Кейс, кстати, это не банальный чемодан! Это пакет заданий, который дают студенту перед практикой. Там есть некоторый вводный материал, которым надо воспользоваться, и само задание!

Нас готовят для работы в самых разных областях политики, экономики, обороны – всюду, где есть интересы нашего государства, стратегические интересы. Поэтому и практика может быть в самых неожиданных местах Земли. Потом расскажу понятней и больше, если будет время. Сейчас только немедленно выпитый кофе спасет меня от глубокого обморока!

– Как ты на счет кофе? Примем по каппучинке?! – это я говорю Ленке, хотя точно знаю, что она кофе из автоматов не пьет. Ленку воспитала бабушка, и, несмотря на недостаток средств в их небольшой семье, бабуля как-то сумела внушить внучке особые правила жизни, какое-то аристократичное отношение к вещам, еде и людям. Ленка могла иметь только одну сумку, но это будет кожаная сумка известной марки. И кофе она пьет только сваренный из зерен. Мы же люди просты, и пьем этот напиток почти любой!

– Я просто постою с тобой, – Ленка не хочет меня обижать, – Я бы лучше чаю выпила, но почему-то чай в наших автоматах не предусмотрен! Надо будет эту идею продать кому-нибудь! Вот скажи, почему свежемолотый и сваренный на песке кофе в автоматах есть, а простого чая нет? Скажи-скажи! – Ленка была в хорошем настроении, и ее уникальный мозг выдавал все новые и новые парадоксы. Надо ее остановить, а то она примется разгадывать тайну библиотеки Ивана нашего Грозного! И судя по тому потенциалу, который есть у нее, она должна это сделать непременно!

– Ты почему решила, бедолага, что этот кофе свежемолотый и сварен… э-э-э? Где ты сказала, он сварен? На пляже?? – я быстро иду к кофейному автомату.

– Сразу видно необразованного человека! Хотя ассоциативный ряд твоих слов выдает усталость и желание хорошего многодневного отдыха на море, возможно, что и не одной! Хотя нет, постой,.. ты просто хочешь в Трувиль, к маме? Точно?! – Ленка весело глядела на меня.

– Точно-точно, – я польстила ее способностям делать выводы из моих слов, – но почему ты сказала так про кофе?

– Пока ты его пьешь, я читаю надписи! И там написано, что кофе этот свежемолотый и сварен по рецепту «кофе по-мароккански»! А такой кофе варится в турке на специально подогреваемом песке. Вот и все! Если ты пьешь его, значит, ты им веришь! Ты же не будешь пить профанацию? А, следовательно, он сварен на песке!

Около учебной части не было уже никого. Все получили кейсы, и сейчас готовятся в практике. А мои билеты и кейс с заданием еще лежат на столе у Мани. Ленка, забрав задание, понеслась на второй этаж, прокричав, не оборачиваясь, что потом будет ждать меня около камрюхи5. Ей надо было заскочить в библиотеку. А я, вздохнув и заставив себя не волноваться, зашла в учебную часть!

Здесь работала женщина, которой были потенциально известны все самые большие секреты нашей страны. И она легко может их узнать, если они ей понадобятся. Потому что все эти секреты носили люди, и большинство из них когда-то училось или продолжает учиться здесь, в Институте глобальной политики.

Вопреки расхожему мнению о женщинах бальзаковского возраста, она была стройна, постоянно посещала маникюрный кабинет и меняла свои наряды каждый день. Ее возраст уже подходил к пятидесяти, но это не мешало ей смело открывать свои ножки! Несмотря на невероятные усилия, ей не удавалось выйти замуж. И это при том, что она работала в окружении мужчин, хотя наверно именно поэтому и не смогла. Так как все эти мужчины были совершенно секретны!

Звали даму Марина Николаевна или просто Маня, но это только между нами. Про таких, как она, моя бабуля говорит, что маленькая собачка до старости щенок!

– Куда меня, Марина Николаевна, здрасте? – я стараюсь выглядеть невозмутимо, но это у меня плохо получается, голос дрожит. Хотя в этой ситуации надо показать собеседнику, что ты волнуешься в ожидании его решения. И голос должен дрожать! Мой любимый преподаватель, профессор Карманов, остался бы мной доволен! Но вопрос остался без ответа. Она явно не собиралась делать Карманова довольным еще больше!

– Кузнецова, это билеты на самолет и бронь отелей, а это ваш кейс – она протянула мне два обычных конверта. Но видя мое полное непонимание, решается на несколько дополнительных слов. Первый курс, что с них взять!

– Синий – это билеты, вскроете его дома, а белый – это кейс, его вы вскроете только в то время, которое на нем указано, – добавила она.

Я получила конверты, расписалась в трех местах: а) о неразглашении, б) о неизбежности наказания в случае, если я решусь поведать миру содержимое кейса и, о чудо!, о том, в) что разрешаю обрабатывать мои личные данные! Можно подумать, что до этого мои личные данные были для них закрыты и их не обрабатывали, ждали подходящего случая, чтобы спросить у меня разрешения!

– Спасибо! Можно идти? – моя искренняя улыбка должна была развеять все сомнения Марии Николаевны.

– Идите, Кузнецова! – и немного подумав, улыбнулась мне.

Иду, и даже бегу! Не знаю почему, но для меня всегда испытание говорить с Маней. Она постоянно проверяет тебя как на детекторе лжи. Есть еще одна женщина у нас, перед которой я теряюсь, это начальник части обеспечения Михайловна! Но я утешаю себя тем, что по общению с мужчинами у меня постоянно отлично! А с женщинами, ну ни как! Это серьезный пробел, и мне нужно над этим работать.

Желание немедленно вскрыть оба конверта, появилось сразу, как только я вышла из этих сакральных дверей, и не покидало, пока я бежала до моей машины на стоянке перед Институтом. Но я слышала, может в шутку, может в серьез, страшные рассказы о самоуничтожающихся конвертах, не вовремя вскрытых нетерпеливыми практикантами. Я думаю, что это все выдумки! Но рисковать и проверять на себе не буду. Сейчас и здесь не буду, а там посмотрим! Инфа6 о видеокамерах и про то, что наше поведение и все действия находятся на постоянном контроле, и их анализируют всегда, это не выдумка. Поэтому проявим сдержанность.

Ленка уже сидела в камрюшке, и по лицу я поняла, что она тоже еще не решилась проверить истинность или ложь страшных предупреждений.

– Получила? – спросила Лена. Она держала свой конверт в руках, теребя его маленькими пальчиками с замысловатым маникюром. Конверт уже был надорван, но всего лишь надорван! Я сделала страшные глаза и, голосом моего куратора, басом спросила:

– А где ваша профессиональная выдержка, агент Скалли?

Почему Скалли, можете меня не спрашивать! Я не знаю, кто такая Скалли, где она засветилась как агент, и как она связана с полковником Долгих, но мой куратор, этот самый полковник, почему-то всегда говорит в таких случаях про какую-то Скалли. Когда делает вид, что шутит, конечно! Возможно это воспоминания его молодости. Возможно, что и его виртуальной Скалли лет не меньше! Хотя судя по тому, сколько лет куратору, он не должен о молодости вообще помнить, так давно она случилась в его напряженной жизни! Но память у старичка крепкая, он наизусть может прочитать целиком поэму в стихах Евгений Онегин. А зачем это ему, не знает ни кто! За это его Онегиным и зовут, и оперативный псевдоним у него, как я узнала недавно, подходящий был – Пушкин! Хотя почему – был? Они на пенсию не выходят! Они всегда в строю. Теперь в этот строй встали и мы с Ленкой. Как-то зябко от этой мысли иногда становиться. Я – и вдруг суперагент!

– Сказано – вскрыть сегодня. А временной отрезок «сегодня» наступил еще с утра! Поэтому давай откроем уже! – Ленка еще немного надорвала свой конверт.

– Сначала до дома доберемся, – я уже выруливала со стоянки, – поехали ко мне?

– По тому, куда отправят, можно почти сразу сказать, какое будет задание, – с серьезным видом рассуждала моя Елена, – поехали! Мне до дома полдня добираться!

Ленка с бабушкой жила на ближайших подступах к столице.