– Ты не можешь дать то, что мне надо, Ханисакл, – тяжело и хрипло произнес Хал.
Затем закрыл дверь, и Хани осталась в коридоре одна – немного смущенная, немного успокоившаяся и, как ни странно, слегка возбужденная.
Глава 5
Люсиль и Мими с трясущимися руками уставились на Хани, разинув рты.
– Так что, боюсь, магазин придется закрыть, если только кто-нибудь не придет и не купит его. И дом тоже, – закончила Хани.
Она дождалась конца дня, чтобы сообщить дамам новости, понимая, что тем понадобится время, чтобы такое переварить.
– Они не могут так с нами поступить! – гневно закричала Люсиль.
Хани грустно улыбнулась.
– Ну, у нас еще есть полгода в запасе. Будем надеяться на чудо.
– Закрыть наш магазин? Только через мой труп! – Мими расправила хрупкие плечи, сегодня закутанные в бледно-зеленую кашемировую двойку – кардиган и джемпер.
Как часто бывало, Люсиль подобрала одежду под стать сестре и пришла утром в таком же комплекте, только бледно-желтом. Прямо лимонная меренга и лаймовый пирог. Обе обмотали вокруг шей длинные нити бус и нацепили крупные кольца на свои тонкие пальцы. Их одежда буквально пела о солнечном свете, летних деньках и сладком сахаре, а вот лица рассказывали куда более грустную историю. В больших голубых глазах Люсиль застыли непролитые слезы, а Мими приняла такой боевой вид, который сделал бы честь Эммелин Панкхёрст (знаменитая суфражистка – прим.пер.).
Окрыленная надеждой, Люсиль повернулась к сестре.
– Думаешь, мы должны бороться?
– А почему нет? – спросила та, переводя взгляд с Люсиль на Хани.
Хани нахмурилась. Как бы ей ни претила идея закрывать магазин, но до этого момента она не задумывалась о том, чтобы открыто выступить против решения начальства. Есть ли смысл? Судя по всем этим разговорам про консультации, которыми вчера сыпал Кристофер, дело уже решенное. Ему самому наверняка пообещали компенсацию, «золотой парашют», чтобы менеджер не позволил никому из служащих мутить воду. И уж явно Кристофера не заботила дальнейшая судьба резидентов. Тех якобы «распределят» – и Хани осторожно обходила это слово, объясняя Мими и Люсиль, что жильцов переселят в другое место.
– Переселят. Словно мы стая бродячих псов, – заметила Люсиль, нервно сжимая тонкие руки. – Никому не нужны старые животные, вот деньги на их содержание и урезают. Ведь это с нами произойдет, да, Хани?
От выражения лица подруги у Хани сердце заболело. Хотелось бы ей дать им надежду, но сейчас единственное, что она могла предложить – искреннее объятие и чашку горячего сладкого чая.
– А если они не смогут поселить нас вместе, Мими? – сказала Люсиль, и Хани пришлось забрать чашку и блюдце из дрожащих рук пожилой леди, чтобы та не пролила чай на свою плиссированную юбку цвета слоновой кости.
Последние семь лет сестры жили в соседних комнатах с собственной ванной, общались с другими резидентами, помогали в магазине. И теперь разделить их? Ужасно. Словно разлучить двух сирот, чтобы увеличить их шансы на усыновление.
– Я уверена, до этого не дойдет, – заверила Хани, от души надеясь, что права.
– Не дойдет, – подхватила Мими, – потому что я им не позволю. Обещаю, Люсиль. – Вечная старшая сестра, даже в восемьдесят три, она села рядом с младшей и обняла ту за плечи. – Хани поможет нам организоваться, правда, милая? Люди скорее прислушаются к тебе, чем к нам.
Две пары глаз уставились на Хани – одни ярко-голубые, блестящие от слез, другие – карие, сверкающие бунтарским духом. Сердце Хани дрогнуло. «Я заступлюсь за подруг».
– Конечно. – Сев по другую сторону Люсиль, она положила ладонь поверх сплетенных рук сестер, стараясь не думать о том, какие они хрупкие. – Конечно, помогу. У нас еще есть шесть месяцев. Куча времени. Мы что-нибудь придумаем.
– Ангел ты наш, – улыбнулась Люсиль. – Где бы мы без тебя были?
– Не надо так думать, – произнесла Хани. – Я никуда не уйду, и вы тоже. Мы еще дадим им бой.
Час спустя Хани добралась домой, все еще прокручивая в голове разговор с Люсиль и Мими. Вообще-то она не собиралась устраивать кампанию по защите дома и уж тем более становиться ее лицом – однако, похоже, придется, потому что все прочие заинтересованные разменяли девятый десяток и рассчитывали на ее помощь. Легшая на плечи ответственность была такой же тяжелой, как сумки в руках. Хани неуклюже захлопнула дверь попой и обвела взглядом коридор, выискивая новые признаки присутствия Хала. Затем посмотрела на дверь соседа, почти ожидая, что он сейчас выскочит и наорет на нее за что-нибудь. Нет, все тихо и спокойно. Хани тихонько вздохнула, зашла к себе в квартиру и поставила сумки на столешницу в крохотной кухне. Размеры помещения еще при первом осмотре совершенно не обеспокоили Хани, потому что ее кулинарный репертуар не выходил за рамки тостов с сыром и томатного супа быстрого приготовления. Сгрузив сумки, она вытащила тот самый предмет, из-за которого, собственно, и зашла в магазин. Виски. Как человек, никогда не пивший ничего подобного, Хани опешила, увидев целый стеллаж разнообразных бутылок. Предпочитает ли Хал что-то определенное? Любит ли исключительно чистый виски? Поискав оптимальное сочетание цены с объемом, она остановилась на фирменном купаже супермаркета. Все равно Хал не распробует вкус, выпьет все залпом. Для него виски скорее анестетик, чем удовольствие. Взяв бутылку и набравшись храбрости, Хани открыла дверь, пересекла коридор и осторожно постучала в квартиру Хала. Ничего. Неудивительно.
– Хал? – весело, по-дружески позвала она. – Это я. Хани.
Он не ответил. За упрямо закрытой дверью не слышалось вообще никаких признаков жизни, но сосед точно сидел у себя. Судя по тому, как он вчера буквально вымаливал текилу, в ближайшее время ворчун выходить не собирался. Хани ощутила неловкость. Ну что ему, трудно покряхтеть? Дать понять, что он вообще там еще жив? Может, Хал налакался текилы и отрубился? Боже, а вдруг он голову расшиб?
– Хал, – попыталась она позвать понастойчивее, но тут же поняла, что ничего своим дружелюбием не добьется. Глянув в сторону своей открытой двери, Хани вздохнула и привалилась к стене. – Я никуда не уйду, пока не ответишь, так что, может, облегчишь жизнь нам обоим, рок-звезда?
