- Сумасшествие? – медленно повторила брюнетка, поднимаясь. Тина поморщилась, Кэтрин заметно вздрогнула. Руби быстро отодвинулась в сторону. – Ты считаешь это сумасшествием?

- Не сумасшествие, – поправилась Тина, осторожно поднимаясь следом. Что бы она не собиралась сказать, Реджина резко оборвала воспитательницу.

- А взять на себя ответственность за четверых подростков, которые только и делали, что хулиганили и воровали, разве не сумасшествие?

Тина помрачнела:

- Они хорошие дети.

- А Эмма хороший солдат. Наверное, один из лучших. И мне не нравится то, как ты треплешь её имя.

- Реджина, я не пытаюсь тебя обидеть.

- Тебе не нужно пытаться, дорогая, – Реджина поставила бокал на столик и взяла со стойки сумочку и пальто.

- Да ладно вам, – с надеждой подала голос Руби, – давайте досмотрим фильм.

Но Реджина не ответила. Сейчас она была слишком поглощена своими мыслями и тревогами и не сумела разглядеть почти явный комплимент там, где ей почудилось оскорбление. Эмма всегда вернётся. Пускай на месяц, на неделю, пусть даже на день. Пусть у них не будет ничего, кроме телефонных разговоров. Она всегда вернется домой. Она верит в это. Они не понимают. Никто не смеет отбирать у Реджины её веру.

- Реджина, не уходи, – позвала Кэтрин, но ответом ей послужил хлопок двери.

Несмотря на то, что последний девичник закончился неприятно, и Реджина после этого два дня не разговаривала с Тиной, в следующую пятницу и мисс Белл, и Руби с Кэтрин получили от мэра сообщение, в котором Миллс предлагала устроить следующую встречу в особняке. Видимо, жесткий мэр за последнее время действительно изменилась. К деликатной теме они больше не возвращались и избегали просмотра фильмов на военную тематику, даже если там играл горячий актёр. Руби, которой вдруг очень захотелось посмотреть «Спасти рядового Райана», попробовала было обидеться, но, в конце концов, они негласно решили, что, чем Реджина отвлеченнее, тем счастливее и безопаснее для окружающих.

Реджина, разумеется, заметила эту тактику, но не знала, то ли благодарить подруг, то ли сердиться на них. Можно сколько угодно притворяться, что Эмма уехала из города по работе, что она просто полицейский, живущий в другом городе, и у неё всего лишь зарубежная командировка, но это не выход. После разговора с Тиной, которой хватило храбрости озвучить её собственные страхи, брюнетка весь вечер изводила себя, прокручивая в голове сценарии один страшней другого. Что, если? Что, если? И Реджина не могла прогнать свой страх. Два месяца она старательно пыталась не обращать внимания на снедавшую её тревогу, но каждое письмо, отосланное на Ближний Восток и оставшееся без ответа, каждый день, когда Миллс напрасно ждала звонка, буквально сводили её с ума.

И однажды все её страхи обрели форму, воплотившись в телефонный звонок в три часа ночи.

- Привет, родная, – сонно пробормотала Реджина, подняв трубку.

- Откуда ты знаешь, что это я? – спросила Эмма.

- Никому больше не хватит смелости звонить мне посреди ночи.

- Я разбудила тебя, – в голосе Эммы не было даже намека на сожаление. – Я знаю, что давно не звонила. Тут всё… тяжело.

Брюнетка легла поудобнее, зажав телефон между щекой и подушкой, и удовлетворенно вздохнула, довольная, что слышит голос солдата.

- Я не против.

В трубке раздался тяжелый вздох, будто девушка пыталась сбросить с плеч огромную тяжесть:

- Мне, правда, нужно было услышать твой голос.

Реджина медленно открыла глаза. Все сценарии, приходившие ей в голову, вернулись разом, быстрее, чем она успела запретить себе думать об этом.

- Что случилось?

- Ничего.

- Кого-то ранило?

- Никого.

- Нила?

- Нет.

- Эмма, – Реджина села и, включив ночник, облокотилась на спинку кровати, – не ври мне.

Услышав, как Свон замялась, она поняла, что была права или, по крайней мере, близка к этому.

Эмма горько рассмеялась. Сухой сардонический смешок. Насмешка над собой.

- У Нила это лучше получается, – пробормотала она.

- Что получается?

- Не хочу тебе говорить, – шмыгнула носом девушка.

- Что говорить? – сердце Реджины билось в два раза быстрее, чем обычно. Перед глазами возникло поле боя. Мертвые солдаты. Силуэт Эммы. Если б они не разговаривали сейчас, Миллс представила бы её лежащей на земле, окровавленной, мё… Реджина усилием воли остановила эту мысль, отогнала её.

- Эмма.

Повисло долгое молчание, и Реджина слушала порывы ветра, дующего где-то на Ближнем Востоке, ожидая, пока Эмма заговорит.

- Мой генерал… – наконец произнесла она. – Его перевели. Я слышала, отправили в Германию или в Россию. Не знаю.

Реджина облегченно выдохнула.

- Так это же хорошие новости, разве нет? – успокаиваясь, она заправила за ухо локон волос.

- Ага, – чуть слышно прошептала блондинка. Миллс даже засомневалась, не почудилось ли ей.

- Я не понимаю, – медленно произнесла женщина. – Чего ты не договариваешь?

Ещё один молчаливый вздох.

- У нас произошло ЧП, – сердце брюнетки подскочило, ускоряясь. – Два месяца назад. Он… - замялась девушка, – эм... сделал кое-что.

- Кому? – осторожно спросила Реджина.

Эмма снова замолчала на какое-то время.

- Думаю, ты знаешь, кому, – наконец ответила она.

- Что… – женщина резко сглотнула и выпрямилась, откидывая волосы со лба. – Что… Ты в порядке?

Единственным ответом на этот вопрос стало невнятное бормотание.

- Что он сделал? – прошипела Реджина.

- Ниче… – слова застряли в горле, звук на секунду пропал, а потом Реджина услышала, как Эмма коротко всхлипывает. Ей не сразу удалось выровнять дыхание.

- Он напал на меня, – призналась девушка. Этот ломкий, тоненький голосок не мог, просто не мог принадлежать её Эмме. Голос блондинки всегда излучал либо уверенность, либо неловкость, но таким, как сейчас, не бывал никогда.

- Что?! – рявкнула Реджина так громко, что, наверное, её услышал даже Генри, спящий в своей комнате. Женщина сама не заметила, как вскочила с кровати. - Что ты имеешь в виду? Ты в порядке? Что он сделал? Эмма, он поранил тебя? – брюнетка металась по спальне, как заведенная.