Молчание. Хани устало соскользнула вниз и села рядом с его дверью, поставив рядом с собой бутылку, опершись локтями на колени и уткнувшись подбородком в ладони.

– Ну тогда я посижу здесь. И сама выпью этот виски, – добавила она пару минут спустя.

Не особо приятно манипулировать людьми, но теперь уж она точно не ведет себя как правильная девочка. Кроме того, сработало. Хани с облегчением выдохнула, когда шорох по ту сторону двери показал, что сосед все-таки жив.

Он так близко подошел, что она слышала его дыхание.

– И что ты хочешь за виски? – проворчал Хал.

Хани подняла брови и глубокомысленно кивнула. Вот, что она сделает.

– Ой, да ничего особенного. Поболтаем немножко по-соседски?

За створкой опять зашуршало, а потом снова раздался хриплый голос Хала, только на этот раз ближе, словно он тоже уселся по свою сторону двери.

– Я не болтаю.

– Нет? – непринужденно переспросила Хани, даже до конца не понимая, зачем пытается вовлечь его в беседу. Она чувствовала себя как человек, миской молока заманивающий в дом котенка. – Ну тогда можешь просто посидеть и послушать, потому что у меня выдался паршивейший день, и мне надо выговориться.

– И ты решила подкупить слепого соседа виски? У тебя что, совсем друзей нет?

Хани слегка улыбнулась. Ей нравилось его ворчание. Первый признак мазохизма? Глянув на часы, она постучала пальцем по подбородку.

– Вроде того. Десять минут послушаешь – и виски твой.

Хал обреченно вздохнул.

– Дверь не открою.

– Да пожалуйста. Просто не уходи. Можешь заняться чем-нибудь, пока я говорю.

Судя по хриплому смешку, она задела его за живое.

– То есть мне нельзя вернуться в спальню и продолжить кувыркаться со знойной блондинкой? Я тихо.

– Ага, мечтай, рок-звезда. – Хани обхватила руками колени. – В общем… мне только что пришлось сказать двум пожилым леди, что они могут остаться без крыши над головой.

Пауза.

– То есть ты не только мне жизнь решила испоганить?

– Я не виновата. – Хани знала, что ему без разницы, но все равно хотела объясниться. – Я управляю благотворительным магазином, а к нему примыкает дом, где они живут. Эти дамы большую часть времени мне помогают. Они мои подруги, и я чувствую себя дерьмом.

– Ты ж их вроде выгонять собралась?

– Не я. Из-за недостатка финансирования через полгода дом могут закрыть, магазин тоже. Я лишусь работы, а все жильцы – крыши над головой. Всем им уже больше восьмидесяти.

– Посмотри на это с другой стороны. Раз они такие старые, то могут не дожить до закрытия.

В шоке от его грубости Хани резко втянула воздух.

– А ты не шутил, когда сказал, что не любишь разговоры по душам.

– Если искала Опру, то постучала не в ту дверь, милая.

Последнее слово прозвучало одновременно нежно и твердо. Хал сумел вложить в свой голос столько сарказма, что уничтожил любой намек на мягкость. Хани вдруг задумалась, каково было бы услышать те же слова, но при других обстоятельствах.

– Виски просить еще рано? – поинтересовался Хал, когда молчание затянулось.

Хани сверилась с часами. Три минуты прошли, семь осталось.

– Ага. Не хочешь рассказать мне, как ты провел день?

– Отвали, Ханисакл, – рявкнул Хал, как и предполагалось.

«Я что, специально его подколола?» Возможно, потому что он так произносил ее имя, словно… Пауза снова затянулась.

– Ну же, мать Тереза. Расскажи мне побольше о своей работе. Той, которую скоро потеряешь.

– Дело не столько в работе. Ну, и в ней тоже, но больше я волнуюсь за Люсиль и Мими и прочих жильцов. – Хани закусила губу. – Они хотят, чтобы я организовала кампанию против закрытия дома.

Хал только хмыкнул.

– Надеюсь, ты фотогеничная, а то ведь для газет придется сниматься. Форму приличной девочки наденешь?

– А тебе обязательно все время вести себя как засранец? Это самое серьезное событие в моей жизни.

Хал вздохнул, глубоко и печально, а потом об дверь что-то стукнулось. Наверное, его лоб.

– Ты, блин, даже не представляешь, насколько счастливая, Ханисакл.

Она прижала голову к двери – поближе к его голосу. Исчезни сейчас створка, они оказались бы плечом к плечу, а Хал бы уткнулся губами в волосы Хани.

– Извини. Не хотелось выставлять себя бесчувственной, – прошептала она и посмотрела на часы.

Еще пять минут надо чем-то заполнить.

– Ты не бесчувственная. Я и правда вел себя как засранец. Похоже, теперь, после аварии, это мой новый стиль жизни.

Самое откровенное признание с их встречи.

– Хочешь виски?

– То есть наш сеанс терапии закончен?