- Кто из луга всю траву выщипет, из моря всю воду вычерпет, и тот моего запора не отопрет! Слово мое - запор на семи ключах, ключи те под Алатырь-Камень положены, охраняют их змея Гарафена и птица Гагана. Змея та всякому голову закружит, очи заплюет. Птица та всякому волосы выдерет, очи выклюет!
И с какой-то неведомой ему дотоле мстительностью Антон добавил, обращаясь к стене, с которой загадочное пятно сошло так же внезапно, как накануне появилось :
- А кто из злых людей меня взалкает, обзорочит, да обпризорит, да околдует, да испортит, у того бы тогда изо лба глаза выворотило в затылок, да уста свело на сторону, Аминь!
В наступившей в комнате тишине Антону показалось, что откуда-то издалека до него донесся слабый вскрик.
10:10 утра. Два дня спустя. Москва. ГКБ N1 им. Н.И. Пирогова. Отделение челюстно-лицевой хирургии.
"Микоян", в наброшенном на плечи поверх костюма белом халате, с букетом гвоздичек и тортиком "Прага" вошел в палату, где на койке у окна лежал его товарищ.
Давайте уж договоримся так и звать их Анастас Иванович Микоян и Михаил Иванович Калинин. Потому что, какой же колдун вам скажет свое настоящее имя? Что его зовут, скажем, Рёген, Фарлаф или там Руммельснуф. А то, что названные товарищи - настоящие колдуны - ни у кого уже не должно вызывать сомнений.
- Ну, здравствуй, здравствуй, братец! - Весело поприветствовал вошедший больного. Калинин мрачно зыркнул на него, промолчал. Теперь оба его глаза были обведены черными кругами, заплыли, делая Михаила Ивановича изрядно похожим на выпившего бурята.
- Пойдем, покурим! Погода на улице - блеск. Нечего тебе в койке киснуть. - Анастас Иванович поставил тортик на стол, и, пока, Михаил Иванович, кряхтя, вставал с постели, нашаривал свои тапки и надевал пижамную куртку из фланели, Микоян разыскал какую-то банку, наполнил ее водой из-под крана, поставил в воду букет, расправил цветы и водрузил эту композицию на прикроватную тумбочку.
На отведенной для курения площадке разговор возобновился:
- И как ты так его заговаривать взялся, а себя сперва от обратки не отговорил?
- Почему? - Даже обиделся Калинин, тяжело двигая заплывшими челюстями. - Очень даже отговорил. Только это не обратка была! Это щегол этот отговором закрылся и меня же вдогон дурным глазом хлестанул. Если бы я не закрыт был, может и вовсе с тобой сейчас не балакал!
- Да как так-то?! Ты же говорил - хулиганье обычное!
- Я не я, если он гримуар мой не прочел! Я его второпях в портфельчик сунул, а нашептать на него забыл. Значит, и Эликсир он распробовал, а то откуда бы в нем силе взяться?
- Кто же такую книгу, да так носит запросто в портфеле? - Всплеснул руками Микоян. - Ты же чекист, должен же ты получше меня знать, как обращаться с важными документами!
- Да я...
- Я, я! Голова ты... лихая. Ан щегол-то твой ясным соколом оказался! Хват!
- Я его в бараний рог...
- Полно! Полно тебе, заканчивай бокс по переписке свой. Пока ты еще на фотопортрет свой в паспорте похож. Ну честно, братец, недосуг!
- Но как же...
- А! - Махнул рукой Микоян. - Навью пошли или мана. Если обидчик твой такой грозный - пусть развлекается. Погружается, так сказать, в рабочую атмосферу с головой. Любишь медок - люби и холодок! А сам, давай, кушай тортик, я тебе завтра еще апельсинов принесу - натуральный витамин. Никаких больше накладок быть не должно, ставка на карту поставлена очень высока!
11:10 того же утра. Королёв.
Сказать, что с того случая Антон испытывал некоторое беспокойство - значит сильно преуменьшить действительность. Антон не находил себе места! После того, как прошел первый шок, желание куда-то бежать или кому-то бить морду, парень крепко задумался. По всему выходило, что дед, ежедневник, Божественная Кровь и черная рука-душитель - звенья одной цепи. Еще и этот глаз, всюду следующий за ним! Вот и сейчас Антон скорым шагом шел по улице, а проклятый Наблюдатель, покачиваясь как воздушный шарик, словно привязанный плыл за ним метрах в пяти-шести от земли. И ни одна сука даже глаз не поднимет, не увидит его! Антону хотелось закричать, указать на преследующий его глаз пальцем, привлечь к нему всеобщее внимание! Но парень сдержался. Он чувствовал, что вряд ли все это поможет. Тут нужно другое. И к Магомеду с этой бедой сейчас не пойти, тот и так едва согласился разделить с ним ту смесь восторга и ужаса, которую испытывал Антон с тех пор, как открыл этот проклятый портфель. Судьба! Предназначение! Нет, не просто это громкие слова, так оно и есть. Мир для него изменился и обрушился осколками, похоронив под собой все то, что Антон знал и любил. И явилась другая, неприглядная, ранее неведомая личина реальности.
Чтобы хоть на время спастись от навязчивого Наблюдателя, Антон решительно зашел в первый попавшийся магазин. С удивлением он увидел, что магазин - канцелярский. В подобных местах Антоха не бывал, наверное, со школы, поэтому рассеянно принялся бродить между полок, как в музее рассматривая корешки книг, тетради, линейки и карандаши. Уже выйдя из магазина, глянув со злостью на поджидавшего его у двери искусственного спутника , и зашагав дальше, Антон с удивлением обнаружил, что незаметно для себя спер в магазине пачку разноцветных мелков.
"Как так вышло? Сунул в карман и не заметил. И нафига они мне вообще?" - Однако приобретение свое он не выкинул, пожав плечами, сунул обратно в карман.
Антон прошлялся по городу весь день, все так же бездумно заходя и выходя в магазины, бары и даже парикмахерские, хотя стричь ему было практически нечего. К себе он с большой неохотой вернулся уже под вечер, и то потому, что оставаться ночью на улице одному, не считая хитрого глаза, ему было страшновато, а поток прохожих стремительно редел.
Дома, тщательно закрыв за собой дверь на все замки, накинув цепочку и подперев ее поставленным "на попа" обеденным столом, Антон устало опустился в кресло, поставленное как можно дальше от дивана, лицом к нему. Парень еще раз, внимательно, осмотрел стену, не обнаружил никаких пятен, нащупал в кармане переделанный под боевые патроны травмат и немного успокоился. Все окна он тоже тщательно закрыл и зашторил, во всех комнатах включил свет, И, чтобы не оставаться в тишине, включил и телевизор в зале. Шла какая-то вечерняя развлекательная передача, ведущий петросянил, музыка играла, самое то.
Антон рассеянно нащупал в кармане ту самую фляжку, открыл ее и, не имея сил возиться с сахаром, капнул себе пару капель Крови прямо на язык. Словно нашатыря проглотил - у Антона перехватило дыхание, от невыносимой горечи на глаза навернулись слезы, а язык онемел.
С внезапной ясностью и пустотой в голове парень встал, и нетвердым, сомнамбулическим шагом прошелся по комнате. Затем, тем же движением лунатика достал из кармана ученические мелки, о которых уже совсем забыл, очертил кресло тремя разноцветными кругами, затем по периметру каждого круга начал мелко, убористо вписывать какие-то непонятные себе самому знаки. Там были стилизованные череп с перекрещенными костями, песочные часы, навесные замки с дужками, оскаленные собачьи головы, какие-то цветы и все это перемежалось вовсе непонятными закорючками. Затем такой же пейзаж он написал вокруг дивана, передвинув его на середину комнаты, прошел к входной двери, убрал стол и размашистыми, уверенными линиями отчеркнул порог, прошелся мелком по косяку, будто гонял тараканов "Машенькой". По центру двери Антон и вовсе начертил звезду, вписанную в пятиугольник, вписанный в треугольник, вписанный в круг, затем еще к первому треугольнику добавил второй, но вершиной не вверх, а вниз, так что получилось очень похоже на флаг Израиля. Все это Антон покрыл великим множеством мелких рисунков , зигзагов, спиралей, восьмерок и прочих письмен, забивая ими буквально каждое свободное место, не занятое основными линиями узора.
Лишь когда от последнего мелка остался огрызок, рассыпавшийся в пальцах, слегка припорошенный мелом Антон очнулся, удивленно посмотрел на дело рук своих и на шаг отступил от двери.
