― Врагу не сдаётся наш гордый Варяг. ― она облизнула уголок губ. Я плотоядно проследил за этим движением и стал неторопливо приближаться, шаг за шагом, обходя кровать.
― Посмотрим.
Я наткнулся взглядом на зеркало, точнее на свое в нём отражение. И в моих глазах плескалась и бесновалась тьма, в жестоком предвкушении. В этом существе не было ничего от того меня, что хотел стать лучше ― остался только дикий Зверь, подчиняющийся инстинктам, Зверь, который уже не сможет, не захочет остановиться. Обжигающе-горячая рука поймала, и схватила девушку за руку. Я утащил на её кровать, одним порывам, сдернул с неё остатки одежды, отшвырнул всё на пол, заводя руки ей над головой. В конце концов, она потерялась в этом безумии, не в силах что либо предпринять.
Нагое белое тело задрожало под моей тяжестью. В каждом моём прикосновении пульсировала животная ярость, жестокая и беспощадная. И сейчас она не была девушкой в моих глазах, она была добычей, она была жертвой. Но белое лицо, искаженное маской неясного выражения, было слишком красивым для жертвы.
Заподозрив что я причиняю ей боль, неосторожными и вряд ли безопасными действиями, заглянул ей в глаза. Она была в шоке, она задыхалась, а ведь я даже ничего тотального не совершил. И если я нанес ей травмы, грубыми действиями, они заживут, но что останется в душе…
Что-то содрогнулось внутри меня, я замер, в шатком промежутке. Я поднял взгляд в её лицо, что-то странное передавали её черты.
― Если ты сейчас остановишь меня, я уйду. ― хрипло прошептал я, пока не стало поздно. Но уже было поздно, и это звучало не очень то убедительно даже в моих ушах. Но каким-то образом я всё ещё пытался совладать с собой, ― Тебе стоило иметь в виду мышка, такие как я, не умеют быть нежными. Я не умею…
Она сжалась, словно от страха, что впереди ждет мука, пытка унижением и болью… и боль уже тенями заходила по её лицу. Но она промолчала, и меня коснулись тёплые ладони. Тёплые ласковые руки укутали меня не давая разгорающемуся пламени потухнуть. И её обнаженного тела коснулись не звериные когти, а человеческие руки, ведь страх живёт только в наших головах. Скольких сил мне стоило сдерживать грёбанные аффективно-животные инстинкты, которые подхлестывало жгучее желание к ней, никому и не снилось. Я чувствовал ― Зверь во мне бьется, рвется вон и… не может победить. Не с ней. Не её. Никогда.
Жадными губами я проскользил по разгоряченной коже, вдоль ключицы, к впадинке у основания шеи. Свирепое плотоядное чудовище горело и плавилось прямо внутри меня. Я знал, что несмотря на свои слова, я не отступлю. Не смогу. Я снова терял контроль, вдыхая ее запах, отчаянно прижимая её к себе, ощущая светлую полупрозрачную нежную кожу, будто подсвеченную изнутри. Её ногти впивались в мои напряженные плечи, тонкое тело приникло, изнывая и выгибаясь, я не различал природы её стонов, было это болью или напротив.
― Кто сказал… кто научил тебя думать, будто ты не умеешь быть нежным, а? ― прошептала она, её взгляд захватил мой, и на мою щеку легла тёплая ладонь. Я замер, от её слов, судорожно захлебнувшись воздухом.
Да, она с ума сошла? Ну, вообще-то, да.
И вообще-то она права. Мне не стоит забывать об этом, она была другой, была единственной.
Я пробежал рукой вверх по её бедру и чувствовал стремительное, головокружительное тепло возбуждения, когда она целовала меня в ответ с таким же пылом, проводя руками по моей голой груди, царапая ногтями.
Она смотрела на меня, и глаза её тлели с желанием и болезненной нежностью, и это сбило мое дыхание.
― Ты такая красивая, ― прошептал я, медленно, всё ещё ожидая, что она остановит меня. Её руки лакали мое тело, и мне казалось, что я сгораю изнутри.
― Боже мой… ты самая великолепная девушка, которую я когда-либо встречал.
Она была обнажена, целиком и полностью моя, без мгновения часть меня, а покраснела от одного только комплимента. Она была изумительной.
Прижавшись ко мне губами, слегка улыбаясь в ответ, она запустила пальцы в мои волосы, зажимая их в руке.
И всё-таки не смотря на все наши заскоки, не смотря на всю эту сумасшедшую драму, которую мы создали, я не мог не желать её. Она была моей точно так же, как и я был её. Наши жизни необъяснимо переплелись, и не было нужды отрицать интенсивную связь, которая сплела нас так тесно. Каким бы больным ублюдком я ни был, я действительно хотел отдать ей всё, чтобы она чувствовала себя целой, нужной и достойной.
Три громких слова едва не вырвались из меня в этот момент. Я не хотел ей лгать, потому, дабы не вводить её в излишнее заблуждение, я никогда не скажу этого. Между нами и без того хватает масок лжи и прочих инсинуаций. Наши отношения ― маскарад. И хотя я бессомненно желал её, нуждался в ней, дорожил, восхищался, любить я не мог. И я не мнительный дурак, пытающийся убедить себя в том, что это нелюбовь между нами, что нет никакой любви, что она ― иллюзия. Я напротив мог бы убедить себя в обратном, сказать, что люблю, но это ложь. Мне это просто недоступно, надеюсь она простит мне это упущение. Возможно где-нибудь там, вдалеке, на смертном одре, я признаюсь ей во всём и тогда, она всё поймёт ― поймёт, что то, что было рождено больной одержимостью и помешательством, не может превратиться в сказочную бабочку, как по волшебству. Человек рождается человеком, и человеком он умирает ― это непреложный догмат. Как и то, что было одержимостью от начала ― будет до конца. Но только там, вдалеке.
Не найдя более слов, чтобы выразить всё это, я прижался лбом в подушку над её плечом. Приступ ярости отпускал меня, Человек мучительно и самозабвенно боролся со Зверем, загоняя его обратно в клетку, где ему самое чёртово место. Она судорожно дышала, подо мной, и не от страха. Я предельно четко осознал ― она задыхалась от страсти. Она не боялась меня. Она на самом деле принимала меня, каким бы я ни был.
― Посмотри на меня. ― негромко попросил я. Тело опалило пламенем, по коже заплясал огонь, отблеск которого горел в голубых глазах девушки.
― Смотри на меня…
И она смотрела. И я видя глаза самые прекрасные, не мог разгадать, главную дилемму своей жизни. Она имела в себе силу и власть, чтобы вернуть меня назад, где бы я ни был, или была слишком храброй и самоотрешённой, чтобы следовать за мной? В любом случае, она была идеальной. Мне нужно было потеряться в ней. Почувствовать наконец, это ощущение мира, которое приходит, только когда мы вместе. Не ревность, гнев, страх, или ещё какое дерьмо, а тот очаг и тепло, которые дарили ощущение, что я дома, в безопасности… счастлив. И я вовсе не убеждал себя в этом― это не на секунду не являлось самообманом, просто таковым было моё желание, на самом деле. Я на самом деле очень хотел вернуться.
Обнимая меня за шею, она привлекла меня ближе к себе. Я всё ещё сопротивлялся, полностью уверенный в том, что захватило меня. Меня захватил внутренний конфликт. И кажется она использовала свое криминально-восхитительное тело, чтобы манипулировать ситуацией и мной. Но в этот момент мне было наплевать. Я хотел видеть красивый блеск в её глазах. Резкий толчок, сорвал с её губ громкий стон.
― Ты моя, Вик, запомни это. Навсегда…
Обжигающими ладонями, я скользил по изгибающемуся в сладкой муке телу.
― Только моя…
― Твоя…
Шепот сливался воедино. Я растворялся в ней, растворялся, она отзываясь на каждое моё прикосновение, была невесомым ярким пламенем руках Зверя. Мы исцеляли друг друга, могли исцелять пробуждая ощущение восхитительной дрожи по телу. И эта терапия была доступна только нам двоим.
Я собирался действовать действительно примитивно, интенсивные волны эйфории охватывали меня от её прикосновений. Желание в моем теле забирало любое сомнение, которое в противном случае я должен был испытывать, в недоверии к самому себе. Я задохнулся когда она подмахнула бёдрами навстречу. Дрожь удовольствия снова пронеслась сквозь меня, в идеальном ритме. Я забыл о беспокойстве по поводу своей аффективной ипостаси. Я просто позволил себе нестись на этой волне, которая угрожала накрыть меня с головой, стоит мне забыться.
