Выпускной считается первым шагом во взрослую жизнь. Жизнь делится на "до" взросления и "после". Маецкий оказался максималистом... Новая жизнь захлестнула парнишку с головой, а мне места в ней не было... Маецкий бросил меня через полтора месяца после того, как поступил в медучилище, а еще через месяц нашел себе другую. Я пыталась его вернуть. Любыми путями, угрозами, оскорблениями, слезами... Не помогло ничего. Я просто угробила свою нервную систему.
Было до того невыносимо, что, казалось, боль потери разрывает тебя изнутри... пыталась страдать молча, зажимая рот ладонью, уставившись на его фото на главной странице Вконтакте. Но у меня не получалось, и стоны все равно вырывались наружу и распространялись по квартире. Я ненавидела себя за эти низкие звуки; казалось, что скулит побитая собака.
Именно в то время я начала курить. Я, которая всегда презирала сигареты и курильщиков. Я курила... Сигарету за сигаретой, стараясь успокоить расшатавшиеся нервы. Привыкла пить кофе без сахара...
Но, как ни странно, жизнь продолжалась. Надо было учить уроки, надо было ходить на дискотеки, надо было засыпать и просыпаться. Потому, что так надо.
Боль притупилась, но не прошла. Время - плохой доктор, я просто привыкла к боли, как болезненному уколу. К тому же клин вышибают клином. У меня появились другие проблемы, и Маецкий отошел на второй план. Но рецедивы все же случались, и тогда... Сигареты, кофе, музыка на полную громкость... И Ангелина Лукина. Именно она заполнила пустоту, которая образовалась у меня в душе после Маецкого.
Ангелина Лукина. Моя племянница, мое второе я, моя самая лучшая подруга. Мы были знакомы с детства. Но только когда нам обоим стукнуло по шестнадцать лет, мы стали настолько тесно общаться, что даже одинаково мыслили иногда. Этому человеку я могла простить все. Я могла понять и принять любой ее поступок. Я могла с Лукиной быть откровенна как с самой собой. Ее проблемы - мои проблемы. Глядя в ее серо-зеленые глаза, я видела отражение своих собственных, темно-карих. Ангелина любила те же фильмы, что и я, ту же музыку, и самое главное, у нее так же была мертва душа, как и у меня. Ее любимый человек никогда не был ее парнем, периодически появлялся в ее жизни, говорил, что любит, но женится на другой и уезжает в Россию. Но одно ее, Ангелинино слово - и он останется. Ведь он ее любит... Драма личной жизни - боже, как пафосно; она сроднила нас еще больше...
Мы с ней другие, но иногда нам бывает от этого и тошно, и страшно. Нам всего только 19, а мы уже известны всему криминальному миру Луганской области. Расскажи кому - не поверят... И не надо. Не верьте. Не знайте. А я и рассказывать не буду. Просто примите.
Ангелина - криминальный авторитет Луганска и Донецка; я - ее правая рука. Дорогие машины, охрана, наркотики, ночные клубы, деньги и море, - море опасности и власти (если только есть деньги). Вот почему я пообещала стереть Маецкого в порошок, если не будет опровержения...
Кто поверит... Кто-то нет... Не мы такие - жизнь такая...
3.
Слава Богу, боль к вечеру улеглась, и я смогла уехать домой. Только не к родителям, а к себе в квартиру. Привез меня Игорь, который вернулся, когда я была в душе. Я извинилась за вспышку и попросила отвезти в поселок. Отвез. Рыцарь, что вы говорите...
Около семи вечера снова позвонила Зинаида Федоровна.
- Да, я слушаю.
- Наташа, дело в том, что завтра в школе состоится "Литературная гостиная", и я бы хотела, чтобы ты на ней поприсутствовала.
Я улыбнулась - вспомнила, как сама участвовала в "Литературной гостиной", читая свои произведения.
- Поговоришь с ребятами, послушаешь их стихи, ответишь на вопросы. В общем, ты знаешь. Придешь?
- Обязательно приду, Зинаида Федоровна.
- Хорошо, тогда до встречи, завтра в 11 часов, в кабинете информатики.
Школа... Сколько же с тобой связано воспоминаний...
Я осталась ночевать в квартире, мотивируя тем, что хочу в ней прибраться и проветрить. На самом же деле - просто хотелось побыть одной. Я любила одиночество; когда ты сам собой распоряжаешься, слушаешь ту музыку, которая тебе нравится, и на той громкости, к которой ты привыкла.
Я сидела на балконе, поджав под себя ноги, и курила, время от времени оглядываясь по сторонам, - не смотрит ли кто из соседей, иначе тут же донесут родителям, - и думала, как же все-таки заставить Маецкого дать опровержение с извинениями. Для суда дело мелковато, я это понимаю... Но, как бы то ни было, мой рассказ украден. И я обязана это доказать. Я подожду еще пару дней, потом наведаюсь в редакцию "Литературной Луганщины", популярно объясню, кто я такая и покажу удостоверение члена межрегионального союза писателей Украины. Словом, будем разбираться...
Я легко взбежала по ступенькам на второй этаж родной Трехизбенской школы, на секунду замерла перед кабинетом информатики, вздохнула и постучалась. Вошла, поздоровалась с Зинаидой Федоровной и учениками, сидящими вокруг овального стола. Почти всех я знала: Настю Илличеву, Веронику Валерину, Карину Долину... Всего вместе со мной в кабинете было восемь человек.
Когда я вошла, Зинаида Федоровна как раз рассказывала обо мне; в каком классе начала писать, в каких конкурсах участвовала, где печатаюсь... Упомянула о Союзе писателей.
- Надо было мне позже войти, - сказала я, улыбаясь. Я не любила, когда меня хвалят.
- Ладно, Наташа, ребятам нужно знать, на кого равняться, - сказала Зинаида Федоровна.
- Зинаида Федоровна, меня и так все знают, - я подмигнула девчонкам. - К тому же я проучилась в этой школе одиннадцать лет; мы здесь все свои.
- Хорошо. Поскольку все уже собрались, мы начнем. Карина, для начала послушаем твои стихи...
Я сидела, внимательно слушая и улыбаясь. Стихи старшеклассниц, Карины, Насти и Вероники были более емкие, правильные, обладавшие глубоким смыслом; явственно ощущалось, что девочки взрослеют, и их произведения вместе с ними. Я вспоминала себя... Господи, как же это было давно! Я вот так же стояла посреди кабинета (сцены, зала) и читала свои стихотворения. С замиранием сердца ждала реакции слушателей... И куда этот ценный трепет подевался сейчас?
Последними выступали пятиклашки. Следует отметить, что практически все участники "Литературной гостиной" были девочками, и только один мальчик - круглолицый Сережа, ученик пятого класса. Он читал свое небольшое стихотворение о собаке. Просто, от души, по-детски.
Потом читали девочки. О Пасхе, о маме, о цветах... Темы их стихотворений были простые и близкие каждому. Сразу было понятно, что это совсем дети, не знавшие еще несправедливости, боли, зла. До слез даже как-то...
- Ну что ж, - Зинаида Федоровна поднялась из-за стола. - Теперь слово предоставим Наташе Беликовой, она у нас уже опытная, пусть расскажет о своих впечатлениях.
- Молодцы. Просто молодцы. Ваши стихи мне очень понравились, и - скажу вам по секрету, - я чуть понизила голос и улыбнулась. - у вас получается гораздо лучше, чем у меня, когда я была в вашем возрасте.
- Ребята, у вас есть к Наташе какие-нибудь вопросы? Задавайте, не стесняйтесь!
Большинство стеснялось, одна только Настя Илличева резко взметнула руку вверх:
- Я в основном пишу стихи, но недавно написала несколько рассказов, - волнуясь, Настя вздохнула, затем продолжила: - Но не знаю, хорошо или плохо получилось. Зинаида Федоровна, конечно, исправляет то, что неправильно, но мне хотелось узнать твое мнение.
- Настя, нет проблем. Пришли мне на электронную почту (она есть во Вконтакте), я прочитаю и напишу тебе.
- Спасибо.
- А можно я? - Вероника тоже подняла руку.
- Конечно!
- Какие советы ты можешь дать?
Я на несколько мгновений задумалась, а потом стала говорить:
