Была середина недели, среда. Конец марта. Солнце светило в высокие окна кабинета губернатора сильными и уже жаркими лучами. Зеленое сукно на столе губернатора нагрелось и было горячим. Попрыщин ощущал это своей правой рукой и локтем.

Порыщин сидел в кабинете его превосходительства и очинял ему перья. Он очинил двадцать три пера для его превосходительства и три для Софьи.

Открылась дверь и вошла Софья.

Софья! Она была одна.

Она заметила Попрыщина, взглянула на него и легкая гримаска чуть исказила ее лицо. Ее черные брови недовольно наморщились. Боже мой! Как знакомо было ее лицо, родное, единственное, и вот оно так близко, совсем рядом!

Софья повернулась, закрыла дверь и исчезла в квартире.

Попрыщин бросил очинять перья и побежал за ней. " Будь что будет! - думал он." Сколько мужества, сколько решимости потребовалось чтобы пойти за ней. Но он уже твердо решил что будет теперь всегда самим собой до конца.

Он застал ее как она шла в зале и была посередине зала.

- Ваше превосходительство, не велите казнить а велите миловать вашею генеральскую ручкой!

Попрыщин сжал ее руку.

- Это что же такое? - недовольно спросила она остановившись.

Он увидел вблизи ее чуть повернутое знакомое лицо с маленькой родинкой около брови.

Она выдернула руку и сделала движение уйти.

- Софья Николаевна, но ведь нельзя же так!

- ТАК нельзя. - сказала она делая ударение на первом слове.

- Софья Николаевна, скажите мне что вы обо мне сейчас думаете?

- Я не так воспитана своей матерью чтобы сказать вам это.

Видя что она уходит и уже скрывается за следующею дверью Попрыщин сказал:

- То что Вы делаете это бесчеловечно кем бы я ни был.

Глядя на нее он чувствовал боль от бессилия оттого что он не может выразить и доказать ей и всему окружающему его миру что стал жертвой безнадежных и тяжелых для него обстоятельств.

Попрыщин чувствовал потрясение всех своих нравственных сил, всех душевных глубин после этого разговора.

Вечером закутавшись в шинель он ходил около ее дома: не выйдет ли она чтобы сесть в карету, но нет, не выходила.

В утро прощеного воскресенья гуляя возле губернаторского дома он вдруг увидел как вышла Софья. Она шла одна. Она опять отказалась разговаривать c ним, и только около дома Дружининых взявшись тонкой маленькой рукой в перчатке за калитку уже уходя сказала :

- Кем бы Вы ни были! Кем бы Вы ни были!

" Ага! Значит у нее есть гений в голове раз она сказала так, она понимает это. Значит ей доступны идеалы господина Пушкина." - подумал Попрыщин. "Она эти три дня думала обо мне. Она думала об ЭТОМ!"

Он продолжал ходить около ее дома пока не увидел как она вышла с своей сестрой Верой Дружининой и с ее родными. Они сели в карету и поехали в церковь.

Около церкви и в самой церкви было много народу. Софья стояла внутри церкви. Арсений Арсеньевич встал в двух шагах от Софьи. Арсений Арсеньевич стоял чуть сзади и смотрел на ее милое лицо. Она его словно не замечала. Дождавшись минуты он подошел к ней и попросил прощения. И она его простила! Ну конечно, она его простила в прощеное воскресенье!

Радостно светило солнце в этот мартовский день. Его лучи прогнали воду и снег и сухая земля царила на городских улицах. Только кое-где в подворотнях и около тумб еще лежал снег.

Запах конского навоза с весною и по большому торговому дню был очень силен. Везде лежали конские кучи.

Попрыщин приближался к торговому месту, к рынку что в воскресенья бывает на Дровяной площади. Дровяная площадь, в нее входят улицы: Широкая, Теренинская, Садовая, Выгонная. По воскресеньям на этой площади идет торговля дранкой, досками, возами, телегами, лошадьми и дровами. Издалека видны торчащие вверх оглобли от распряженных телег. Оглобли стоят вертикально чтобы телега не занимала много места и не мешала проезду. Поэтому издалека площадь похожа на лес или пристать с густо стоящими лодками и судами и торчащими вверх мачтами. Вокруг площади и по ней расположены лавки, киоски, гостиницы и постоялые дворы.

Когда Попрыщин шел вдоль лавок перед ним из цирюльни выскочили два человека: парикмахер и его клиент. Парикмахер был в белом переднике с бритвою торчащей из его руки набок, а клиент с заткнутой за воротник простынею и с намыленной бородой и щеками. Несмотря на такой наряд они дрались между собою во всю силу, и драка началась еще в цирюльне. Хотя цирюльник был ниже ростом и щуплый, и хотя крепко бить по морде ему мешала торчащая в его кулаке сдвинутая набок бритва, он явно побеждал и в конце концов набил морду клиенту, на чем драка и закончилась.

Мартовская свинья пригретая солнцем разлеглась у входа в гостиницу. Ее нос на четверть аршина высунулся на улицу. Хоть она и понимала что лежать ей тут не полагается но слишком уж теплое и хорошее было место. Пятна солнца лежали в коридоре на земле и на ее довольной физиономии согревая ее.

Лощеный ротмистр в высоких кавалерийских сапогах со стеком и с ротвейлером на поводке стоял напротив свиньи и ждал когда же она уступит ему путь. Увидев что она и не думает это делать, он наклонился к ротвейлеру, похлопал собаку по короткой гладкой шее и отстегнул поводок спустив ее на свинью.

Как только свинья завидела врага она тут же кинулась на ротвейлера и загнала его сначала на угол улиц а потом на противоположную сторону тротуара. Совершив этот подвиг она с довольной рожей опять улеглась на свое место.

Офицер не знал как пройти в гостиницу, он боялся что хряк его убьет. У кожевенника Шестакова однажды сбежала свинья да такая огромная что когда ее на коне хотели загнать то она так дала этому коню что коню тут и пришел конец. Собаки и мужики от этой свиньи удирали в разные стороны. Когда офицер взглянул на лежащего хряка, огромного, с черными пятнами на ушах и около морды, на его мощные клыки как у кабана он не решился его прогнать и войти в гостиницу. Он долго стоял перед входом и не знал что ему делать. Он хотел позвать мужиков чтобы они отогнали эту свинью, но стеснялся: как это так, он ротмистр, офицер и не может справиться со свиньею? Потом он увидел как через свинью перешагивают постояльцы. Тогда, привязав ротвейлера к железному крюку у соседней лавки, он вошел сам.

- Я, Софья Николаевна все время о вас думаю. Думаю: вот вы встали утром, вот умылись, вот пошли к мама... А больше всего я волнуюсь вечером: все кажется мне что вы танцуете на балу или уехали с мама в общество где много молодых людей.

- Не нужно думать обо мне.

- Почему?

- Я, кажется, скоро выхожу замуж.

- За кого?

- Если бы Вы только знали, Попрыщин, кто это: брюнет, камер-юнкер, а глаза какие! черные и светлые, как огонь!

- Не может быть. Враки! Свадьбе не бывать! Что же из того, что он камер-юнкер. Ведь это больше ничего, кроме достоинство; не какая-нибудь вещь видимая, которую бы можно взять в руки. Ведь через то, что камер-юнкер, не прибавится третий глаз на лбу. Ведь у него же нос не из золота сделан, а так же, как и у меня, как и у всякого; ведь он им нюхает, а не ест, чихает, а не кашляет. Ну и что же что он камер-юнкер?!.. что он еще и молодой человек с достоинствами!.. Ведь человека любят не за красоту и не за молодость а за что-то совсем другое... Свадьбе не бывать! Ну и чем я хуже его? Вдруг, например, представьте себе, я вхожу в генеральском мундире: у меня и на правом плече эполета, и на левом плече эполета, через плечо голубая лента - что? как тогда запоет чиновничья камарилья?.. что скажет и сам Ваш папа? О, это большой честолюбец! это масон, непременно масон, хотя он и прикидывается таким и эдаким, но я тотчас заметил, что он масон: он если даст кому руку, то высовывает только два пальца. Да разве я не могу быть сию же минуту пожалован генерал-губернатором, или интендантом, или там другим каким-нибудь? Меня может быть завтра же выберут в Президиум Верховного Совета сразу от двух или нескольких округов. Мне бы хотелось знать, отчего я коллежский регистратор? Почему именно коллежский регистратор?.. Нет! Свадьбе не бывать! Я пришел сегодня к Вам Софья Николаевна, чтобы Вам сказать: счастие нас ожидает такое, какого Вы и вообразить себе не можете. И, несмотря на козни неприятелей, мы будем вместе. Я теперь только постигнул, что такое женщина. Если бы Вы только знали, Софья, какую радость я всегда испытывал, когда видел Вас. Какое это было счастье увидеть Вас хоть на одну минутку! Как часто я мечтал о Вас, как я хотел посмотреть бы ту скамеечку, на которую вы становите, вставая с постели, свою ножку, как надевается на эту ножку белый, как снег, чулочек... ай! ай! ай! ничего, ничего... молчание... Как часто ночью лежа на кровати и глядя на ночную звезду Венеру я думал и мечтал о Вас, и не решался Вам сказать!.. Никогда не решался!..