Мараван кисло скривился:

- Ты думаешь, тебе поверят? Думаешь, вашему провинциальному Танналару, который даже не представлен в Совете - поверят? Слушай, военный, ты слишком высокого о себе мнения. И о своём княжестве.

- Хм... - Батташ выпустил облачко табачного дыма. - Учёный, быть может я и правда слишком много о себе вообразил. Но, поверь, ты тоже переоцениваешь свою... как бы так выразиться... значимость. Я ведь многое знаю. Вы зелёные новички, правда? Так вот - неужто ты думаешь, что Столица устроит скандал из-за горстки юнцов, которые полезли не в своё дело?

- Устроит! - Мараван встал и шагнул вперёд. - Ещё как устроит! Тебе не понять, дубина ты варварская!

Батташ толкнул учёного и тот шлёпнулся обратно на лежанку.

- Сиди смирно. Вижу, по-хорошему не понимаешь. А ты? - он обернулся к Таривашу.

- Я не сдамся! - ханаарец сжал кулаки. - Давайте, жгите, отрезайте уши. Друзей не предам.

Тишина. Шершни и шпионы молча оглядывали друг друга. Поединки взглядов - тяжелых, налитых невидимым пламенем. Раздувались ноздри, шевелились желваки. Батташ курил.

- Что-ж, - Наконец молвил он. - На словах вы сильны. Но слова - сотрясание воздуха. Посмотрим, правда ли вы так круты, как о себе воображаете. Лахтай, Масур! Принесите огонь и клещи!

ГЛАВА 27. ЭКЗЕКУЦИЯ

Стало ясно, что дела плохи. Очень плохи. На этот раз уже не досадные неприятности, а настоящий кошмар. Тариваш внутренне сжался, его бил озноб, на лбу выступила испарина. 'Попался!' В голове метались суматошные мысли, как загнанные в западню зайцы. Туда, сюда, они словно бились об стенки черепа. 'Помогите мне, боги! Помогите мне, предки! Помогите мне, духи... Помогите мне... Да хоть кто-нибудь!' Сердце едва не выпрыгивало из груди, в животе всё похолодело. На языке - кислый привкус страха. Это был не тот страх, к которому привыкли обыватели - боязнь обнищать, либо остаться одиноким, либо манящая боязнь перед потусторонним сумраком. Нет - животный ужас перед расправой. Парень изо всех сил рванулся, напряг до боли руки и ноги - бесполезно. Варвары привязали его накрепко.

- Держись, Тариваш! - крикнул Мараван. Да что там 'держись'? Дружок был сам весь в поту!

Над койкой склонился Батташ. Его широкое лицо напоминало маску, жестокую и злорадную. В раскосых глазах блестел полуденный свет, а ноздри раздувались, вбирая запах Ужаса.

- Лахтай, давай сюда щипцы.

- Подождите, - Крикнул, захлёбываясь воздухом, Тариваш. - Вы не имеете права!

- Мы варвары, - Сказал командир Шершней. - Что нам ваши законы?

'А вот и конец. Приехали! Прощай мир'

***

В затуманенном мозгу всплывали чистые, безмятежные воспоминания... Полное, обрамлённое черными локонами, лицо мамы. Взгляд её чуть раскосых глаз... 'Спи, неуёмный! Хватит с тебя беготни' Белозубые улыбки братьев и сестёр. Они, и Тариваш, хоть и происходили из богатой семьи, всё равно бегали вместе с босоногой уличной ребятнёй. Игры в пыли, в тёплой пыли, такой сухой и вездесущей... Как бы мама не отмывала дом, в нём всё равно была пыль. Пыль... Всё - пыль. И люди барахтаются в ней всю жизнь, надеясь отыскать алмазы. Которые тоже - пыль.

***

Запах гари. Лахтай, невысокий коренастый тип, нагревал на огне клещи. Они уже накалялись! Лахтай мечтательно 'куснул' ими воздух - 'щелк'. Масур, худой и жилистый парень, принёс чашу с травяным настоем. 'Это чтоб мы не впали в беспамятство, - сообразил Тариваш. - Чтоб оставались в сознании. И ответили на все вопросы!'

- Пей, сопляк, - Батташ протянул чашу южанину. В нос ударил горький запах.

- Не буду!

- Наивный.

Варвар силой открыл жертве рот, а второй варвар влил туда настой... Сознание прояснилось! Теперь Тариваш замечал каждую деталь, слышал каждый звук, словно проснулся от сна наяву.

Увы, это к худшему!

- Отвечай, шпион, сколько вас. Трое, или где-то есть ещё люди? Сколько вас в Танналаре?

Южанин сглотнул:

- Много, очень много. Тысячи!

- Шутки шутишь?

- Я что мне остаётся делать!?

Парень взглянул на Маравана, как будто надеясь на помощь. Ведь Мараван всегда был вожаком, сильным и решительным. Сейчас, однако, он лежал, связанный по рукам и ногам, а взгляд был застывшим.

- Мараван, сделай что нибудь!

- Терпи, брат. Терпи, во имя Родины.

- Э, так ведь Кузуни - не моя родина.

- Терпи. Будь мужчиной.

Батташ разорвал жертве рубаху. Открылась худая, смуглая, с выступающими рёбрами, грудь. Живот судорожно вздымался и опускался.

- Говори, шпион.

- Отвали!

Клещи впились в солнечное сплетение и из горла парня вырвался крик боли. Надсадный, дикий, душераздирающий. Затем крик захлебнулся и зазвучали громкие, но неразборчивые слова:

- Не знаю! Не знаю сколько нас! Нам ничего не говорили! Отвали!

Голос Батташа был ровным и жестким. Спокойным:

- Говори, какова цель вашей миссии? Выкрасть Найпу? Или ещё что-нибудь? -

- Не знаю! Ничего не знаю! Ничего не скажу! Вали отсюда!

Щипцы снова впились в живую плоть. Снова раздался крик, запахло жареной человечиной.

И тут Вмешался Мараван.

- Мы всё скажем. Но при одном условии. Вы доставите нам Майту, и дадите слово офицера, что больше её не уведёте. Нам важно знать, что она в порядке. Что вы не будете мучить её, как мучите нас.

- Эх, Сопляк! - Лахтай оскалился в хищной ухмылке. - Мы доставим её вам прямо сейчас... И будем пытать прямо на ваших глазах!

Снова зазвучал крик, но уже не крик боли, я рёв ярости. Мараван рванулся как бешеный, лежанка затрещала. Одна из верёвок порвалась!

- Убийцы! Изуверы! Майта ведь не воин! Она девушка, и совсем молодая!

На лице Батташа отразилось презрение. Он подошёл и врезал Маравану в зубы.

- Она враг нашей Родины. Враг княжества Танналар.

- Она не враг! - Мараван выдохся, перестал трепыхаться. Сплюнул кровь. Рёв сменился тихим, отчаявшимся голосом:

- Она всего лишь лекарь. Её задача - лечить нас от ранений. Она не должна была никого убивать, ничего воровать. Ей всего лишь двадцать два года... Слушай, Батташ, ты боишься худенькой соплячки? Она ведь совсем безопасна, для вашего треклятого Танналара...

- Да, - поддержал друга Тариваш. - Мы согласны вам всё рассказать. Мы ведь совсем молодые, не хотим умирать. Только дайте нам встретиться, всем троим. Пускай Майта залечит наши раны, напоит нас зельем, чтоб восстановить душевные силы. И дайте нам немного отдохнуть. Завтра, с рассветом, мы всё, ВСЁ расскажем!

Батташ слушал врага, склонив голову набок, и задумчиво потирал подбородок. С одной стороны Тариваш мог хитрить. Вполне вероятно. С другой - его испуг выглядел очень достоверно. Лицедей? Не бывает настолько совершенных лицедеев. Батташ - варвар, заприметил бы фальш. С третьей стороны - даже варвары могут ошибаться в людях. Ведь всё таки не боги... С четвёртой стороны положение 'учёных' выглядит безнадёжным. Сбегут? Куда? Их засадят под землю, за окованную сталью дверь, в глухую каменную камеру, без окон и запасных ходов. Не могут же они прогрызть камень, прорыть двадцать локтей земли и выбраться на поверхность, как кроты!? Их будут охранять отборные головорезы, не просто шерни, а лучшие из лучших. Или правильнее сказать : 'худшие из худших'? Впрочем - суть ясна. С шестой стороны - Вудрош их знает, этих иноземцев и столичных. Девчушка вообще ТАХАМИ! Дочь народа повелевающего машинами, великих колдунов своего дела. Но разве она бывалый учёный? Соплячка. С седьмой стороны Ву-Таама приказала быть с учёными помягче. С восьмой стороны - Ву тоже может ошибаться. 'Пытать учёных до последнего. Пока не расколются' - решил варвар.