Крик.

Далёкий крик...

За стеной этой комнаты, заглушённый кирпичом и утеплителем, протяжный, долгий и томительный, как само мучение.

Кажется, его услышали все, кто находился в комнате, и это заставило лица адептов посереть. Геворг обвёл взглядом застывшие маски, наполовину просвечивающие скелетами, и медленно двинулся к двери, боясь сделать какое-нибудь резкое движение. Оказавшись в коридоре, он оттолкнул подошедшего к нему Пражека и стремглав бросился бежать. Во дворе, не удосужившись проверить, заперты ли ворота, перелез через решётки.

Геворг всего несколько дней обходился без костылей, его ноги не привыкли к перегрузкам, и вскоре он уже не мог сделать и шагу. Опустившись по стене какого-то дома в нескольких кварталах от прихода секты, юноша сел на асфальт и обхватил голову руками. Ему было очень страшно. Спустя какое-то время Геворг нашёл в себе силы встать с холодного асфальта и нащупал в кармане куртки телефон.

- Раду Лебовски?

- Да, кто говорит?

- Это Геворг Сирумем. Мне кажется, я знаю, где профессор Морана. Её держат в здании прихода секты Апостола Смерти.

- Чёрт побери, Геворг, ты что, пошёл туда без меня?! Мы же договорились ...

- Я слышал, как она кричала!

В телефонной трубке повисло секундное молчание.

- Немедленно приезжай в управление. Я постараюсь получить ордер на обыск как можно скорее.

***

Как и можно было ожидать, ничего подозрительного на территории секты не обнаружилось. Ни загадочных подвалов, ни сырых склепов, где бы совершались демонические обряды с жертвоприношениями, - ничего. Сектанты оказывали полное содействие полиции, и вели себя спокойно; в отличие от Геворга, который лихорадочно метался по комнатам, как безумный. Конечно, Раду тоже было немного не по себе оттого, что при виде него сектанты падали на пол. Но лезть со своим уставом в чужой монастырь он не собирался - главное обыску не препятствовали.

Закончив позориться, Раду тет-а-тет переговорил с адептами секты, которые охотно пошли ему навстречу и выложили всё, что им было известно о Сарасвати Морана.

Как оказалось, госпожа Морана действительно была старейшиной "Секты э Мо́рти Апостолу́луй". Она прошла посвящение ещё шестнадцатилетней девочкой, спустя месяц после того как чудом выжила в пожаре, унёсшем жизни её родителей. К приходу юную Сарасвати привела тётя - третья посвящённая О́льса Ме́ркец; она же стала опекуншей племянницы до её восемнадцатилетия. С наступлением совершеннолетия девушка решила покинуть секту и приняла назначение Посвящённого Делегата - доверенного лица адептов в приходах секты по всему миру. Такой способ отдавать дань уважения людям, принявшим сироту в трудную минуту, оказался по вкусу госпоже Морана, и она больше не появлялась в стенах прихода, успешно трудясь на благо адептов за пределами страны. По словам Ма́рженки По́ловец - одного из адептов - Сарсвати связывалась с ними, только когда в этом была необходимость. Женщина мастерски справлялась со своими задачами и никогда не обращалась за помощью, поэтому адепты не докучали ей своим пристальным вниманием.

В общем и целом, адепты дали понять Раду Лебовски, что не имеют ни малейшего понятия, где в данный момент может находиться Сарасвати Морана, и вообще знают о ней не больше, чем известно представителям полиции. Поэтому Раду не поверил ни единому слову - уж слишком гладко они стелили, слишком рьяно пытались откреститься от женщины!

Геворг, в свою очередь, наотрез отказался встречаться с адептами, проявляя признаки необоснованной паники при одном упоминании о них. Всё это снова навело Раду на недобрые размышления в отношении Геворга - с этим парнем было явно что-то не так: слишком уж он рьяно вцепился в версию о похищении профессора фанатичными сектантами! Заявил, будто слышал крик... Зачем ему врать?

Чтобы это выяснить, Лебовски решил установить за юношей слежку. Начальство уже давно завалило его другими, более перспективными в плане раскрытия делами, и с неодобрением следило за неугомонными попытками юноши распутать гордеев узел похищения профессора. В управлении на Раду возлагали большие надежды: начальник ворцлавского отделения полиции уже давно подготавливал почву для перевода молодого детектива в Варшаву, где бы юноша смог карабкаться вверх по карьерной лестнице. Поэтому рекомендации Лебовски должны были выглядеть идеально, а такие висяки, как дело профессора Морана, вполне могли бы остаться в пределах участка, не привлекая особого внимания столичных. В итоге, Раду получил серьёзную взбучку за не оправдавший себя ордер на обыск секты, и устное предупреждение отойти в сторону. Так что Раду выделил для слежки своё личное время, сделав вид, что оставил дело профессора Морана в покое.

Он начал исправно два раза в неделю ходить за Геворгом в свои законные выходные. Геворг Сирумем оказался не самым прилежным студентом - он часто пропускал лекции, возвращался домой раньше положенного, или уходил в городской ботанический сад, где мог часами сидеть над какой-нибудь непримечательной книжкой, делая себе пометки в тетрадь. Вообще Геворг вёл себя странно. Раду заметил, что когда юноша общался с приятелями или разговаривал с преподавателями на улице, он как будто надевал на себя маску доброжелательности и беззаботности. Когда же Геворг думал, что его никто не видит, его лицо преображалось страшным образом: белоснежная пергаментная кожа натягивалась в гримасе холодного равнодушия, неулыбчивые губы опускались, как шнурки кошеля, а глаза тускло скользили по предметам, словно окружающий мир его мало интересовал. И в то же время... порой Раду казалось, что юноша видит нечто такое, чего остальные люди не замечали вовсе.

Как-то вечером Геворг прогуливался по оживлённой набережной Одры. Весеннее солнце уже растопило ледяную корочку на асфальте, повсюду с крыш дробно капала вода, и синяя тёмная грудь реки грозно вздымалась в тесных пределах канала, пополняемая многочисленными ручьями с улиц. Раду шёл в отдалении, кушая мороженое и наслаждаясь тёплым влажным ветром, дующим с реки. Внезапно юноша остановился напротив старинного дома с широкой лестницей и двумя статуями женщин по бокам. Было странно наблюдать, как вокруг него неторопливо прогуливались люди, заполняя набережную шумом голосов и радостными вскриками, а Геворг всё стоял и смотрел на позеленевшее, покрошившееся от времени бетонное изваяние девушки с кувшином. Так прошло минут десять; потом Геворг вдруг отпрянул назад, натолкнувшись на мирно шагающего мужчину, замотал головой и бросился дальше по набережной, словно ничего не случилось.

Другой раз Раду наблюдал, как юноша покупал хот дог в уличной тележке: он получил на руки горячую сосиску в булке и расплатился за неё, но не прошёл и нескольких шагов, как вдруг с ужасом уставился на еду, скривился от омерзения и отбросил в сторону. Это можно было бы объяснить простым отсутствием аппетита или заботой о здоровье, но буквально спустя пару дней Раду стал свидетелем того, как Геворга вырвало в кафе от одного вида жующих людей - он не дождался своего заказа и выбежал на улицу, бледнее полотна.

Похоже, у юного Сирумем были серьёзные проблемы со здоровьем. Раду навёл справки - Геворг не обращался в больницу с жалобами, и вообще не появлялся там с того момента, как научился самостоятельно передвигаться на костылях. Должно быть, юношу мучил какой-то внутренний недуг, о котором он и сам хорошо знал, поэтому не шёл к врачам... Может, совесть? Муки совести... почему бы и нет? Это очень хорошо стыковалось с его теорией о похищении и, возможно, убийстве профессора неуравновешенным студентом! Но вот доказательств у Раду не было.

До тех пор, пока однажды после университета Геворг не изменил свой привычный маршрут.

Юноша шёл, ориентируясь по карте - ясно, что он делал это впервые - и конечным пунктом его путешествия оказался четырёхэтажный дом, полностью занятый маленькими офисами. Здание относилось ещё ко временам Мошицкого и считалось историческим памятником эпохи, поэтому его не сносили. Жить в тесных клетушках незавидной планировки тридцатых годов было немыслимо, посему государство выкупило пустующий дом и сдало помещения развивающимся фирмам, а те были только рады получить свой небольшой офис в центре Ворцлава.