***

Кай полулежал на БТР, изредка просматривая местность в бинокль. Солнце было в зените. Жара, сухой воздух, пропитанный мелким песком, вернее, песчаной пылью. На небе ни облачка. Вокруг однотонно желто-коричнево-серый пейзаж. Камни, камни, камни и песчаная пыль.

Все одинаково, глазу не за что зацепиться. Впереди долина, уходящая за горизонт. С трех сторон скалы и предгорье скал: каменистые холмы, переходящие в горы.

Он привык видеть все это и вдыхать этот сухой пыльный воздух.

В душе промелькнуло воспоминание:

«Ранее утро, еще солнце не взошло, но уже светло. Поле с легким налетом тумана. Трава в серебристых каплях росы. Воздух, упоительно свежий, вдыхаешь — и кажется, пьешь чистую влагу из окружающего тебя пространства.»

В груди привычно защемило.

«Нельзя разрешать себе об этом думать!»

Кай сосредоточился на просмотре местности через бинокль.

— Федь, выпить что есть? — понимая, что воспоминания не уходят, Кай, увидев, что молодой лейтенант сидит рядом на соседнем БТР, решил спросить у него живительной влаги для души.

Федя, потянулся за флягой, но потом, видя лицо Кая, постучал по броне БТРа.

— Сань, заначку дай!

Из глубины БТРа вылез Саня с фляжкой в руке.

Федя ловко бросил фляжку Каю на соседний БТР.

— Кай выпил несколько глотков. Коньяк, дешевый, но какое счастье, что он есть. Потом так же бросил фляжку обратно.

— Спасибо, спас!

— Всегда рад помочь, — Федя был рад, что Кай обратился к нему. Он в первый раз с ним был в бою. Его впечатлило все в Кае. Он не ожидал, что можно быть настолько безрассудно-бесстрашным. А убивал Кай без сожаления, даже страшно становилось. А сейчас совсем другой, уставший, грустный…

Так они просидели до вечера, потом распределили несение караула на ночь. И только в полдень следующего дня выдвинулись обратно в гарнизон.

Доехали так же без происшествий, за исключением незначительной перестрелки, которые здесь уже стали обыденными. Кто-то из-за скал пустил очередь по дороге, ему в ответ дали пару очередей. Такая местная традиция.

Приехав, сразу пошли в штаб на отчет о проделанной работе.

Кай это не любил, поэтому просто сидел за столом, подробно рассказать о произошедших событиях и без него есть кому.

Уже ночью им разрешили идти отдыхать.

Кай попросил, чтобы его подбросили до его квартиры. Зайдя в нее, свет включать не стал, глаза и так болели от напряжения дня. Устало сел на диван, снял душивший его сейчас платок с шеи, расстегнул портупею, дотянулся до бутылки коньяка и бокала. Плеснул коньяк, посмотрел, как в отблесках уличных фонарей поблескивает темная жидкость, вдохнул ее пьянящий запах и отпил глоток.

Его мучила совесть. Ведь тогда, в больничной палате, он хоть и не хотел этого, но нагрубил им. Его ответ, то, как он о них отозвался, можно было расценивать как оскорбление. Назвать педи**ми двух людей, которые спасли его, беспомощного, на дороге и потом нянчились с ним. Кай понимал, что был неправ. Но поведение Тоями, все это выбило его из колеи, и он решил, что его грубость решит все его проблемы. Он вспомнил искреннего Коджи — он и его обидел своими словами.

«Нехорошо, конечно, получилось», — думал Кай.

Но как он мог прекратить все это? То, с чем он столкнулся и не знал, как найти выход. Он запутался, не понимал, как правильно себя вести. Эти глаза Тоями, его слова, прикосновения — все рушило его внутренние устои, и то, в чем он был убежден, рассыпалось, как карточный домик. А он старался это собрать, опять соорудить эту стену и сказать, что она нерушима. Что он точно знает, что правильно, а что — нет. И, оттолкнув от себя людей, грубо, жестко, он оправдывал себя своими принципами и правилами в своей жизни.

Вот только почему-то на душе было муторно. Он залпом выпил коньяк. Потом еще и еще и, наконец, достиг желаемого результата, когда алкоголь и усталость заглушили все, что его терзало и мучило. Свернувшись калачиком на диване, он уснул.

Глава 9 (1 часть)

За эти месяцы диспозиция по фронтам поменялась. Были достигнуты договоренности о взаимовыгодном сотрудничестве между японскими и русскими войсками.

В целом, все это Каю было безразлично, пока его не вызвали в штаб, где полковник стал подробно рассказывать о его предстоящем задании.

Суть его заключалось в том, что при подписании договора о сотрудничестве одним из условий с японской стороны, было предоставление им возможности инспектировать участки фронта русских.

Из главштаба пришло секретное донесение, что на Кая возлагают миссию проехать по заранее оговоренным участкам с японским представителем и предоставить ему возможность их инспекции.

Кай понимал, что это глупая затея и пустая трата времени, но высшее командование, которое сидело далеко и слишком высоко, всегда придумывало какие-нибудь задания, главное, чтобы их исполняли.

Поездить по разным участкам их фронта — займет неделю, если не больше. Их огневые позиции были раскинуты на достаточно большой территории. Еще и не везде туда можно легко попасть.

Но в целом эта идея Каю понравилась. Наконец, была возможность выехать из гарнизона, а то который месяц уже здесь. И конечно представилась возможность побывать на других участках фронта, где у него много знакомых и друзей.

«Может, думать о всяком некогда будет», — подумал про себя Кай.

Поэтому это задание он воспринял с энтузиазмом. Уточнил, когда нужно ехать. Петр Иванович сказал, что завтра к двенадцати утра сюда приедет японская делегация и привезет своего представителя, который поедет с Каем.

Дальше они в течение нескольких часов подробно обсуждали маршрут их движения. Полковник сказал, что об их приезде будут все в курсе. Им будет оказан соответствующий прием, и японскому представителю будет показано только то, что он должен видеть. На Кая возлагалась миссия шофера и сопровождающего в одном лице, так как он знал всю местность и многие ее особенности и, главное, знал, что можно говорить и что не следует. Это Кая тоже вполне устроило.

Выйдя от полковника в позитивном настроении, он остаток вечера провел у Себастьяна, где у одного из ребят был день рождения. Столы ломились от еды и напитков. Кай много говорил, рассказывал и смеялся. Такое настроение очень порадовало Себастьяна — Кая он все чаще привык видеть грустным и молчаливым.

***

На следующий день Кай был готов к поездке. Закинул сумку с необходимыми вещами в багажник и по максимуму затарился оружием. Сам оделся в темный военный френч с брюками, заправленными в высокие армейские ботики. На френче не было особых знаков отличия и его принадлежности к какой-либо армии. В такую поездку лучше не надевать то, что сразу станет мишенью — лучше не светиться.

Его джип помыли — об этом очень просил полковник — чтобы машина выглядела соответствующе. Хотя Кай не понимал зачем, ведь через километр пыльной дороги она станет еще более пыльной, чем была до этого. И еще батяня попросил навести порядок внутри машины, зная о склонности Кая к полному беспорядку. Вот этого Кай даже для него сделать не мог. Он вспомнил, насколько после уборки в машине, когда он был в госпитале, все было идеально и непривычно чисто и уютно. Но поддерживать такой порядок он долго не смог, и все пришло в прежнее состояние — полного бардака.

В штабе в кабинете полковника уже все собрались, только ждали приезда японской делегации. Кай, получив завершающие ЦУ от Петра Ивановича, со скучающим видом сидел за столом, тоже ожидая их прихода.

Наконец, в кабинет вошли пять японских военных, учтиво поклонились.

Среди них был Тоями!

Внутри у Кая все похолодело, но он и виду не подал. Так же как и Тоями, который тоже его увидел, но равнодушно скользнул по нему глазами и стал смотреть в другую сторону.

Кай понимал, что его поведение там, в больничной палате, было не очень правильным. А мягко говоря, просто грубым, ведь он реально обозвал Коджи и Тоями пидор***ми, хоть и выразил это в мягкой форме. И вот теперь ему предстояло взглянуть опять этому человеку в лицо.