Осознав все это, Тоями пришел к своему плану действий, который он решил осуществить. Он тоже охотник и не упустит своей добычи, и тем более, не отдаст ее другому.
Он не стал говорить Коджи о том, что, расставаясь с Каем, они повздорили и что он задумал свой план действий в отношении Кая. Он понимал, что этот план Коджи явно не одобрит.
Глава 10
Тихий щелчок зажигалки в руке Кая в подземном коридоре прозвучал оглушительно, эхом отозвавшись в дальних закоулках разветвлений туннелей. Он замер, прислушался — с верху продолжали бомбить. С потолка посыпалась отколовшаяся от взрыва наверху штукатурка и осыпалась ему на плечо. Далекий, заглушенный толщей земли взрыв прозвучал, отозвавшись глухим эхом в подземных коридорах. Кай вздрогнул и поднес пламя зажигалки к сигарете. Курить не хотелось — хотелось дымом сигареты перебить этот запах, который пропитал все подземное пространство вокруг. Запах человеческих тел — больных тел, которые были здесь повсюду. В плохо проветриваемых подземных коридорах, где стояла удручающая жара и влажность от стекающего по стенам конденсата, запах больных людей усиливался во сто крат.
Кай затянулся, только сигареты приглушали постоянное тошнотное ощущение внутри. От очередного взрыва сверху слабомерцающие лампочки в коридоре замигали, потухли, а затем опять вспыхнули, освещая своим тусклым светом грязные обшарпанные коридоры подземного бункера.
Он стряхнул с уже давно не белого медицинского халата осыпавшуюся сверху штукатурку и затянулся еще раз, зная, что краткий миг перекура, который он себе позволил, — практически непозволительная роскошь в таких условиях. Но он не железный, он еле все это выдерживает, вернее, он давно готов бежать отсюда — от этих лежащих везде раненых людей, их криков, стонов, от этого ужаса вокруг него. Иногда он хотел просто подняться на поверхность, пусть там он попадет под взрывы, но это будет там — наверху, где будут свежий воздух, солнце и небо.
«Какой же я слабый, что готов вот так со всем разом покончить, — думал Кай, понимая, что больше не в силах быть здесь, — нет, я не позволю себе так поступить.»
Кай потушил сигарету и пошел по коридору в сторону железных дверей, ведущих в операционный отсек. Там, на операционном столе, его ждал очередной искалеченный войной человек. Как хорошо, что он не будет видеть его лица — медсестры уже загородили его лицо ширмой. Как хорошо, что сейчас он лишь ассистирует доктору — хотя, какая разница, кто будет резать живую плоть? Ведь слышать эти крики и видеть эту боль он все равно будет.
Он на секунду замер перед дверью, а затем, повернув ручку, шагнул внутрь.
Посередине операционной стоял стол, на котором лежал раненый. Руки и ноги его были накрепко перетянуты ремнями. Два мускулистых помощника в грязно-белых халатах стояли рядом, готовые в любую минуту с помощью своей силы удерживать человека на столе. Ведь обезболивающие практически закончились, и им приходилось оперировать без него.
— Где ты ходишь? — устало спросил Владимир Викторович, смотря на моющего руки антисептиком Кая, — хотя, ладно, не говори, тебе тоже нужен отдых. Он грустно, по-отечески взглянул на Кая.
Владимиру Викторовичу было уже за шестьдесят, он был с седыми волосами, аккуратной седой бородой и такими же седыми усами. Несмотря на свой возраст, все еще сохранял прекрасную физическую форму и мог проводить многочасовые операции, не отходя от операционного стола. К Каю он относился по-отечески сурово. Хотя Кай знал, что в душе он его любит, практически как своего сына, который погиб у него здесь на войне уже много лет назад. Потеряв все, Владимир Викторович так и остался здесь, изводя себя работой на износ и тем самым забывая о своей невосполнимой утрате.
— У нас сегодня осколочное в бедро, — кратко пояснил доктор.
Кай внимательно рассматривал рентгены, где четко было видно нахождение в бедре раненного, осколка. Он понимал, что это очень сложная и очень болезненная операция.
Кай поднял глаза и столкнулся со взглядом Владимира Викторовича.
— Ему вкололи одну ампулу, сейчас начнет действовать. У нас немного времени.
Они понимали друг друга без слов. Владимир Викторович понял, что хотел спросить Кай, и сам ответил на этот вопрос. Им было легко работать вместе, когда достаточно кивка головы, поворота, движения — и они понимали друг друга.
Владимир Викторович был рад, что Кай ему ассистирует в этих операциях. Когда он сам валился с ног, а поток раненых не ослабевал и приносили все новых и новых, тогда Кай заменял его.
Как бы Кай этого ни хотел, но сейчас у него не было выбора. Люди умирали. Его выбор: или им оказать помощь или смотреть, как они, истекая кровью, корчатся, лежа в длинных коридорах, так как в палатах уже не было места.
Кай делал только самые простые операции, все сложное брал на себя доктор. Все это продолжалось уже вторую неделю, после того, как убили помощника Владимира Викторовича и доктор остался без ассистента. Его помощник попал под бомбардировку, когда оказывал помощь очередному раненому — на них рухнула часть дома. Их так там и похоронило. Сейчас даже не было возможности достать их тела из-под завалов.
Эти две недели ада и кошмара. Наверху не прекращающиеся бомбежки, а внизу, в подземных бункерах, люди, скрывающиеся от них. Иногда Кай не выдерживал и хотел туда, на воздух, пусть там везде смерть, но здесь смерть была медленной и мучительной. Сюда приносили раненых отовсюду. Это были и солдаты, державшие оборону города, и местное население, которое еще осталось в этом городе, которое сейчас попало под общую бойню.
Зерос — древний город. Он был здесь всегда, археологи затруднялись сказать год его возникновения. Этот город пережил всех — все войны всех веков и времен, всех правителей и властителей. Кай не сомневался, что этот город переживет и все, что сейчас творят с ним люди.
Город был огромен, он простирался как над землей, так и под ней. Его древние лабиринты до конца не знал никто. Проще было достраивать новые, чем вникать в расположение старых туннелей, которые вели по легендам к самому аду.
В мирное время город восстанавливали и обустраивали современными благами цивилизации, а потом опять все разрушали. Наверное, это была извечная судьба этого города.
Их госпиталь располагался в подземном бункере, соединенным с древними ходами и коридорами, ведущими в никуда. Наверху, над ними, располагалось основное здание госпиталя, но оно было практически разрушено, а вот все, что находилось под землей, могло пережить и «конец света», настолько все было сделано надежно и на века.
***
Операция закончилась, Кай снял одноразовые перчатки и под тоненькой струйкой воды еще раз помыл руки, стараясь смыть с них физическую боль человека, которого они оперировали по живому. Кай знал, что этот пациент не выживет. Рана была глубокой и начинала воспаляться. Лекарств практически не осталось. Город был в осаде — те редкие прорывы к ним бойцов со скудными пакетами лекарств были ничто по сравнению с таким объемом раненых и нуждающихся в помощи людях. И, конечно, жара, которая помогала убивать даже тех, кто мог бы выжить. Казалось, жар солнца проникает через толщу земли прогревает все, что укрыто от него.
Владимир Викторович тоже знал участь сегодняшнего пациента. Он подошел к Каю, положил ему руку на плечо, чуть сжав его, этим говоря, что он все понимает, но не всесилен и они сделали то, что должны были сделать, а дальше, если не поступит лекарств, пациент умрет, медленно и мучительно.
— Подежуришь за меня? — заглядывая в глаза Кая, спросил Владимир Викторович, — пойду посплю немного.
Кай утвердительно кивнул головой, смотря, как, пошатываясь от скопившейся усталости, доктор пошел в сторону комнаты, где они спали по очереди, сменяя друг друга.
Уточнив у медсестры кто у него следующий, он включился в работу. Хорошо, что сейчас пока не поступало никого с земли. Только те, кто был здесь, а этим раненым нужно только осмотреть и обработать раны и сменить повязки. Он делал эту работу практически механически, ведь у него была хорошая медицинская практика. С самого начала работы на спецслужбы его этому обучали и, видя его талант к медицине, способствовали более расширенным знаниям в этой области. Он проходил обучение с лучшими военными хирургами, хотя это и был ускоренный спецкурс, но таких знаний вполне хватало для проведения несложных операций и, тем более, для перевязок раненных. Свои знания в области медицины он совершенствовал в дальнейшем уже сам, много читая из этой области, ну а практики, как оказалось, после его нахождения в Афгане у него было предостаточно.
