Но больше всего я хотела заставить девчонку Жнеца заплатить за убийство моей мамы.

- Я не знаю, почему я думал, что ты другая. Я не знаю, почему я думал, что ты можешь понять это. Я не знаю, почему я думал, что это сработает, - сказал Логан. - Мне очень жаль Гвен. Я просто - просто не могу сделать этого. Даже для тебя. Особенно для тебя.

Спартанец развернулся и зашагал к двойным дверям, которые вели из библиотеки.

- Логан? Логан!

Но спартанец не остановился. А даже скорее ускорил шаг - и он не оглянулся назад. Ни разу.

Я стояла там, посреди библиотеки, оглушённая - просто ошеломлённая. Из-за ужасных вещей, которые случились с семьёй Логана и из-за ужасных вещей, которые сказал мне Логан. Высказывания, которые были ближе к истине, чем мне хотелось бы. Слёзы жгли мне глаза, а рыдания поднимались в глотке, но я проглотила их. Как у нас с Логаном так получилось, что разговор о нас, привёл к тому, что мы разошлись, прежде чем вообще начали встречаться.

- Гм, - кто-то кашлянул. Я вытерла слёзы с глаз и повернулась, чтобы обнаружить Найкмедса, стоящего позади меня и держащего мою сумку как щит перед собой. Судя по его лицу, было очевидно, что библиотекарь слышал всё, что Логан сказал мне.

- Бьюсь об заклад, вам это понравилось, не так ли? - выпалила я, пытаясь удержать слёзы от того, чтобы те покатились вниз по моим щекам. - Как ваш племянник объяснил мне, каким ужасным человеком я являюсь. Вы, наверное, помогали ему при подготовке этой маленькой речи? Или быть подлым просто талант, лежащий в семье?

Найкмедс смотрел на меня, его лицо невыразительное и нейтральное.

- Я готов закрыть библиотеку на ночь, Гвендолин. Я подумал, что ты, возможно, захочешь взять свои вещи, прежде чем уйдёшь.

Он протянул мне мою сумку и я, шагнув вперёд, схватила её, намереваясь убежать из библиотеки, прежде чем он увидит, что я плачу. Но, к сожалению, не поймала наплечный ремень, так что сумка упала на пол и мои вещи рассыпались по всюду. Прекрасное окончание для ужасного вечера.

Я опустилась на колени и начала сгребать всё назад в сумку. Ручки, блокноты, новые комиксы, которые читала, пакет с едой для Нотт. Я как раз подползла к книге о грифонах, которую уронила ещё раньше, когда услышала сзади шарканье ног Найкмедса.

- Где ты это взяла? - спросил он низким голосом.

Я посмотрела вверх и обнаружила, что библиотекарь сжимает в руках дневник моей мамы, странный, страдальческий взгляд на лице, как будто кожаная обложка обжигала ему кожу или ему было больно только от того, что он смотрел на книгу. Я поднялась на ноги, шагнула вперёд и вырвала её из его пальцев, спрашивая себя, был ли уже нанесён ущерб, запечатлелась ли уже его ненависть ко мне на дневнике.

- Отдайте мне, - прошипела я. - Это принадлежало моей маме, и я не хочу, чтобы вы касались его. Даже не на одну секунду.

Библиотекарь нахмурился, но ничего не сказал. Может быть, он на этот раз действительно понял, какой я была обиженной и сердитой - если его вообще заботили такие вещи. Вместо этого взгляд Найкмедса упал на что-то ещё, лежащее на полу, что-то, что скользнуло под один из столов, и он прошёл туда и наклонился.

Я на секунду остановилась, сжимая дневник, и вызвала мою психометрию. Снова я почувствовала только присутствие моей мамы и единственное изображение, которое заполнило мой разум, показывало, как она писала в дневнике.

Найкмедс не касался его достаточно долго, чтобы оставить хоть какую-то часть себя. Хорошо. Я не хотела, чтобы он уничтожил и это тоже.

- Гвендолин, подожди, - сказал Найкмедс, всё ещё сидя на корточках.

Но я была не в том настроение, что бы выслушивать лекции или чего бы библиотекарь там не хотел, так что закинула ремень сумки через плечо и поспешила из библиотеки, так быстро, как только могла.

Я прокралась по кампусу к моему общежитию, стараясь не плакать о том, что только что случилось между Логаном и мной, и потерпела неудачу. Сейчас я была рада теням на центральной аллеи и мощеной дорожке, ведущей к общежитию. Я не хотела, что бы кто-нибудь увидел меня такой, или хуже, сделал глупую фотографию на сотовый и отправил ее каждому в академии.

Я прошла мимо нескольких ребят, которые тоже направлялись к своим собственным общежитиям, потому что приближался комендантский час в десять часов вечера. Всё же мне удалось вернуться в Стикс холл, без того, чтобы кто-то увидел моё красное, покрытое пятнами лицо. Я использовала мою студенческую идентификационную карту, чтобы открыть входную дверь общежития и поспешила наверх по лестнице, в мою комнату на третьем этаже. Эту дверь я тоже открыла и вошла внутрь. Забросила мою сумку на письменный стол, потом подошла и плюхнулась на кровать.

На полу Нотт тихо заскулила и замахала хвостом туда-сюда. Глаз Вика открылся, когда он услышал, что я вошла в комнату. Меч смотрел на меня секунду, его фиолетовый взгляд настороженно потемнел.

- Что случилось? - Спросила Вик. - Почему ты плачешь?

- Ничего, Вик, - сказала я и начала икать.

По какой-то глупой причине я всегда начинаю икать, после того, как плакала. Ещё одна вещь, которая делает меня чудачкой, наряду с моей психометрией. В виде исключения я подумала о том, почему не была благословенна другой магией. Почему бы Ники не сделать меня очень сильной, как валькирия? Или очень быстрой, как амазонка? Моя психометрия была тем, что держала Логана и меня на расстояние друг от друга. Нет, поправка, это было тем, что заставило меня и Логана расстаться друг с другом. После того, как спартанец сегодня вечером набросился на меня, я сомневалась в том, что существует что-либо, что я могла бы сказать или сделать и что заставило бы его, дать мне ещё один шанс - заставило бы его дать нам ещё один шанс.

Я не понимала почему. Я сказала Логану, что видела его тайну, что знаю, что он скрывает, что делает его таким до боли печальным, не смотря на то, что он пытался скрыть свою боль за едкими комментариями и дьявольскими улыбками. Вместо того чтобы вздохнуть от облегчения, Логан стал ещё злее, когда услышал моё признание. Я не понимала, что со спартанцем было не так - или со мной.

Между мной и Логоном всё закончилось, прежде даже, чем что-то началось. Иногда я думала, это была история моей жизни. Мой отец Тир умер, когда мне было два года, прежде чем у меня даже появился шанс узнать его. Моя мама была убита и никогда не рассказывала мне о Локи, Жнецах или о том, как это, быть чемпионом Ники. А теперь я не могла найти Хельхайм кинжал, так же как защитить его от девчонки Жнеца. Да, трагические потери и провалы эпического масштаба, казалось, определённо принадлежали моей жизни.

Я перевернулась на спину, а Нотт встала со своего места на полу. Волчица Фенрир была такой высокой, что с легкостью могла положить голову на кровать. Она смотрела на меня своими тусклыми цвета ржавчины глазами - глазами, которые больше не были красными, как у Жнецов, но и не стали полностью коричневыми, и снова заскулила. Я предположила, что она пытаясь успокоить меня.

Вздохнув, я протянула руку и погладила её шелковистые уши. Нотт заворчала от удовольствия и засунула свою голову подальше под мои пальцы. По какой-то причине, гладя её, я почувствовала себя немного лучше - хотя она была достаточно большой, чтобы съесть меня. Я снова вздохнула и встала. То, что страдала я, не значило, что и волчица должна была страдать.

В то время пока Нотт ела мясо, которое я принесла ей из столовой, я приняла душ, затем спустилась вниз по лестнице и взяла несколько одеял и подушек из одного из шкафов, где держали дополнительные постельные принадлежности. Я отнесла одеяла в свою комнату и сделала уютный уголок для Нотт между моей кроватью и письменным столом.

- Мне ты никогда не делала такую уютную кровать, - сказал Вик со своего места на стене. - А я гораздо более полезный, чем эта глупая волчица.

Нотт перестала есть и зарычала на него.

- Это потому, что у тебя есть крутые, кожаные ножны, - сказала я сварливому мечу. - Это твоё собственное маленькое гнёздышко.