пристегнуть ремень безопасности.

- Все в порядке?

- Замечательно.

- Вы хорошо себя чувствуете? По дороге не стошнит?

- Просто попала в аварию. Но все хорошо, спасибо.

- Родственники не смогли забрать?

- Нет родственников, - ответила я. Вплоть до этого момента, мне даже в голову не

приходило позвонить кому-нибудь. Для человека, пробывшего столько времени в

одиночестве, семья стала казаться мне чем-то незнакомым. Мои тетя и несколько кузенов

жили во Флориде, но я никого из них практически не знала. По крайней мере, не

настолько, чтобы сообщать о небольшой аварии.

Все свое время я посвящала работе и едва замечала одиночество, но в подобной

ситуации близкие люди были бы как нельзя кстати. Благодаря семье можно избежать

поездки домой на такси в двух больничных халатах и серо-желтых противоскользящих

бахилах.

- Где же твоя одежда, девочка? – Спросил он.

- В шкафу.

- Неужто некому было ее принести? Хоть кто-нибудь?

Я покачала головой, называя свой адрес. Водитель наконец-то сдвинулся с места и

после того, как узнал ответ на ожидаемый « чем вы занимаетесь» вопрос, начал, перекрикивая джазовую радиостанцию, рассказывать о шишке на большом пальце ноги,

пожизненном отвращении к сырым овощам и привычке выкуривать по две пачки сигарет в

день. По каким-то непонятным причинам, люди узнавшие, что я работаю медсестрой,

испытывали острую необходимость исповедаться в своих проблемах со здоровьем. Они

надеялись услышать от меня оправдание или же диагноз, хотя я никогда ничего подобного

не делала.

- Этот дом, милая? – Спросил водитель, указывая сальным, испачканным маслом

пальцем. – По-моему одна из моих бывших подружек когда-то здесь жила.

- Мне казалось, что ваши ровесники женятся на своей первой девушке?

Он поморщился.

- Не-а. Я бы может и женился, но она не стала меня ждать. – И указал на свою

бейсболку, на которой было вышито «ВЕТЕРАН». - Армия.

- Благодарю за службу.

Он кивнул в знак признательности. По краям его пожелтевших ногтей въелась

грязь, а на обветренном лице виднелась, по меньшей мере, дневная поседевшая щетина.

Этот человек служил нашей стране, и по рукам можно было понять, что он так же

выполнял более сложную работу, чем водитель такси, из-за чего мне захотелось заплатить

ему больше чаевых. Но у меня не оказалось ни сумочки, ни карманов и тем более никаких

наличных. Я раскрыла ладонь, показывая несколько смятых долларовых купюр и ключи.

- Подождите, я сбегаю за деньгами, - сказала я, открыв дверцу машины и

почувствовав, как запротестовали болезненные мышцы.

Он фыркнул.

- Пассажиры из больницы никогда не платят.

- Нет, я заплачу. Подождите здесь, пожалуйста. Я мигом. Не выключайте счетчик. Я

заплачу за ожидание.

Его взгляд смягчился, и он улыбнулся.

- Заплатишь в следующий раз, девочка. Большинство даже не предлагают.

На какое-то время, я успела забыть, что может быть следующий раз. Черт его знает, на какой утилизирующей стоянке сейчас находился мой бедный маленький «Приус» цвета

морской волны. Он смялся вокруг моего тела, как консервная банка, пока мы, кувыркаясь

через перекресток, улетели в траву на другой стороне дороги. Каким-то чудом я уцелела, но теперь мое будущее сулило многочисленные поездки на такси. От этой мысли стало

больно. «Приус» защитил меня и теперь отправлялся на запчасти.

- Спасибо, - поблагодарила я, взглянув на удостоверение на приборной панели. –

Мэлвин.

- Просто Мэл. – Он протянул мне изогнутую и заляпанную визитку. – Позвони,

если нужно будет подвести, но больше никакой халявы.

- Разумеется. Я позвоню. И спасибо.

Он оставил меня на обочине перед крыльцом моего дома. Я махнула рукой и

поднялась по ступенькам, после чего открыла дверь, радуясь, что квартира находилась на

втором этаже. Пройдя всего один пролет, мне пришлось практически остановиться, сил

хватало только на то, чтобы едва переставлять ногами. Я вставила ключ в замок и,

повернув его, открыла дверь, после чего привалилась к деревянной поверхности, закрывая

ее.

- Слава Богу, пятница, - Произнесла я на выдохе, опускаясь на пол.

Я почти два года провела в этой квартире, но она до сих пор выглядела так, словно

ее собирались показывать потенциальному арендатору. Меня не устраивали дырки от

гвоздей на стенах, оставшиеся от предыдущих жильцов, но это не объясняло отсутствие

настоящей посуды.

Я перевела взгляд на бездверные кухонные шкафчики и на находившуюся в них

коллекцию бумажных тарелок и пластиковых стаканов, в нижних шкафчиках лежали

соответствующие пластиковые приборы. Всего одна стеклянная форма для запекания,

сковорода и кастрюля собирали пыль под столешницей. До этого момента, еда была для

меня скорее возможностью провести время, нежели необходимостью.

Я поднялась на ноги и побрела через всю комнату к шкафчику с лекарствами в

поисках старого флакончика «Лортаб». Вытряхнув крошечную таблетку голубоватого

цвета себе на ладонь, закинула ее в рот и запила небольшим глотком «Маунтин Дью».

Огнеупорная поверхность шкафа холодила спину, пока я, облокотившись на нее,

дожидалась, когда подействует бежавший по венам гидрокодон вместе с сахаром.

Почувствовав себя человеком, приняла душ, через голову натянула футболку с

открытыми плечами и ступила в любимые темно-синие спортивные штаны с отворотами.

Пока собирала на макушке все еще мокрые волосы, представила, что могу повстречать

любовь всей своей жизни, одетая, словно страдающая дальтонизмом кошатница. Но мне

необходимо поесть, и проще было прогуляться по улице без лифчика, нежели пытаться

приготовить самостоятельно – не то, чтобы у меня имелись продукты.

Посмотрев в зеркало, я замерла, разглядывая свое лицо. Оно не походило на

ужасное месиво, коим я себе его представляла. Наоборот, оно выглядело… нормально.

Возможно, уставшее, но скорее розоватое, а не красное, как у «Синьора Помидора».

Держа в руках ключи и сжимая перила, я спустилась вниз, остановившись только

для того, чтобы проверить движение и перейти улицу в положенное время, затем дошла до

«ДжейВока», моего любимого филадельфийского китайского ресторанчика.

На лице расцвела улыбка, когда до меня донесся аромат соевого соуса и топленого

жира еще до того, как открылась дверь. Очередь оказалась приличной, и я решила сесть за

свой обычный столик, чтобы дождаться, пока Коко не примет мой заказ.

Несколько мгновений спустя она уже стояла передо мной в темно-бордовом

фартуке, завязанном поверх узких джинсов и слишком маленькой белой футболке-поло с

прицепленным бейджем, гласившим « Коколина». Держа в руках ненужное мне меню, она

наполнила стакан водой, которую я никогда не пью.

- Как обычно? – Спросила она.

- Верно, - ответила я.

Ее брови нахмурились.

- Ты уволилась из больницы? Мне кажется, я никогда не видела тебя без

больничной формы.

- У меня выходной.

- Заболела?

- Да нет, - ответила я.

Она развернулась, зная, что более подробного ответа не дождется.

Я обхватила подбородок руками. Десятки людей разных национальностей и

размеров проходили мимо окна кабинки, в которой я обосновалась с тех пор, как впервые

вошла в эти двери двадцать три месяца назад. Летние каникулы были в полном разгаре, и

теперь, когда солнце вошло в зенит, туристы собирались семьями и компаниями и

заполняли тротуар, заставляя старую рану пульсировать в моей груди. Я давно

повзрослела, но все же очень скучала по папиной огромной ладони обнимающей мою.

Меня охватила зависть к маленьким девочкам, проходившим мимо с широкими улыбками

и нетерпеливо указывающим пальцами по сторонам, они тянули за руку своих отцов, либо