- К школе, так к школе. Пошли.
Дорога до моей родной Трехизбенской школы, сколько я ее помнила, всегда оставляла желать лучшего. Ямы, ямы и еще раз ямы... Луна скрылась за облаками, стало совсем темно. Я осторожно шла, стараясь по памяти представить, где очередная ухаба. Маецкий шел слева от меня, напевая под нос какую-то песню.
- Твою мать! - я все-таки упала. Маецкий поставил меня на ноги обратно. - Какой же...
- Построил школу так высоко! - закончил за меня Маецкий. Мы рассмеялись.
- Ну, не знаю... - я закурила.
- Не надоело курить? Это же вредно...
- Ой, вот только не надо мне лекций о вреде курения, - я поморщилась.
- А я и не собирался.
На душе было спокойно. Легко. Кажется, сейчас передо мной был тот Маецкий, которого я когда-то знала и безумно любила и люблю.
- Честно говоря, я не думал, что застану тебя в поселке. Да и что выйти согласишься.
- Но застал же. Меня другое интересует: почему ты набрал именно меня. Насколько я знаю, - я говорила это специально. - среди ночи звонят только самым близким.
- Подловить решила?
- Я сказала правду. У меня лично есть такой человек.
- А у меня, хочешь сказать, нет, раз я бросился в крайность и позвонил тебе? - голос стал немного рассерженным.
- Крайность или необходимость?
- Да иди ты!
- Сам иди! Или догони! - мы уже подошли к территории школы.
Я побежала. Но в темноте налетела на турник, и, охнув, села на землю.
- Господи, как ребенок! - Маецкий был где-то близко. - Где болит?
- Нигде, - отрывисто произнесла, потирая ушибленную лодыжку.
- Упрямая... А помнишь, как когда-то стояла здесь, возле этого турника...
Ух ты, оживающее прошлое... Ну, не я это начала.
- И мечтала испепелить тебя на месте! Такое забудешь! - я рассмеялась. Маецкий тоже.
- Хорошо тогда было... - как-то грустно сказал Саша.
- Но это прошлое.
- Согласен. Но иногда в него так хочется вернуться. В последнее время я почему-то часто вспоминаю свое прошлое, когда в школе учился. Пацанов своих...Ивана Смолина, Громова, Александрова... Тебя... Вспоминал, какими мы тогда были счастливыми, какие планы строили! Помнишь, когда вы с Иркой парты красили, а мы с Александровым приперлись?
- Да... Мы тогда еще водой обливались. Ты вылил на Ленку ведро воды, между прочим.
- А между прочим, это она первая начала! Из бутылки на меня брызнула, а я ей... м-м-м... отомстил! И ты, кстати, тоже меня облила. Из бутылки.
- Да, а ты был в светлом костюме...
Мы вместе рассмеялись и одновременно смех оборвали.
- Много таких моментов было... Я помню, когда ты выступала в белом свадебном платье, и все нам говорили, какая мы красивая пара. Как жених и невеста... Почему-то наиболее счастливых моментов у меня было с тобой...
- А у меня - с тобой... - эхом откликнулась я. - Но ты ошибаешься, думая, что несчастлив сейчас. Я тоже так думала. А на самом деле - мы просто, Саша, повзрослели. И от этого никуда не денешься.
- Я сейчас смотрю на тебя и понимаю, что ты сейчас не вспоминаешь о той боли, которую я тебе причинил, обо всех обидах и оскорблениях.
- Но я их не забыла.
- Я имел в виду то, что ты любишь меня несмотря ни на что. Действительно, любят не за что-то, а вопреки. Я думал, когда мы расстались, что ты довольно легко меня забудешь, а оказалось...
- Зачем ты сейчас об этом говоришь? - в горле мгновенно встал ком. - Я так понимаю, что тебе просто понадобилась жилетка, чтобы поплакаться. - я вскочила. - Так вот, ты немного не по адресу!
- Я не хотел тебя обидеть.
- А ты меня уже не обидишь. Поверь, после той боли, которую ты мне причинил, больнее уже вряд ли можно!
- Просто...
- Ответь мне честно: какого хрена ты разбудил меня среди ночи и вытащил прогуляться?!
- Я расстался с Настей. Две недели назад. А сегодня я проснулся среди ночи, и вдруг понял, что мне ужасно тебя не хватает.
- Что?..!
Маецкий молчал.
Я осознала, что стою на краю острой отвесной скалы, внизу которой острые камни. Край скалы уже крошился, мелкие камешки падали и с глухим стуком ударялись где-то у подножия скалы о большие. Вот-вот, и я сама, того не желая (или желая), полечу вниз, на острые камни.
Поверить? Кинуться на шею? Закричать, что люблю? Заплакать?..
- Ты меня любишь?
- Я-я... Я не знаю. Не могу точно ответить. Но где-то глубоко...
- Все, замолчи. Я не хочу тебя слушать.
- А ты меня любишь?
- Люблю. Но в данной ситуации это ничего не меняет, - я горько усмехнулась.
- Зря все. Хотя я сам виноват.
Я молча пошла домой.
Я дошла до квартиры, захлопнула дверь. Сердце колотилось как бешеное. Захотелось поцеловать Маецкого, со всеми вытекающими. И наплевать, что потом будет больно, что буду курить и рыдать. За минуты счастья всегда приходится расплачиваться месяцами боли... Ну и плевать. Живем один раз.
Я только вставила ключ в замок, как дверь резко распахнулась:
- Все потом... - выдохнул Маецкий и крепко меня обнял. - Я вспомнил тебя... - Саша прижал меня к себе так крепко, что я думала - задохнусь. Но я обрадовалась его сильным рукам - так они обнимали меня четыре года назад, будто боялись, что я исчезну, стоит только ослабить руки, и больше не вернусь. - Мне так тебя не хватало...
Светает.
Я приподнялась на локте и посмотрела в такое любимое мною лицо. Саша лежал с закрытыми глазами, но не спал. Я считала каждую ресничку, узнавала заново каждую черточку его лица... Тонкие, такие нежные губы, бледные щеки. Я наклонилась и поцеловала Сашу в нос. Он мгновенно открыл глаза:
- Я не сплю.
- Я знаю, - я улыбнулась, абсолютно идиотской, счастливой улыбкой. Чувства немного улеглись, я могла более или менее адекватно оценивать ситуацию.
Так и не сказал мне, что любит меня. Теперь я даже не знала, хочу я их услышать или нет. Я боялась, что он снова солжет, и тогда я умру. Но ведь Саша сейчас со мной, в моей квартире, под одним одеялом... Этому можно дать только одно объяснение - Александр Маецкий меня любит. Через столько лет, через ненависть и обиды... Наверное, не обязательно, чтобы Маецкий "я тебя люблю" сказал мне вслух. Но это пока...
- Я не требую от тебя ничего, - голос у меня был совершенно спокойный. - Просто ты должен сам выбрать, окончательно: я или Смирнова. - я приложила палец к губам, увидев, что Саша открыл рот. - Метания между нами я не потерплю. Я не знаю, как сложится у нас после сегодняшней ночи и этого разговора в частности, НО! Если ты обманешь меня на этот раз... - мой взгляд остановился на пистолете. - Если уйдёшь к ней, снова меня растопчешь... Клянусь, - мой голос дрогнул, зазвенел. По щеке скатилась слеза. Я посмотрела в упор на любимого. - Клянусь, я не остановлюсь ни перед чем. Я тебя уничтожу. Сотру в порошок и развею по ветру, - голос немного охрип. - Как бы я тебя не любила, второй раз предательства я не прощу. Запомни это. Запомни, нет больше той наивной Наташи Беликовой. Есть бессердечная сука, которая ненавидит, когда ей врут, - я сглотнула.
Мацкий заглянул мне в глаза, его лицо было непроницаемым.
- И что дальше? - я в упор посмотрела в серо-зеленые глаза.
15.
Октябрь - ноябрь 20...
Смотришь мне в глаза, сколько можно лгать?
Проще самому сказать, что любовь была перестрелкой душ...
Мне стало скучно!
Г. Лепс, И. Аллегрова, "Я тебе не верю"
- Что ты, у нас сегодня останешься? - Вита немного плотнее закуталась в плед. Мы с ней сидели на балконе, выпивая вино и лениво куря сигареты.
- Наверное, да... Если не помешаю...
- Ой, замолчи! Ты же знаешь, что никогда нам не помешаешь.
- Ну тогда хорошо, - я улыбнулась и закурила.
