Земли Обители, хоть и были обширны, там наверху они были как на ладони. Вот западный павильон с красными колоннами, резными балкончиками, арочными окнами и разросшейся глицинией, по другую руку белый восточный - закрученная в невообразимую ракушку крепость похожая на аммонит, с двумя мощными крытыми галереями и с потаенными уголками, висячими садами, где росли кипарисы. А впереди Покои Первосвященника сияют золотистыми ставнями и ширмами, полностью покрытых узорами и резьбой, и перекладинами террас, где иной раз проходят священнослужители высокого чина. Если покинуть яблоневый круг и взглянуть на Обитель "снаружи", то оттуда она была похожа на драгоценный венец, изобильно украшенный жемчугом у основания. Башни Храма походили на зубцы короны из белого золота, щедро изукрашенных бриллиантами, горным хрусталем стекол и редкими вкраплениями сапфиров, изумрудов, аметистов и рубинов витражей.
Вокруг летают лепестки цветущих деревьев: яблони, вишни, миндаля, сливы и персика - они цветут весь год, но не плодоносят, вечно прекрасные, но бесполезные, как бесконечная молодость или весна. Только яблони - священный символ Ордена раз в год приносят святые плоды, как раз на Яблоневый Пост. Но эти деревья прилегают к сердцу Обители, за ними, где земля распахана, там растут обычные деревья, чьи плоды собирают по осени. Натуральное хозяйство было основным источником жизни Обители, не зависевшей от податей или пожертвований верующих, да и вообще ни от кого, она занимала свои земли и жила ее милостью, невзирая на волнения, периодически охватывающие страны и государства. По мнению Принцессы, духовенство могло бы пережить любую осаду, храмовые земли были огромны и выращивали на них все, что необходимо было для жизни - овощи, фрукты, разводили пчел ради меда и воска, мясо здесь было не в большом почете, тем не менее, выращивали скот и птицу ради шерсти, молока и яиц, только за рыбой спускались к реке, но она была совсем недалеко и рыбалка оборачивалась приятной прогулкой. Ткали и шили одежду сами, как и производили все необходимые вещи в быту. Обитель была своей собственной страной, независимой от других мирских государств, но связанная торговыми отношениями с остальными храмовыми комплексами Ордена. То, что не могла вырастить земли или реки Линдиона привозились из далеких земель, Принцесса иной раз видела, как спускали в холодильные камеры бочки с мидиями и креветками, привезенные из Эномии, ящики, застеленные тонкой бумагой, где лежали благовония и эфирные масла, отправленные из Раврон-бая. В свою очередь Обитель Благоухающих Яблонь пополняла запасы своих храмовых комплексов и руководила делами Ордена. Может монахи, и казались погруженными в молитвы и навсегда ушедшими в божественные думы, но Орден Милосердия требовал твердой руки и праведного сердца. Нынешний Первосвященник ни у кого не вызывал нареканий, никто из послушников или прихожан не смел усомниться в его благости.
Принцесса села и оглянулась. А ведь возможно она в последний раз видит этот тихий уголок, единственный в своем роде. Храмовый комплекс окружали сады, где драгоценными камнями притаились святилища и часовни, надежно спрятанные под сенью рощ, скромные (по местному мнению) усадьбы и домики, предназначенные для уединения, были расписаны узорами и линиями, которые превращались в журавлей, лотосы, реки и небеса, окруженные кипарисами и цветами. Несмотря на приближение осени, здесь ничто не собиралось умирать, все дышало жизнью.
С высоты холма она видела фигурки священников, монахов и послушников, неторопливо бродящих по дорожкам и скрывающихся в садах и святилищах. Называя их привычными чинами, она опиралась на знания, которые остались у нее еще из своего мира и которые основывались на местной церковной системе. Здесь же чины и саны представляли собой сложную и запутанную систему, в которой Принцесса ничего не могла уразуметь, кроме того, что Первосвященник был самым главным, а ее титул шел вторым. С некоторыми оговорками. Вслед за ней шли Двенадцать, которые и были теми самыми оговорками. Они были приближенными к Благовестному, его дланями, устами и языком, чем он сам являлся для Бога Милосердия. Принцесса предпочитала не утруждать себя пониманием истинного значения Двенадцати, для нее они были вроде королевских советников. Они жили вместе с Первосвященником в Лотосовых Покоях и проводили церемонии от его имени в Храме. За ними шли стражи Покоев. Простая условность, не от кого было охранять дом Благостного, на их плечах лежали заботы о Первосвященнике. И уже ниже находились все прочие жители Обители, и все они имели свои чины, которые в свою очередь принадлежали к своим кругам и мелким альянсам внутри Ордена. Впрочем, Принцесса позабыла Сарсави и Сетау - странных девушек, обслуживающих Первосвященника в его нуждах.
Видела Савету у святилища пляшущих Явленных. Не знала, как их зовут, но из всего множества воплощений они были для нее самыми чуждыми и самыми красивыми. Их святилище представляло собой аллею из глициний, плотно переплетенных между собой, окруженную маленьким водоемом. Ветви глициний, отяжеленные тысячами цветов, спускались до самой земли, и свет едва пробивался сквозь них, создавая внутри природного купола вечный сумрак. Там внутри, в тяжелом аромате сиреневых гроздьев лепестков, на небольшом возвышении стоял алтарь, представляющий собой пьедестал, на котором пара божеств переплетясь между собой, застыла в танце. Эту статую - всего-то в половину человеческого роста, можно было разглядывать бесконечно, столько деталей, акцентов и ярких красок в ней было. Женское и мужское божества изящные, гибкие как змеи стояли рядом, соприкоснувшись бедрами и кистями рук. Головы слегка склонены, руки, похожие на лебединые крылья, вскинуты в изящном жесте, на ликах - безмятежность, глаза прикрыты, на устах блуждающая улыбка. В свободных руках они держали веточки с красными цветами амаранта, а на груди висели гирлянды из цветков апельсина. Она была выкрашена синим цветом, он же черным, они казались гладкими, блестящими от лака. Из одежды на них были лишь орнаменты из золота и электрума, инкрустированные лазуритами, хризолитами и ониксами. Длинные распущенные волосы украшали тяжелые золоченые короны с рубинами. Ногами они попирали Звездного Кита, плывущего на огромной водяной лилии. Вокруг пьедестала стояли чаши с водой, горели благовония, опутывающие легким дымком статуи, и лежали плоды инжира. Можно было бы многое рассказать о принципах, которые воплощали эти Явленные, прочитать прекрасные многостраничные поэмы, воспевающие их космический танец и вечную любовь, но Принцессе никогда не нравились ни парочки, ни любовь. Она знала, что они воплощают космический принцип единства, и танец их поддерживает миропорядок, из которого он был рожден. Они были красивы, но не интересны.
..Видно Савету - девушку с черными блестящими волосами, убранными в хвостики, и в серовато-красной робе с запахом, выгнали из прохладной рощи Древа-святилища, чтобы она не тревожила божество своими музыкальными умениями, теперь она сидела рядом с искусственным озером, которое опоясывало рощу глициний, и училась играть на черной короткой дудочке - непременный атрибут всех празднеств. Получалось у нее плохо, мелодия напоминала вопли утки, но она не унывала, и с энтузиазмом продолжала дудеть. Криспо часто жаловался, что из-за уроков музыки Савета позабыла о своих храмовых обязанностях, целый день осваивая инструмент. Как они временами походили друг на друга! Упрямые и своевольные. Девушка была самой юной послушницей в Ордене, столь молодых - лет шестнадцати в храмы Бога Милосердия не принимали, считали, что они еще не готовы были заклать себе на служение, посвятив себя душой и телом Богу, духовенство считало, что стоило вначале увидеть мирскую жизнь, познать ее страсти, прежде чем отказываться от них . Но Савету отличало упрямство, а еще выборочная глухота, вот она и оказалась здесь.
Принцесса-Священница и Савета почувствовали друг в друге родственные души, выхолощенные в капризах, неуступчивости и своенравности, если им чего-то не хотелось, то они отказывались это делать. Однако Савета походила на иву, жесткую, но гибкую, умеющую обходить стороной все неприятные углы молчанием или словесным согласием, чем избегала лишних выговоров. Она были умной девочкой и понимала, что в отличие от Принцессы ее могут выгнать и Обитель не лучшее место, где стоило демонстрировать характер. Но дружбы между ними так и не зародилась. Савета была общительной и удивительно дружелюбной, и Принцессе было невыносимо смотреть, как она радостно щебечет с другими послушниками. Но и сама она никак не могла принять обязанности и ответственность перед другими существами. Принцесса догадывалась к своему вящему ужасу, что не может относиться к ней и прочим как к равным. И Савета несомненно это чувствовала, отчего девочке приходилось мучиться стыдом от своей упрямой натуры. Даже сейчас лишь бросив взгляд на будущую флейтистку, в ее душе снова поднялась удушающая волна.
