- Нет, не совсем. Место лучшего друга я берегу для кое-кого особенного.

- Ага, знаю, это место Генри, да?

- Ну, вот, а теперь ты говоришь так, будто у меня вовсе нет друзей.

- Я всё равно думаю, что ты офигенная.

 - И если ты так думаешь, значит, к черту всех остальных, – сарказма в голосе Реджины было достаточно, чтобы фраза не прозвучала слишком приторно. – О, кстати, когда ты последний раз созванивалась с Августом? – внезапно спросила брюнетка.

- С Августом? – переспросила Эмма, озадачено нахмурившись. После возвращения на базу она, конечно, писала ему, и, судя по письмам, у брата всё было в порядке, так что Свон о нём не тревожилась. – А что такое? Что он натворил?

- Я вполне уверена, что они с мисс Лукас общаются.

- Как так «общаются»? – с любопытством переспросила девушка.

- Ну, по телефону, скорей всего. Я на днях слышала, как мисс Лукас ему звонила.

- Я имела в виду, в каком смысле?

- В том самом, о котором ты подумала, – многозначительно усмехнулась Реджина.

- Да ладно! – ахнула Эмма. Она никогда не думала о такой возможности, но теперь, когда Реджина сказала ей, блондинка обнаружила, что её вполне радует такой вариант. – Ха, Руби и Август, офигеть! Вот же козлина, доставал меня расспросами о тебе, а сам-то! И ничего мне не сказал!

- Он расспрашивал тебя обо мне? – переспросила Реджина.

- Да-да, просто смирись с этим, – проворчала девушка.

- Кстати, мистер Бут, кажется, получил преданного обожателя в лице Генри. Он на днях спрашивал, когда к нам приедет «дядя Август», - добавила Миллс.

- Боже праведный. Дядя Август? Он будет в восторге, – засмеялась Эмма.

- Да, очевидно, Генри перестал бояться киборга и, твёрдо решив стать Джимом Хокинсом, теперь надеется, что Август займёт место Долговязого Джона Сильвера, - сухо констатировала Реджина.

- Я стану капитаном Амелией, если ты будешь этим собачьим профессором.

- Доктором Допплером, – поправила Реджина, почти обидевшись, что Эмма не помнит. Блондинке пришло в голову, что еще не известно, кто из Миллсов любит этот мультик больше. Хотя, если б ей пришлось пересматривать «Планету сокровищ» четыре раза в неделю, наверное, она тоже полюбила бы его. Деваться-то было бы некуда. – По-моему, на капитана Амелию больше похожа я.

- Не, она морской офицер и задира, а ты любишь книжки и всякое такое.

- Книжки и всякое такое, – передразнила Реджина. – Ну, ты точно не тянешь на доктора Допплера.

- Ага-ага. Эй, ты просто обязана сфотографировать Генри во время ярмарки.

- Конечно, я обещаю. А вы на базе будете праздновать?

- Четвёртое июля? Шутишь что ли? Да в этот день мы превращаемся просто в патриотических фанатиков! Будем палить в воздух при полном одобрении Национальной стрелковой ассоциации.

Реджина фыркнула, пытаясь удержать смешок:

- А тебе можно такое говорить?

- Наверное, нет. Но серьёзно, у нас тут этот день празднуют с размахом. На следующей неделе многие едут домой, чтоб отпраздновать с семьями, так что мы устраиваем собственный День независимости в эти выходные, для солдат и их семей. Знаешь, с батутами для детишек, и раскрашиванием лиц, и гигантским пикником. Круто будет, вообще-то.

- Да, явно заманчивей, чем наш фейерверк.

- Нет, Генри понравится, – Эмма на секунду представила восхищенную детскую рожицу. – Может, когда-нибудь, вы тоже приедете, – робко добавила она.

- Когда-нибудь, – голос Реджины был невесёлым. Как и Эмма, она знала, что это лишь мечта, почти несбыточная.

- Когда вы с Генри приедете, – чуть веселей добавила Эмма, – я, наконец смогу показать тебе нашу глушь.

- Я бы очень хотела этого, – радостно сказала брюнетка. – Все эти семьи, они приедут на праздник?

- Нет, – усмехнулась девушка, – не все, то есть. Большинство живут прямо на базе и переезжают вместе с мужьями и отцами туда, куда переведут.

- Тогда, кажется, они часто переезжают.

- Думаю, к этому можно привыкнуть. Это здорово, на самом деле. Вроде как община. Как Сторибрук, - Эмма просияла, от этой мысли, - только все вооружены.

- О, сторибрукцам не нужно оружие, чтоб сеять разрушение, поверь, солдат, – мрачно сказала брюнетка, чей голос вдруг приобрел опасную мягкость темного бархата. – Одна удачная сплетня, и считай, что от твоей жизни остались одни руины.

- Вы говорите, исходя из личного опыта, мэр Миллс? – с нажимом спросила Эмма.

- Я здесь выросла, – голос Реджины был серьёзным и бесстрастным.

- Ты меня пугаешь, когда ты такая злая, – наигранная дрожь в голосе девушки, заставила Реджину хрипло усмехнуться.

- Вот поэтому я и занимаю пост мэра…

- На карте осталась одна минута, - сообщение автомата не дало Реджине договорить. Эмма раздраженно вздохнула.

- Бля, – тихо выругалась она, прислонившись затылком к стене, чуть энергичней, чем хотела. – Ты слышала?

- Да, – вздохнула Реджина. – Я могу послать тебе другую карту.

- Не нужно, я могу пополнить счет здесь.

- Думаю, мы поговорим в другой раз? – неохотно произнесла Реджина.

- Да, – Эмма тяжело вздохнула. – Я позвоню. Обещаю.

- Я скучаю по тебе, – тихо прошептал хриплый голос.

- Я… – связь прервалась, и в трубке раздались короткие гудки.

Блондинка повесила трубку на рычаг, и ноги сами понесли её в магазин, находившийся на базе.

Июль 4,2004. Сторибрук, Мэн

Реджина никогда не понимала, что романтичного находят парочки в объятиях во время фейерверков.

В этом году они с Генри отмечали День Независимости в третий раз. Два года назад она не рискнула барабанными перепонками сына, которому было всего три месяца, и после официального открытия гуляний на городской площади они ушли домой и смотрели салют с балкона особняка. Так что первый День Независимости в жизни мальчика был довольно непримечательным. На следующий год они остались на площади, но когда раздались взрывы пиротехники, годовалый Генри закрыл уши мамиными ладонями и уткнулся лицом ей в плечо. Только после того, как отгорели римские свечи, малыш рискнул поднять потрясенный взгляд в ночное небо, разукрашенное яркими огненными цветами. В прошлом году всё было хорошо до особенно звучного последнего залпа, который был таким громким, что младший Миллс испугался и расплакался. И сейчас, хотя Реджина была почти уверена, что Генри достаточно большой мальчик, чтоб, не испугавшись, пережить все десять минут праздничной пальбы, она всё же захватила бируши, просто на всякий случай.