С ребятами пошел учитель Петр Иванович, большой любитель всяких походов и экскурсий.

Солнечное июньское утро встретило ребят звонкими голосами жаворонков, невидимо заливавшихся в бездонной голубизне. Пахло молодой травой, полевыми цветами. Извилистая проселочная дорога то терялась в березовых перелесках, то снова выбегала в поле.

Ребята, позвякивая кружками и фляжками, шли гуськом по мягкой обочине дороги. Впереди маячила высокая худая фигура учителя в сером холстинном костюме и белой кепке. Рядом с ним в голубой майке, простоволосая, шла пионервожатая Варя. За ними шагал Филька Сыч в своей солдатской гимнастерке и в пилотке из газеты. Он, то и дело оборачиваясь, начальственно покрикивал на остальных, хотя командиром его никто не выбирал.

Позади всех тянулись девочки, заметно отставая от передних, занятые своими разговорами, и среди них — неразлучные Тоня и Зина.

— Недружные наши ребята, — жаловался Саша Егорушке и Сереге. — Собирались все, а пошли… — он быстро пересчитал, — двенадцать человек.

— И то хорошо! — возражал юркий и легкий в ходьбе Егорушка, перебегая с места на место. Рыжеватый хохолок у него на голове стоял дыбом, придавая остроносому лицу задорный вид.

Саша шел налегке, в одной майке, шлепая босыми ногами по мягкой как пух дорожной пыли. На плече у него висели связанные бечевкой ботинки, сбоку — отцовская охотничья сумка.

На полпути, у березовой рощи, в овраге остановились на привал. Ребята выкупались в зеркально-чистом глубоком бочажке, разбрасывая тучи брызг. Девочки вместе с Варей разбрелись по луговине, собирали цветы и плели венки.

Они притащили учителю большую охапку цветов. Петр Иванович, как обычно, увлекся, рассказывая пионерами о растениях. Его худые, жилистые руки быстро перебирали цветы.

— Это зверобой… — говорил он, — а это ветреница. В свежем виде она для скотины ядовита, а высушенная теряет свои вредные качества…

Саша внимательно смотрел на бледно-розовый, с шестью лепестками цветок ветреницы и думал, что, по примеру Петра Ивановича, в избе у которого висели гербарии и коллекции насекомых, он тоже будет собирать гербарий. И обязательно теперь же, летом.

К обеду они добрались до шахты. На изрытой оврагами равнине среди мелкого кустарника чернели штабеля угля, возвышались серые голые отвалы вынутой породы. В шахтных постройках скрипели лебедки, пыхтел компрессор. К огорчению ребят, им не разрешили спуститься под землю. Пришлось довольствоваться осмотром стволовой. Оттуда можно было наблюдать, как поднимается и опускается клеть. Сменный инженер дал школьникам посмотреть альбом с фотографиями подземного хозяйства шахты. Уходя, ребята благодарили его и захватили с собой на память кусочки угля. На обратном пути ни жаркое солнце, ни мучившая жажда не помешали им вести оживленный разговор обо всем, что они увидели. Все теперь отчетливо представляли, как залегают угольные пласты, то уходя глубоко вниз, то подымаясь на поверхность.

— Интересно, а что под нашим Песковатским находятся? — размышляли они. В этот день каждый камешек на пути, каждый размытый склон оврага привлекал внимание ребят.

Вдруг обнаружат они железную руду или какие редкие минералы?

— Вернемся домой — всем отрядом начнем поиски производить, — шутила вожатая. Она стерла ногу, заметно прихрамывала, но всячески старалась подбодрить ребят.

— Нужно знать свой край, свои родные места, все, что нас окружает, что залегает в земле… — задумчиво говорил учитель.

— А клады тоже могут быть? — неожиданно спросил Саша.

Но Петр Иванович понял Сашин вопрос по-своему и подтвердил, что в земле в любом месте могут находиться сокровища.

— Слышали? — покосился Саша на приятелей.

Серега и Егорушка навострили уши. Они знали, откуда появилась у Саши мысль о кладах. Вместе они читали «Остров сокровищ» и вместе загорелись желанием найти клад.

На другой день, забыв об автомобиле и речной флотилии, ребята рыли крутой откос над Выркой. Мешали корни кустарника. Ребята подрубали их топором. Попадались камни, их выворачивали на поверхность.

Вот здесь, на обрывистом берегу, может быть совсем близко, лежали несметные богатства. Вокруг в густой ярко-зеленой траве, как снежинки, белели незамысловатые цветки земляники, важно топорщились, надувая свои пушистые шары, одуванчики.

— Может быть, до золота докопаемся… — мечтал Серега, вытирая грязной рукой потный лоб. — Эх-х, вырыть бы самородок с мой кулак.

— На что тебе золото?.. — интересовался Степок.

— Эхма!.. Зуб себе золотой вставлю. Знаешь, как будет блестеть?.. Как солнышко… — хвалился Серега, ощупывая во рту пустое, свободное от бывшего там зуба место.

— Хорошо бы до нефти докопаться… — высказывался рассудительный Степок и мечтал: — Как брызнет фонтан… Керосину тогда у нас будет вволю.

— Лучше каменный уголь… — стоял на своем Илюша.

— Неразумные вы… — удивлялся Егорушка. — Тут клад зарыт, а они про каменный уголь… Правда ведь, Сашка?!

— Правда… — отвечал Саша. Работал он усерднее всех. Щупленький, слабосильный Егорушка быстро выдохся и занимался теперь больше разговорами, лениво махая лопатой.

Серега, после того как раскритиковали его будущий золотой зуб, тоже не проявлял большого усердия.

— Как думаешь, глубоко зарыт клад? — спросил он.

— Вот чудак! — усмехнулся Саша. — Только рыть начали, а он спрашивает…

Отвечал Саша как-то неопределенно и в то же время таинственно. Темно-карие глаза у него при этом загадочно щурились. О том, что на берегу Вырки зарыт клад, он слышал еще маленьким от бабушки. Доходили раньше эти слухи и до остальных ребят. В клад разом поверили все.

— И теперь он в целости находится? — продолжал допытываться Серега.

— И теперь… Только трудно к кладу подступиться.

— Почему трудно? — Ребята, загораясь любопытством, подвинулись ближе к Саше.

— Почему, почему… — Саша затруднялся ответить, неопределенно пожимая плечами. Но ребята ждали ответа, и слова появились сами собой. — Заговорен… Не дается, — объяснил он серьезным тоном, сам веря в свою выдумку. — Чистая совесть должна быть у человека. Чтоб не лгун он был. Не ябедник. Не хвастун. И не жадина… Тому он дается. А так бесполезное дело. Рой не рой — все зря.

Оживление сразу пропало.

— Кончай, братцы, рыть, — вдруг предложил Серега и решительно отбросил лопату в сторону.

— Почему? — испугался Саша.

— Нету среди нас таких людей, — мрачно пояснил Серега, растягиваясь на траве.

Остальные тоже побросали лопаты. Каждый мысленно искал в себе какой-нибудь изъян. И тут ребят неожиданно выручил рассудительный Левушка.

— Эх вы, курочки-петушки!.. — засмеялся он уже презрительно, с видом всезнающего человека. — Эти порядки существовали раньше. Теперь советское время, заговоры недействительны. Раз есть клад — каждому он доступен. Дурни вы! В заговоры верите!

Все снова оживились.

— Давайте искать! — предложил Витюшка, нетерпеливо поглядывая на ребят.

Один за другим все снова взялись за лопаты.

— Вот вырыть бы! — мечтательно бормотал Егорушка. — Хоть посмотреть, какой это клад, из чего он состоит.

— Тогда я себе купил бы часы, кожаную куртку… — Серега начал было перечислять, что бы он купил, пока ребята не одернули его:

— Ты все думаешь о себе!.. Купить — нехитрое дело… Ты вот попробуй вырой его… Тем более что он еще неизвестно где зарыт.

— А я бы вот что сделал, — Саша выпрямился. — Первым делом построил бы в Песковатском дом…

— Большой?.. — осведомился Егорушка.

— Еще бы… двухэтажный. Обязательно кирпичный и железом крытый… — Саша мысленно уже строил этот дом.

— Ишь ты… — усмехнулся Илюша. — Сидел бы ты в этом своем домище, как рак-отшельник, и пел бы Лазаря…

— Не понимаешь ты меня… — с горечью сказал Саша.

— Был бы наш дом не пустой… Находилось бы в нем все наше, пионерское… И кино, и радио, и большая бы библиотека — книг на тысячу.

Увлекаясь, как и остальные ребята, Саша фантазировал. Конечно, себе бы он купил ружье и фотоаппарат.