Я стянул с мертвеца всю одежду, решив осмотреть ее при свете огня в пещере.

В логово я вернулся только спустя четыре часа, буквально носом вспахав весь снег в округе. Я убедился, что подобрал все, да еще и отыскал осколки той странной штуки, из которой появился портал. Их было много - около двух десятков мелких стекляшек, - и вместе они, судя по всему, образовывали небольшой синеватый шарик. Ничего особенного, из них я не получил ни толику информации, зато узнал примерную форму нужной мне вещицы.

Я развел костер, подвесил над ним котелок с водой (привет от девицы) и стал внимательно осматривать окровавленное шмотье отошедшего в мир иной старика.

Сапоги - новехонькие, кожаные - оказались аккурат моего размера, и я без лишних размышлений сменил на них свои обноски. К сожалению, это единственное, что мне подошло, зато в остальном добра оказалось не меньше.

Брюки пошли на растопку вместе с приятной наощупь льняной рубахой - человек не из бедных, но к богачам тоже не причислялся. Или за триста лет порядки несколько поменялись, и сильные мира сего перестали доказывать всем, что они лучше? Навряд ли.

Ощупав жилет, я нашел в нем потайной нагрудный карман и выудил оттуда сложенную в несколько раз свежую карту. Меня охватил трепет. Я с замиранием сердца пробежался глазами по знакомым названиям и спрятал карту к себе, чтобы лишний раз не отвлекаться и потом взять с собой: многое осталось прежним, но еще большее заметно изменилось.

На поясе обнаружился увесистый кошель, до горловины набитый серебряными монетами. На месте солдат я бы обобрал беднягу до нитки, но им, походу, деньги были не важны. Понимаю, своя шкура всегда дороже.

- Так, ремень тоже сгодится...

Шуба - полная хрень, в такой тут не прожить и дня при такой погоде, зато дыры залатать сойдет. Так, а что это тут у нас внутри?

Я еще раз провел пальцами по внутренней стороне правого рукава и замер. Между двумя слоями кожи едва ощущался смутный силуэт чего-то круглого, чего-то, что хотели скрыть.

Тут же выхватив нож, я проделал в рукаве дыру и хохотнул, не веря своей удаче. Стеклянный камень! Совсем такой, какой использовали солдаты для портала. Да, черт возьми!

Я хотел разбить его на месте, но повременил.

Магия - штука нестабильная. Для портала нужны две стороны: отправляющая и принимающая, причем последняя обязательно должна уметь колдовать, чтобы направить дыру в пространстве в нужное русло. Что будет, если я разобью его сам, один? Не застряну ли я между мирами?

- И откуда я это знаю? - пробормотал я под нос. - Ладно, потом разберемся.

Я вздохнул. Второго такого шанса навряд ли представится, а ждать следующего возвращения гильдии солдафонов можно и до очередного Пришествия, что отнюдь не скоро.

Но до утра потерпеть стоит. Собраться с силами, хорошенько подумать и, в конце концов, подготовиться.

- Завтра так завтра. Решено.

Я отбросил шубу в сторону, и тут раздался тихий стук. Приподняв меха, я увидел на полу маленькую записную книжицу, обернутую в несколько слоев черной кожи.

Взяв ее в руки, я вздрогнул. Такая мягкая...

- Дьявол.

Я развязал шнуровку и пролистал несколько желтых страниц, исписанных непонятным размашистым почерком. Нет, прочитать я ее не смогу: слишком сложно. Может быть, потом, когда вернусь к себе подобным.

Я с грустью завернул книжицу в кожу и отложил, закрывая глаза. Надо отдохнуть.

Проспал я долго - почти два с половиной дня - так что сразу пришлось приниматься за работу. Я сходил за хворостом, просушил влажные от снега ветки и подкинул их в костер, собирая все свои вещи.

А потом я решился. Сломал лук, кинул его в огонь вместе со стрелами и колчаном. Уничтожил все, кроме ножа, сундука и нужной мне одежды, и долго наблюдал за тем, как вся моя жизнь здесь горит синим пламенем.

"Все или ничего. Если не получится, то пора бы уже принять смерть. Нельзя так жить".

Я вытащил синий шарик и сильно сжал его в руке. Хрустнуло. А затем мир пропал.

- Дьявол!

Я выбрался на берег, отплевываясь от холодной соленой воды. Смахнул ее с век и осторожно разлепил глаза. Мой мозг вдруг взорвался от обилия красок, и я пораженно вздохнул.

Лес. Нет, не белый хвойный лес, в котором таилась опасность и рыли свои норы шонки, скрывая их от врагов, а настоящий, лиственный, весь зеленый от растущих на ветвях плоских листьев. Ветер дул, и он приветливо шумел, порождая в моей душе бурю эмоций.

Выбрался. Наконец...

Я рассмеялся. Стянув с себя опостылевшие шкуры, я остался в одних штанах и, перевернувшись на спину и лежа в воде, стал любоваться предрассветным лазоревым небом.

Оно было таким чистым и спокойным, что захватывало дух. А солнце! Такого огромного и желтого солнца я не видел никогда в жизни.

Я протянул руку вперед и ощутил на ладони мягкие теплые лучи. Закрыл глаза. Как оказалось, зря.

Первый труп, что приплыл из моря, коснулся моей ноги. Волны выбили нас на берег, тяжелая туша, закованная в латные доспехи, навалилась на меня сверху, и ужасно раздутое посиневшее лицо, в котором копошились насекомые, оказалось прямо у моего носа, а волосы, пропахшие тиной и водорослями, залезли прямо в рот.

Стащив с себя мертвеца, я с криком отшатнулся. Я залез в рот и вытащил оттуда длинную черную прядь. Тошнота подступила к горлу, я поморщился и проблевался.

Едва отдышавшись, я выпрямился и смахнул слезы с глаз. Я посмотрел на спокойное море. На голубом горизонте, медленно плывя по волнам в мою сторону, виднелись черные точки - сотни маленьких черных точек, - от которых даже досюда смердело мертвечиной.

И массивные темные обломки корабля, чей парус до сих пор спокойно развевался на торчащей из воды мачте.

Под шум прибоя я ждал, пока весь этот ужас доплывет до берега. Зачем? Не знаю. Может быть, кто-нибудь выжил, и я смогу помочь.

Но через час я понял, что ошибался. Вот уже тридцать тел прибило к линии берега, а ни одно из них не подавало никаких признаков жизни. Решив, что пора уходить, я прошел вдоль покачивающихся в такт волнам обломкам корабля и вдруг услышал сдавленное хриплое дыхание человека.

Я прислушался. Шум шел откуда-то из-под досок. Там!

Я кинулся к носовой части, от которой остались по большей части лишь щепки, и оттолкнул в сторону тяжелую бочку, набитую железяками.

Труп. Или нет?

Я вытащил его на берег, перевернул на спину и прислушался к дыханию. Живой! Дьявол, и что мне делать?

- Эй, слышишь меня? - я ударил его по щеке, пытаясь привести в дыхание. Чернявый устало разлепил глаза и что-то невнятно прохрипел. - Чего? - я склонился ближе.

- Черная... дыра по середине, - сказал он. - Разрушила корабль, и мы все...

Под рукой разлилась кровь. Я глянул на его рану и чертыхнулся: вся его грудная клетка у сердца была изорвана в клочья, и при большом желании я даже мог наблюдать, как бьется его сердце. При таких поражениях не живут, а зелья у меня больше нет.

- Облегчим страдания, а? - я вытащил из мешка на плече свой нож.

- Что? Нет! - "мертвец" попытался оттолкнуть меня рукой, но та оказалась безнадежно слабой. Он дернул туловищем, старался отползти, и хрипло кричал, а я уже вынимал каменный клинок из ножен. - Нет! Нет! У меня жена, дети, господин, прошу!

Как только острие вонзилось в сердце, он вздрогнул и замер. Я поднялся. Ну, вот и все.

Поразительно. На моей памяти я в первый раз убил человека, и это "новое" ощущение ничуть не отличалось от того, которое возникало, попади моя стрела, скажем, в шонка. Ничего, пусто. Может быть, годы, проведенные в первобытном мире, научили меня не придавать большого значения морали?

Я стянул с него штаны, забрал у другого мертвеца легкую курточку и хотел отыскать еды, но та, к сожалению, пропала, не выдержав влияния соленой воды. Зато вина наплыло - хоть телегами вози. Я набил бутылками мешок и пошел прочь.

Только в пути я понял, о чем он говорил.