Макс внимательно прислушался к себе - умирать не хотелось. Апостол продолжил:

- Слышал последние новости? Да откуда ты мог слышать, здесь радио нет. В общем, осталось восемь часов. Если Диану не вернуть в город войдут бронтосы. Кто они такие я не знаю, но звучит страшно.

- Город? Ты это подземелье называешь городом?

- Не привязывайся к словам. Эх, жалко ты здесь мало пробыл. Это ведь страшное место, Максим. Ведь как человек устроен в обычной жизни наверху? Одним он говорит одно, другим - другое, а сам думает третье. Психологический ребус. А здесь по-другому. Здесь, все, рано или поздно, начинают говорить то, что думают. Я это много раз видел. Много исповедей выслушал. Здесь, перед ликом смерти, все достают из потаённых уголков души самое заветное... Скажешь, где Диана?

- Диана погибла. Да и зачем она вам? У вас же всё есть для обороны: гранаты, пулемёты.

Апостол несколько минут молчал. Глаза его наливались бешенством. Через решётку Макс увидел кровавые сосуды в его белках. Усилием воли Апостол овладел своей яростью. Злые морщины на лице распустились. Физиономия приобрела добрый, и даже жалостливый вид.

- Есть у нас всё, что нужно. Да вот не знаю, достаточно ли этого? Я порядок завёл: утром молитва, днём стрельбы, вечером проповедь. Как только появляется новый человек, первым делом ставлю ему дисциплину. Которые не крещённые, тех своей властью окрестил, даже инородцев. И сейчас мы вроде единого организма, друг за друга горой. Под землёй родились, в огне закалились, в крови умылись. А всё же, чего-то не хватает. Думаю про них, про всех, как про своих детей. Иногда найдёт на меня тоска, и тогда начинаю понимать. Вот Ренат. Он татарин из Казани. По глазам вижу: не верит он в Святое Писание. В автомат верит, в гранаты верит, драться будет до конца, пока дышит. А мои проповеди ему до одного места. Я ему говорю: "если ты мусульманин, то, что же? Верь, молись, как тебя родители научили". А он только смеётся в ответ одними глазами. И я понимаю: разные они все. Чувствуешь, Максим? Разные они. Не могу я их одной верой собрать. Да и веры такой горячей выдумать не могу, чтобы она всем подошла. А может быть и не в вере наше спасение. Тут нужно что-то другое - более могущественное.

Апостол выдохся. Макс слышал его хриплое дыхание. Только сейчас, глядя через решётку, он увидел, что Апостол не просто устал, а вымотан до предела, до преждевременной старости. Лихорадочный лиловый румянец то приливал, то отливал от его лица, в губах не было ни кровинки. Голос его сильно фальшивил. Макс заговорил, осторожно подбирая слова:

- Зря вы хватаетесь за оружие. Ты же умный человек, Апостол. Должен понимать, что если гранатомёты и другие игрушки здесь появились, значит: кто-то ждёт от вас именно войны. Надо быть хитрее. Надо постараться найти другой путь, другой вариант, который не был предусмотрен теми, кто устроил всё это адское подземелье.

- Нет другого пути!

- Что если рассыпаться по этажам, уйти ещё глубже, изучить, как тут всё устроено?

- Перебьют поодиночке. Да и ниже тринадцатого уровня не спуститься - тупик. Нет, у нас времени наблюдать, восемь часов осталось. Мы в прошлую зачистку половину состава потеряли. Если бы не приходили постоянно пополнения... - Апостол внезапно замолчал.

Его усталое лицо опять поменяло выражение. Губы осклабились в злой усмешке. Он покивал несколько раз своим думам и сердито, через зубы проговорил:

- Понял я кто ты такой - засланный казачок. Видать, там наверху совсем измучились. Никак с нами справиться не могут. Тебя прислали. Ах ты, диверсант! - Апостол замахнулся и ударил кулаком по решётке. На Макса посыпалась труха.

Апостол подскочил, заметался по коридору. Макс услышал, как он что-то опрокидывает. На шум прибежал Демон и другие кто был неподалёку, увидели - Апостол подтаскивал тяжёлый металлический шкаф к решётке. "А ну ка, братцы! Навались, подмогни! Так его гада. Теперь не вырвется. Пусть его падальщики заедят. Пойдём отсюда!"

Макс остался один. Выбраться из морга он не мог. Решётки сами по себе весили килограмм тридцать, а сверху на них положили ещё пару несгораемых шкафов. С больной ногой и думать нечего - поднять такую тяжесть. В отстойнике стало совсем темно - только узкая часть решётки оказалась не закрыта. Через неё проникал луч света и падал прямо на лицо Даниеля.

Но и сейчас Макс не позволил себе поддаться отчаянию, хотя пожалеть себя ой как хотелось. Он прополз в один край отстойника и начал обстукивать стену. Если падальщики забирали отсюда тела, значит должен быть проход. "Найти его, суметь открыть и опередить падальщиков!" За стеной было глухо. Макс прополз мимо тела в другой конец и простучал кирпичи с этой стороны, но тоже безрезультатно.

Глаза постепенно привыкали к сумраку. Макс проверил не только концы туннеля, но и пол и длинные стороны. Всего туннель занимал около семи метров в длину. Затем обыскал мёртвое тело в надежде найти что-нибудь полезное, однако Даниеля обобрали уже до него. Оставалось только ждать падальщиков и постараться продать свою жизнь как можно дороже. Макс устроился как можно удобнее и решил немного отдохнуть.

Заснуть не удалось, да не разумно засыпать такой тревожный момент. Мысли Макса кружились по одному маршруту - сколько человек может прожить без еды и воды. Ему, городскому жителю в седьмом поколении, привыкшему к магазинам шаговой доступности, казалось, что уже на следующий день он сильно ослабнет. Его движения сделаются вяло-сонными, а мысли тупыми. Память иногда подбрасывала смутную надежду, что без питья можно прожить девять дней, а без еды - сорок. Но верилось в это с трудом. Всё же Макс уболтал самого себя, что ещё минимум сутки он протянет.

В это время со стороны пустого конца туннеля раздался шелест, похожий на звук раскрывающихся пневматических дверей. Затем зашуршал пластик по каменному полу. Макс присел как перед прыжком и прижался к стенке. Его волосы встали дыбом на голове и по всему телу. Из темноты выехал падальщик.

Сначала показалась пара стальных клыков, сильно загнутых вниз и внутрь. Внешний вид этих зубов говорил о том, что предназначались для того чтобы хватать и удерживать, а не для того чтобы рвать добычу. Затем Макс увидел морду - широкая, плоская, вся усеянная прутиками антенн. Они шевелились и поблёскивали в сумраке. Падальщик подобрался ещё ближе, и Макс разобрал его тело. Оно было похоже на гигантскую сороконожку, длиной метра в два, широкую, почти метр шириной и плоскую, прижатую к земле. Двигалась она очень шустро и гибко, по-змеиному извиваясь. Её верхняя часть казалась, облита в тёмный металл, под бронёй - Макс не сомневался - шуршала механическая гусеница. Эта гусеница совсем не была похожа на танковую. Макс увидел, что она состояла из пластиковых цепей. Только так можно было объяснить бесшумность хода. "Что за глупость? - рассуждал Макс, - Пластиковые цепи сотрутся в момент. Скорее всего, цепь металлическая, но каждое звено заварено пластиком".

Возле Макса падальщик остановился. Стало тесно. Макс поджал ноги, притиснулся к стене. Падальщик занимал почти весь проход. Его морда повернулась к человеку, многочисленные антенны зашевелились. Часть из них старалась дотянуться до ног Макса. "Обнюхивает, гадина. Решает живой я или мёртвый. И что я могу с ней сделать? Задавить голыми руками?" Но падальщик выглядел настолько отвратительно, что даже мысль прикоснуться к нему вызывала у Макса тошноту.

Вскоре падальщик потерял интерес к живому человеку и прополз мимо него к телу Даниеля. Передняя часть робота въехала на лицо покойника. Опять зашевелились металлические усики, укололи труп. Один из клыков выехал вперёд на телескопическом манипуляторе, вонзился в брюхо покойника прямо под грудиной. Падальщик несколько раз подёргал манипулятор, проверяя хорошо ли закрепилось. После этого робот съехал с головы. Выдвинулся второй клык, зацепил голову под челюстью. Падальщик, немного раскачавшись, сдвинул тело с места и задним ходом потащил его в темноту.