. - Ты случайно стала заложницей обстоятельств. Но сейчас решать тебе, ввязываться ли во все это.

- Я уже ввязалась, - выдавшим волнение голосом сказала Лика. - Эти сны, видения, все это не дает мне покоя.

- Могу лишь предположить, что кто-то хочет втянуть тебя в игру. Ты все еще можешь отказаться.

- Не могу. Мне кажется, я больше так не могу.

- Не стоит думать, что отправляясь на поиски имени, ты выбираешь легкий путь. Легких путей не бывает. - Вероника испытывающе посмотрела Лике в глаза. - Если не можешь справиться с собой, как будешь бороться с другими?

- Я не знаю, что мне нужно будет сделать, я просто хочу освободить эту душу.

- Почему?

- Потому что она не виновата в том, что маленькой несмышленой девочке взбрело в голову играть с зеркалом в доме, где отпевали покойника.

- Ты чувствуешь себя виноватой?

- Да.

- Ты ведь даже не знала ее.

- Какая разница! Все, что я знаю, это то, что я сделала что-то плохое, пусть ненамеренно, но сделала. Я хочу исправить это, если это возможно.

- Возможно, - ухмыльнулась Вероника. - Надо только знать имя.

Очевидно, Доминик понял, что здесь Лика может сорваться и постарался тактично влезть в разговор.

- Мы не знаем имени, и вряд ли нам кто-то может сказать, как звали ту женщину.

- Доминик, тебе не нужно знать, как ее звали, - лукаво улыбнулась Вероника. - Зеркало открывает не то имя, которое записано в паспорте, не Маша, Катя, Петя, а нечто большее.

- Что это? - не выдержала Лика.

- Своего рода абстрактное представление о человеке, которое полностью совпадает с тем, кто человек в действительности есть.

- Отлично. Значит, это безнадежно, - вздохнула Лика. - Какое у меня может быть представление о человеке, которого я никогда не видела?

- Этого я не знаю, - ответила Вероника. - Но составить это представление придется, если хочешь исправить то, что натворила.

Доминик посмотрел на свою "знакомую" с укором. Та скорчила невинную гримасу и захлопала кукольными глазами.

- Это задача минимум. Ведь вам еще нужно вернуть зеркало.

- И у тебя вряд ли есть идеи, как это сделать, - съязвила Лика.

- Может быть, напроситься к доктору в гости? - сладко улыбнулась Вероника. - Только не забудьте, что он тоже в игре.

- Если так, мне просто нужно сказать ему имя, пусть сам открывает зеркало.

- Ни в коем случае. Ты забыла о мечтах, которые могут стать реальностью в обмен на свободу души.

- Пусть исполняет свои желания, мне ничего не надо.

- Правда? - Вероника опять заглянула своими голодными глазами в глаза Лики и, казалось, достала до самого дна, до места, где предположительно находится душа.

- Правда, - тихо ответила Лика.

- Боюсь, его мечты могут быть не безопасны, - лениво, как сонная кошка, протянула Вероника.

- Значит, если я позволю врачу открыть зеркало вместо меня, я сделаю опять что-то плохое. Хорошо, никакого имени он от меня не узнает. Правда, я очень сомневаюсь, что я смогу сформировать хоть какое-нибудь представление об этой несчастной душе.

- Может, стоит спросить у того, кто знает имя?

Лике захотелось заехать Веронике по лицу чем-нибудь тяжелым. Как она, интересно, представляет диалог между Ликой, ей, реальной Ликой, студенткой филологического факультета, и сновидением, ирреальным, имматериальным рыжим призраком?

Но Веронику это несоответствие трансцендентных категорий, казалось, не смущало. Уголки рта больше не были иронично приподняты, она опять уставилась в пустоту, погрузившись в размышления.

Лика недвусмысленно посмотрела на Доминика, и тот начал вежливо прощаться. Вероника провела их до дверей и пожелала удачи. Сейчас она была серьезна и сосредоточена, как будто она только теперь осознала значение всего сказанного. Но уже открывая двери, она опять лукаво улыбнулась уголками рта и выпалила то, что, казалось, хотела сказать с самого начала их визита.

- Надо же, Доминик, ты расширил круг друзей, я за тебя рада.

Плавно и грациозно, она обняла его и поцеловала, слегка прикоснувшись губами к его щеке.

- Удачи. До свидания, Лика. Было приятно познакомиться.

- Мне тоже, - сухо ответила девочка и вышла на площадку.

***

- Добрый день.

Мария влетела на кафедру как флуоресцентное привидение, вся светясь от счастья и гордости. Бросив уничижающий взгляд на Агнию, она вперилась глазами в склонившуюся над контрольной работой Лику.

- Сдаете долги, - злорадно улыбнулась она и, не ответив на приветствие, выпалила:

- Ой, смотрите, Лика, так не долго и до отчисления.

- Лика пишет тест, который она пропустила из-за болезни в начале семестра, - вступилась Агния.

- Да-да, - подмигнула Мария. - Я бы на Вашем месте, Агния Викторовна, предостерегла студентку от дурной компании. Но Вы ведь ничего не знаете. Послушайте только. Выходим мы с Евгением Борисовичем из школы...

Агния закатила глаза, а Лика с трудом сдержала смех. Слухи о несчастном кавалере Марии, которого она водила по университету как породистую собачку на обозрение всем, быстро распространились и обсуждались с сальными шутками.