Я вздохнул.

- Слушай, я действительно без понятия, что надо говорить в таких случаях. Да, ничего нас не связывает, но это не значит, что я тебя просто так оставлю. Я люблю тебя, Линда Мартин, и еще раз да: отвязаться я от тебя не могу.

Казалось, мои слова ее поразили. Она столбом застыло посреди комнаты, и я решил не дать ей опомниться.

Я подошел ближе. Вытерев рукавом рот от крови, я ее поцеловал.

Наши губы встретились лишь на секунду, а в моем сердце уже все перевернулось вверх дном. Буря эмоций захлестнула с головой, и самым сильным среди них был страх. Страх того, что она умрет. Страх того, что сейчас, когда я признался ей в своих чувствах, она мне откажет, и, наконец, страх того, что за мной придет Немертвый, и я погибну, наобещав ей горы самоцветов. Как все сложно...

Линда отстранилась. Ее ясные голубые глаза сверкали от слез, и руки дрожали.

- Ты хороший мужчина, Дастин, - она провела пальцами по моей щеке, - и станешь еще лучшим мужем и отцом. Но меня рядом не будет.

- Почему? Потому что детей ты иметь не можешь? - я фыркнул. - Дети - еще не все счастье, Линда, и я не позволю тебе загонять себя в болото лишь из-за того, что с тобой сотворили много лет назад.

Нет уж. Один раз я потерял ту, которую любил. Второго раза не будет.

- Сколько тебе осталось?

Она отвела взгляд.

- Лекарка сказала, что четыре года - не больше.

- Значит, проживешь еще лет двадцать. Знаем мы этих шарлатанов. Одна такая "целительница" предсказала моему двоюродному брату смерть через год от плохого сердца.

- Да? И через сколько он умер?

Я пожал плечами.

- Через три месяца. Толстяк стал таким неповоротливым, что свалился в корыто для свиней и утоп, - мы молчали. Наконец, я решился спросить: - Поэтому ты спала с ним? Чтобы быстрее скопить денег и убраться из этой жизни?

- Да. Ты меня простишь?

- Не знаю, - честно признался я. - Но сейчас я с тобой готов хоть с горки на тачке скатиться, лишь бы не отпускать.

- Ты преувеличиваешь, мальчик, - вот сейчас меня действительно передернуло. Неужели я выгляжу настолько смазливо? - Сейчас в тебе говорит юношеский максимализм. Когда пройдут годы, и от хвори я стану тощей и некрасивой, ты еще пожалеешь о том, что сейчас сказал.

- Может быть когда-нибудь. А сейчас я знаю, чего хочу, и это ты. У тебя есть два пути, Линда. Сейчас я спущусь вниз и оплачу твой долг. Даже не стану его бить. Потом выкуплю повозку с лошадьми и буду ждать тебя у выхода. До заката буду ждать. Если не спустишься к этому времени - я уеду, и больше ты обо мне никогда не вспомнишь.

- А второй?

- А второй путь заключается в том, что мы будем жить долго и счастливо за полмира отсюда и от войны.

Я привлек ее к себе и чмокнул в щеку.

- Решай, Линда, и знай, что если ты не спустишься, мое сердце навсегда будет разбито.

- Ты не оставляешь мне выбора, - девушка измученно улыбнулась.

- Я знаю, - ответил я своей фирменной ухмылкой а-ля "двадцать восемь зубов".

Прихватив с собой своей мешок и баселард, лежащий в ножнах в уголке, я спустился вниз, удивляясь, как гладко все прошло. Ненависть к Линде прошла за считаные минуты, и я благодарил Дубца за то, что он меня немного вразумил.

На душе стало намного легче. Не знаю. Наверное, я должен был беспокоиться о Линде и ее болезни, но сейчас мне хотелось просто жить на всю катушку. Словно второе дыхание открылось.

- О, а вы все стоите, - удивился я. Бастин продолжал ныть где-то в уголке.

Я подошел к хозяину и посмотрел ему в глаза.

- Сколько она тебе еще должна?

- Двадцать линар, - мгновенно ответил тот, даже не утруждая себя расчетами.

Я отцепил от пояса кошель. Передал ему, слегка сожалея о потере такой значительной суммы. Сожаление тут же прошло, когда я вспомнил наш поцелуй. В отличие от предыдущих он был настоящим.

- Здесь весь ее долг и еще десять за двух хороших коней, что ты купил на ярмарке на прошлой неделе, и нашу повозку. Вопросы есть?

Хозяин стиснул зубы. Он бы ответил, если бы так не боялся. Чертовы суеверия! Зато сыграли мне на руку.

- Значит, вопросов нет. Хромой! Да расслабься ты так, я не собираюсь пить твою драгоценную кровь, - я подумал и подмигнул вояке правым глазом. - Ну, по крайней мере пока...

Любо дорого смотреть на его побледневшее лицо.

- Если она захочет уйти, тот, кто ей помешает, умрет. Надеюсь, я ясно выразился, а то потом будет обидно за недопонимание.

- Ему нужен лекарь! - сказала какая-то женщина, имея в виду Бастина.

- А я что, спорю? Без сомнения, ему нужен лекарь.

Я вышел из таверны и заглянул в стойла. Запрягать лошадей никогда не было моей работой, но, как оказалось, это не так уж и сложно, когда сотни раз видел, как это делают другие. Надо только немного постараться.

Она спустилась. Моей радости не было предела, когда я увидел ее, в нерешительности топчущейся на пороге с небольшой сумкой, набитой доверху старыми вещами. Ничего, как заедем в ближайший городок подальше отсюда купим ей все новое.

- Залезай, - я махнул ей рукой. - Крыши нет, зато колеса в порядке. Да и лошадки вполне себе ладные. Спустимся вниз по озеру и поедем на восток.

Линда взобралась на повозку. По ее лицу я не мог понять, что она сейчас чувствует, зато когда она поцеловала меня в губы, все сомнения сошли на нет.

Я улыбнулся. В кои-то веки сделал правильный выбор.

- На восток? К морю? - мечтательно спросила она. - Звучит прекрасно.

- Да. К морю... Только мне надо попрощаться с Дубцом, ты не против?

- Конечно нет! Только без меня. Старый леший меня недолюбливает.

- Я бы так не сказал.

Я задумчиво пожевал губу.

- Значит, сейчас пойдем по реке. Часа через четыре доберемся до местной деревушки у озера, останешься там на ночь. Знакомый у меня там.

- А ты? К Дубцу? - ее взгляд все еще был прикован к таверне, которая с каждой секундой становилась все дальше. Наверное, ей сейчас трудно. В конце концов, я-то здесь жил всего ничего, а мне уже грустно, что уж говорить о Линде, чья жизнь прочно была связана с этим местом.

- Ага. Надо кое-что закончить.

До Босого мы докатили только к вечеру: пришлось сделать пару остановок по важной причине. Нет, совсем не по той, по которой хотелось бы. Мне просто безумно захотелось есть, и я по случаю навернул растущих вдоль дороги грибов. Не знаю, что вдруг произошло. Сколько их жрал, все было нормально, а сейчас... Ну, вот так вот и опозорился в первый день нашей совместной жизни. Повезло, что хоть желудок в узел не скрутился.

Деревня приняла нас обычно, то есть тихо и спокойно. Кое-кто глядел на нас из окон, пара ребятишек выскочили на дорогу поглазеть, кто к ним пожаловал в гости, а в основном мы больше нигде не примелькались, что меня безумно радовало. Не исключено, что хозяин захочет свести со мной счеты.

Босому я доверял как себе. Этого старого шестидесятилетнего проныру я знал не больше месяца, зато он успел стать мне если не другом, то верным товарищем. Вспомнить хотя бы кое-какие дела, которые мы на пару проворачивали в городе. Ох и сколько денег мы тогда срубили!

Оставив Линду на попечительство щуплого старичка в полтора метра ростом, я пешком направился к Дубцу. Уходить от нее мне не хотелось, только не сейчас, но я понимал, что должен обеспечить нам будущее. Именно нам, а не себе.

- Помнишь, ты предлагал мне кое-что взять у тебя на хранение? - спросил я лешего, пристроившись в тени молодой ольхи.

- Естественно. Неужто согласен, шкодник? - заговорщицки подмигнул мне Дубец.

- Ага. Мы с Линдой уезжаем на море.

- Навсегда?

- Да.

Он хлопнул меня по плечу.

- Рад за вас. Я бы выразил тебе все, что скопилось у меня на душе, вот только нету у меня ее давно. Да и от ваших людских любований друг другом у меня разыгралась язва.

Он почесал подбородок, на котором отрос зеленый мох уже в три пальца длиной.