И добродушно засмеялся. Ему в ответ она сначала громко фыркнула, а затем и сама нервно заулыбалась. Настас здесь был явно лишним.

- Давно вы в крови кошек и собак купаться начали?

Ответа от неё не последовало, а княжич и не настаивал. Ему лишь хотелось говорить, а не наслаждаться звуками пещер. Чем дальше они тянулись, тем жарче горели ноги, а за каменными стенами в тишине будто бы что-то шепталось само с собой. В попытке этого не слышать он и пытался развести разговор. Эти двое, похоже, настолько привыкли к своим процедурам и настолько тронулись рассудком, что уже не обращали никакого внимания на сводящие с ума звуки земли.

- Этот гад угрожал заставить свою суку-мать выдать меня за него замуж. Каково, а?

В гневе она румянилась и выглядела ещё красивее. Настас к своему вящему удивлению никак не мог отвести от неё взора, когда она взрывалась ругательствами. Лютомер тоже. Более того, он такие сцены ненавязчиво и вызывал.

"Как хорошо, что Сопля об этом никогда не узнает". Если бы он вдруг стал чуть более внимательным, то сразу заметил как его "невеста" и телохранитель смотрят друг на друга.

- Тот дедок не только тайными ходами заведовал, но и был в ответе за обеспечение дворца колодезной водой. - Объяснила титул своего учителя Меларта. - С десятком рабов он большинство этих тоннелей и вырыл.

Действительно, то тут, то там встречались давно потухшие лампы на стенах, обломки инструментов, мусор с поверхности, а в ответвлениях Настас краем глаза замечал тележки для перевозки породы. Только вот на выкапывание колодца такая деятельность не походила ни капли.

- Он что-нибудь нашёл? Тут же во все стороны всё изрыто, да и воду во дворец доставляют из города. - Спросил Настас.

- Ну, никакого ключа я здесь не видела.

- И не могла. - Вмешался Лютомер в разговор. - Дедок-то, наверное, не дурак, и решил не показывать тебе воду. Твои наклонности всё пачкать в красный цвет он уж точно знал.

- Ох, замолчите, оба! - Вспылила она вдруг. - Сейчас дойдём уже, сами всё уви...

Сначала оборвалась её фраза, затем - потух факел в руке, на мгновение высветив в темноте фигуру в маске, и только потом последовал глухой звук. Настас сам не зная как оказался сначала на коленях, целовал жаркий пол, кляп, а потом кто-то понёс его вперёд. Где-то в полной тишине и темноте он свернул в сторону и пошёл на свет.

Громадный круглый зал приветствовал Настаса и его похитителя, как и неудачливую парочку. Жаровни стояли у стен и освещали это место словно солнца, настолько сильно они горели. В центре комнаты зияла дыра таких размеров, что только у самых стен оставалось пространство, где можно встать. Похитители пошли прямо к ней и к ужасу княжича прыгнули прямо в пропасть.

Высота оказалась небольшая. Осмотревшись, Настас вдруг обнаружил, что комната на самом деле была карьером. По спирали вниз к самому дну, где стояла ещё одна жаровня, спускалась дорожка, а в стенах виднелись проходы - из одного из них они и явились. Всюду куда ни глянь Настас находил сваленные в кучу каменные гробы. Он и раньше их видел - среди них Меларта и проводила свой пир. Изогнувшись, княжич сумел посмотреть на потолок. На цепи, продетой через гигантское железное кольцо, висел огромный куб. Всюду сновали люди в масках.

Чуть-чуть не доходя до самого низу тёмные братья - а это без всяких сомнений были они - со своим грузом свернули в боковое ответвление. Жёсткий пол в очередной раз поприветствовал Настаса своими объятьями, а потом над ним склонился сам царь. Бладимер уже вернулся в Красов.

- Мичир, ты должен был привести ко мне всех Красичей, а не трёх. - Брезгливо обратился царь к кому-то за мешающим обзору косяком.

- Один из них не Красич. - Отвечал знакомый голос.

- А ещё одна - Меларта. Вот и выходит, что здесь только этот парень мне родня.

Царь вдруг пнул носком ботинка его в бок. От боли Настас свернулся клубком, чтобы очередной удар не настиг уязвимого места. Кто-то невидимый ловко вытащил кляп у княжича изо рта и шепнул в ухо: "говори, кто ты".

- Н-настас. Сын Спаса из Гиблолёса.

- Подговорил Меларту вывести тебя из города? - Хмыкнул Бладимер. - Хитёр. За это ты умрёшь последним. Будешь наблюдать, как все остальные умирают прямо у тебя на глазах.

Вмешался другой знакомый голос вмешался.

- Это безумие, государь. Даже стражи не должны выполнять такие приказы. Да, они сволочи, да, они заслуживают смерти, но не такой смерти, государь! Это слишком жестоко. Это не по-человечески!

- Они убили её, Мичир. - Ответил царь. - Можно уже и не быть человеком.

-- Живой Красов

Свечи всё ещё горели и наполняли воздух сладким ароматом. Постель, алые простыни, столь напоминающие собой то неистовое пламя, были свалены в кучу и комом лежали меж огоньков. За исключением этих вещей, камера была пуста. Странно, но даже миска с горячей похлёбкой стояла под решёткой - нетронутая, но только и ждущая, чтобы её осушили. Обычно палачи не любят кормить своих клиентов, и это наводило Шинижа на неприятные мысли.

Лишь одного элемента не хватало камере. А именно - ведьмы, что когда-то сидела посередине и которая, похоже, не нашла своего пути прямо на костёр. Шиниж не хотел подозревать Третьяка, но то, что он видел, отрицать стражник не мог. Что-то здесь было нечисто, и Шиниж искал ответы.

Палача он вопрошал раз за разом об одном и том же. Менял слова местами, говорил о чём-то другом и резко возвращался назад, спрашивал такую ерунду, как то, какая погода была снаружи вчера, несколько дней назад и всю неделю. Всё, чтобы добраться до истины. Но Третьяк, похоже, был слишком хорош - или же действительно был невиновен ни в чём.

- Я никогда и никому не помогал сбежать. Даже своего собственного брата казнил - и вдруг отпущу ведьму?

Стражник прекрасно это понимал. Настолько сильна Ёная, что может заставить даже неприступные горы выполнять свою волю. Третьяк действительно никогда не нарушал обязанностей палача и никогда и никому не делал поблажек. Таков был закон его маленького тюремного мирка, и никому, кроме неё не удалось бы его нарушить.

Ведьмы всегда таким славились. Там, где есть закон, у них есть непонятно откуда взявшиеся поблажки, что дают право ответственности за свершённое нарушение избежать.

- Что за глаз дала она тебе?

- Ты прекрасно знаешь, что это за вещь. А получил я его за свою доброту. - Ухмыльнулся палач жуткой улыбочкой. - В темнице она получила всё, чего желала, даже суп. Боги, да и сами пленники знают, как я не люблю кормить своих заключённых.

- Покажи глаз мне. - Настаивал Шиниж.

- Не наглей, Синица. Помни: здесь ты всего лишь гость.

"Чем она его подкупила?", - никак не мог Шиниж избавиться от этой мысли. Что такого она ему дала, что палач ради этого предал все свои клятвы?

- Прошу прощения, если обидел. Если я хочу докопаться до истины, то должен подозревать всех, даже себя и своих близких друзей.

Скрип цепей наполнял темницу. Вся она напоминала огромный гигантский инструмент, нет, целый ансамбль, игравший мелодию из тихих, едва заметных звуков. Спустя столько посещений Шиниж наконец-то догадался: Третьяк передвигался скорее не на ощупь, а на звук. Каждая частичка тюрьмы звучала по-своему, и если звон, скрип или шелест нарушались, то палач понимал, что что-то не так.

Несколько клеток опустели, но наполнились другие. Как раз сейчас палач делал обход, и Шиниж вместе с ним прислушивался к стонам новых пленников. Всматриваться в ту непроглядную темноту, куда посадили чиновников и жрецов, что своими действиями спалили полгорода и полдворца, не было никакого смысла. Вслушиваться Шиниж пытался, но до умений Третьяка ему было очень далеко. "Давай, насладись звуками со мной!", - предлагал добродушно слепой старец, но стражник не мог.

Наказание этих людей заключалось в их слепоте. В самые чёрные темницы посадили их, чтобы лишить света солнц, данного Красным Красом.