- В день, когда он родится я буду в роддоме.

- И в этот день твоя стеклянная копия появится в нашей спальне и будет тебя ждать.

- Хорошо. Пусть приходит твоя Настасья, но, если эта девчонка мне не понравится, она больше здесь не появится, а статуэтку ты все равно сделаешь.

- При условии, что ты будешь дружелюбна и, если она действительно произведет на тебя хорошее впечатление, ты не скажешь нет из принципа, прихоти, вредности, каприза или еще чего-нибудь.

- Хорошего же ты обо мне мнения, - обиделась Алеся.

- Самого лучшего, - Родион обнял ее и поцеловал.

Знакомство Настасьи с Алесей случилось через день после просьбы Родиона. Девочка вела себя очень скромно и побаивалась хозяйку дома, особенно после того, как стеклодув предупредил о недобром настрое жены. Она старалась быть полезной тенью, не мешала Алесе и выполняла все ее поручения без лишнего шума. "Помой. Порежь. Почисть. Вытри. Налей" - Алеся общалась с девочкой исключительно повелительными наклонениями без лишних слов, и Настасья беспрекословно, не задавая уточняющих вопросов выполняла команды. Прилежность, исполнительность и скромность помощницы смягчили строгую Алесю, и через пару часов, все приказы превратились в просьбы, теперь каждое предложение хозяйки начиналось с имени и заканчивалось вежливым - пожалуйста.

Вечером никто не заметил возвращения Родиона с работы. Стены квартиры окатывали звонкие волны девичьего смеха, отбиваясь они плюхались в середину комнаты, затапливая пространство и заглушая любые шумы и звуки. Настасья нашла общий язык с непредсказуемой беременной, она рассказывала Алесе истории из школьной жизни и вместе они смеялись над комичными ситуациями с участием девочки и ее одноклассников.

За неделю Алеся в корне изменила отношение к Настасье, теперь она считала девочку своей ученицей, а не помощницей, и обучала ее всему, что умела сама от кулинарии до рукоделия. Настасья красивым круглым подчерком записывала рецепты в поваренную книгу, а секреты по домоводству в толстую тетрадь, старательно месила тесто, раскатывала ровные круглые лепешки для беляшей, украшала торты лучше чем во многих именитых кондитерских, не пугалась кропотливой работы, аккуратно пришивала бисер к ткани, накладывала прямые опрятные стежки, училась моделировать одежду, сочетать ткани, кроить и шить, осваивала почти все виды декоративно-прикладного искусства и за что бы девочка не бралась у нее все получалось, будто она шила, готовила и вышивала тысячу лет с хвостиком.

Статуэтка, преподнесённая Родионом Настасье, поразила девочку, она не знала, как реагировать на такую оплату за месяц труда на кухне и за швейным столом его жены.

- Что это?

- Статуэтка, - удивился вопросу девочки Родион.

- Вы серьезно?

- Не нравится?

- Если вам жалко тратить время на что-то стоящее или вам нужны деньги за работу, то лучше бы сразу сказали, чтобы я не торчала все каникулы с вашей женой и не училась тому, что делаю лучше нее. Всего хорошего, - разъяренная Настасья встала из-за обеденного стола и решительно направилась из кухни в коридор.

- Ты куда? - спросила Алеся, еле сдерживая слезы.

- Домой.

- Статуэтку забери! - сказал Родион вдогонку.

- Себе оставьте, - холодно бросила девочка и хлопнула дверью.

Алеся вопросительно смотрела на мужа и не могла понять, чем вызвана ярость Настасьи, ведь последняя работа Родиона была самой прекрасной из тех, что он когда-либо делал.

- Ты превзошел самого себя, - девушка взяла в руки статуэтку. - Шесть миров в одной фигурке. Почему ей не понравилось?

- Потому что она не видит.

- Как? Ты же говорил, что она видела, как качалось дерево.

- Значит это была случайность.

Алеся вертела в руках куб размером двадцать на двадцать сантиметров, на каждой его плоскости разместился объемный мир. Первую сторону заселили персонажи славянской мифологии, вторую наполнили англо-саксонские и германо-скандинавские мифические боги и существа, третья принадлежала созданиям из мифов восточной и юго-восточной Азии, четвертую освоили представители арабских мифов, пятую разделили между собой боги ацтеков и инков, шестая сторона досталась существам из африканской мифологии. Объекты и персонажи каждой плоскости хорошо просматривались не вооруженным глазом, но если рассматривать их под лупой, то можно было увидеть мифологию каждого народа в мельчайших деталях. Под увеличительным стеклом миры оживали, становились многогранными и красочными, но всего этого Настасья не заметила, она видела лишь стеклянный цветной куб и решила, что стеклодув посмеялся над ней.

- Подарю сыну, когда подрастет, - Родион взял куб из рук жены, поставил его углом на специальную подставку и унес в гостиную, где определили ему место на полке длинного стеллажа. В доме стеклодува это была первая и единственная статуэтка, за все время работы в мастерской он ни разу не вылепил фигурку для себя или Алеси.

15 глава

Последние три месяца беременности Алеси выпали на осень, время, когда в воздухе преобладают меланхоличные настроения, щедро приправленные тоской и печалью. Однако Алеся не умирала вместе с природой, как это часто бывало, наоборот она была энергична и подвижна, и постоянно чем-нибудь занимала себя: вязала пинетки, шапочки и кофточки, скупала в магазинах товары для младенцев, обустраивала детский уголок. Обратной стороной бурной кипучей деятельности стало пошатнувшееся мировоззрение. Раньше убеждения Алеси сводились к тому, что рождения ребенка -- это лишь функция, заложенная природой для продолжения человеческого рода, она не понимала мамаш, которые зацикливались на своем потомстве, забывали все на свете и отказывались от прежних стремлений, всецело, посвящая жизнь чаду. "Дети - это не собственность, - рассуждала Алеся до беременности, - они не принадлежат родителям, даже если появились на свет благодаря им. Рано или поздно они уходят из дома, есть конечно исключения, но в целом задача мам и пап воспитать независимого, самодостаточного человека, раскрыть его таланты и отпустить в мир. И при этом не забыть о своих талантах, в жизни каждого есть призвание, только одни слышат его, а другие нет, и тогда ищут заменители: нелюбимая работа, поклонение своим детям, алкоголь, игры...". Но на седьмом месяце мысли Алеси все чаще сводились к одной: жить ради ребенка.

Родион легкомысленно относился к переменам во взглядах жены и полагал, что все это временно, он где-то слышал, что беременные женщины часто чудят и это нормально. Скачущие гормоны, частая смена настроений, серьезные изменение в организме и прочие "симптомы" беременности, вылепливают из привычных женщин новых немного странных особ.

Последний месяц дался Алесе тяжелее предыдущих восьми. Все в доме казалось ей неправильным. Обыденность с каждым днем сильнее засасывала и отдаляла от привычного мира, в котором Родион теперь остался совсем один. При чем сама Алеся никаких изменений в себе не замечала, только чувствовала постоянное раздражение и недовольство своей жизнью. Страшная правда открылась в день уборки, когда она, вытирая пыль с полок, подняла стеклянный куб и лишь чудом фигурка осталась в девичьих руках и не встретила звонкую смерть на полу. Ужас, как острая игла кольнул в самое сердце, и нижнее белье намокло.

- Родион, воды отошли! - она аккуратно поставила куб на место, но не сказала мужу, что больше не видит в статуэтке мифологических существ и богов разных народов мира, только шесть цветных поверхностей, соединенных между собой гранями. "Вот значит, что видела Настасья... ничего..." - подумала Алеся и быстро вытерла подступившие слезы рукавом халата.

- Что уже?! - прибежал ошарашенный Рубан из спальни.

- Вызывай такси! Я пойду переоденусь и сумку возьму, - Алеся нервничала и смотрела себе под ноги, избегая прямых взглядов Родиона.