"Да потому что ты дура, -- подумал я с ненавистью. -- Богатая дура, не понимающая, что вопросы на совете и яйца выеденного не стоят, праздная дура, которой хочется почувствовать свою значимость. Ещё и скандалистка, к тому же".

-- Иди к чёрту, -- сказал я негромко и отправился по своим делам, подвинув даму плечом.

Это было, конечно, и грубо, и неосмотрительно: в тот же день мне позвонила непосредственная начальница (руководительница отдела общего школьного образования в департаменте) и почти с истерическими нотками в голосе потребовала пояснить, почему я определённым образом разговариваю с родителями учащихся. Я, как умел, объяснил происшествие, и мы даже невесело посмеялись в трубку. Правда, "посмеялись" -- слишком сильное слово: просто каждый грустно и невидимо для собеседника улыбнулся. Под конец разговора начальство вновь проявило строгость и потребовало впредь такого способа общения не допускать, а пока написать и отправить на адрес электронной почты отдела школьного образования письменную объяснительную. Я в свою очередь покаялся и обещал всё требуемое исполнить. Оба мы, похоже, понимали, абсурдность ситуации, а между тем вынуждены были играть предписанные нам роли.

Подумать о том, что моё столкновение с гневной родительницей могло выйти не случайным, а срежиссированным, я даже не успел, как столкнулся с новой напастью.

Разбираясь с нормативными документами, я обнаружил, что, оказывается, не только школьный завхоз и рабочий по комплексному обслуживанию здания, но и директор школы обязан иметь так называемую группу допуска по электробезопасности не ниже второй. Смысл этого требования для меня был тогда и остаётся по сей день туманным (не директор же полезет ремонтировать распределительный щит или, паче чаяния, чинить перегоревший фонарь!), но правила есть правила. Для получения такой группы мне следовало прослушать специальные лекции, по итогам которых сдать зачёт, после чего получить удостоверение. Вообразить, кто бы мог у меня это удостоверение захотеть проверить и наложить взыскание за его отсутствие, я мог с трудом (вот только прокуратура разве?), но, конечно, это разумное рассуждение о бесполезности удостоверения действовало, только пока не стряслось чего-нибудь. Травмируется, не дай Бог, на территории школы сотрудник при использовании электротехники -- и посыплются на меня все шишки. А если выяснится, что и у самого директора нет допуска к работе с электрооборудованием... Да и вообще, обычная здравая житейская логика для чиновника совершенно непригодна, даже для самого мелкого, и особенно для самого мелкого, а директор школы именно что мелкий чиновник и есть. Чиновник в первую очередь обязан думать вовсе не о том, разумно или нет иное его действие или бездействие, а о том, нарушает ли он предписанные нормы или нет, может ли он позволить себе это нарушение и что его ждёт, если нарушение обнаружится. Это -- азы бюрократии, и всем людям, имеющим дело с чиновниками самого разного ранга, следует именно это в первую очередь держать в уме.

Я разыскал через Сеть контору, которая проводила необходимое обучение (некий "Учебно-методический центр "Защита""), и подал заявку на учёбу на своё имя. Лекции занимали целый день (хорошо хоть только один), оттого я на время своего отсутствия в учреждении назначил временно исполняющей обязанности руководителя всю ту же Любовь Георгиевну. Мог бы и Ирину Дмитриевну, заведующую учебной частью, назначить врио, даже и справедливо было сделать так, то та вечно перерабатывала и новым обязанностям не обрадовалась бы. Припоминаю теперь, что перед назначением спросил и того, и другого заместителя, и если вторая состроила печально-кислое лицо, то первая не противилась, приняла известие стоически-бесстрастно.

Лекции в "Защите" добросовестно читали всё отведённое на них время. Я, пожалуй, единственный директор, скучал, сидя в тесном классе вместе с мужиками-электриками и плотно сбитыми тётками-завхозами. Впрочем, единственная молодая девушка тоже здесь была, симпатичная. Свеженазначенная заведующая детским садом, наверное? Я улыбнулся ей, она -- мне, но едва я собрался пересесть за её парту, как мой телефон затрезвонил. Пришлось мне извиняться перед преподавателем и выходить из аудитории.

А разыскивало меня начальство и настойчиво пытало, почему, дескать, я не на рабочем месте. Моему сообщению о том, что я уехал на учёбу по электробезопасности, даже не сразу и поверили. Я пообещал после лекций заехать в департамент образования лично.

Руководитель отдела общего школьного образования повертела в руках мою свежую "корочку" с записью "Допущен к работе в электроустановках напряжением до 1000 В качестве административно-технического персонала", возвратила её мне, задумчиво покивала.

-- Теперь верю полностью, Владимир Николаевич. А то и впрямь засомневалась... -- призналась она.

-- Я разве Вас обманывал, Мария Ивановна?

-- Нет, не обманывали. Но врио Вы в учреждении почему не оставили?

-- Как же не оставил, если оставил завуча по вэ-эр?

-- Но я-то другие сигналы получила с места! Сегодня заявилась ко мне на приём одна из Ваших мамаш, которая Вас пришла разыскивать по какому-то делу -- что у Вас там с физруком вышло, кстати, я так и не поняла?

-- Физрук одному гадёнышу из пятого класса выписал затрещину.

-- Дело житейское, в общем, но будьте аккуратны! Современные мамочки и до суда доводят в таких случаях, загремит Ваш физрук... Так вот: пришла, Вас не нашла, и сказали ей -- уж не знаю, с кем она разговаривала, -- что дирИктора второй день на рабочем месте нет и что он чуть ли не пьёт беспробудно...

-- Клевета какая! -- возмутился я.

-- Прямиком из школы эта мамаша ко мне и поехала, -- продолжала начальница. -- Понимаю, что клевета! А если клевета, значит, у Вас недоброжелатели. Повнимательней, Владимир Николаевич. Вы просто очень уж беспечны!

-- На самом деле? -- я аж опешил.

-- Да: в том смысле, что Вы думаете, будто Ваша служба просто сводится к хорошей службе. А в ней расследования интриг внутри коллектива и противостояния этим интригам тоже занимают немалое место. Понимаете?

-- Понимаю, -- невесело произнёс я. -- Теперь понимаю...

Верно, складывалась мозаика: сначала с делопроизводителем мой зам меня рассорила, затем родительницу на меня натравила, затем без стеснения соврала другой мамаше, что директор незнамо где, хотя отлично знала, где я пропадал и что пропадал не ради собственного удовольствия. Изучив протокол заседания попечительского совета, выяснил я, кроме прочего, что осуждали вопрос вне повестки и по нему приняли решение, для меня невыполнимое: прямой путь директору поссориться с родителями школьников. На той же самой неделе совершился ещё один мелкий случай, прошедший для меня, к счастью, без всякого вреда, но убедивший в том, что, похоже, Любовь Георгиевна старательно делает мне маленькие и крупные гадости. Мой старый хороший знакомый, даже друг, Арнольд, которого я знал ещё со времени моей учёбы в аспирантуре, позвонил мне в учреждение, так как слышал от кого-то о моём новом месте работы, но попал не на меня, а к завучам. Ответила Любовь Георгиевна (узнал я об этом от первого заместителя), и язвительно сообщила Арнольду, что к начальнику можно попасть только по предварительной записи (что было неправдой), да и вообще, едва ли он захочет разговаривать с посторонним человеком, если этот человек ему ни для чего не нужен.

-- Вы как думаете, Ирина Дмитриевна, что вообще происходит? -- спросил я, когда первый заместитель закончила мне пересказывать это неприятное событие.

-- Если это останется между нами, Владимир Николаевич, то я Вам скажу. Под Ваше честное слово?

-- Само собой.

-- Яму для Вас роет.

-- Для чего: на моё место хочет сесть? -- догадался я наконец.

-- Именно: думает, что Вы ей перешли дорогу. Считает, что это Вы сидите на её заслуженном месте. У неё педагогический стаж -- двадцать пять лет, административный -- десять, а у Вас какой?